Последний защитник - Тэйлор Эндрю

– Чаринг-Кросс.

Я догадывался, куда Вил мог вести Кэт. И молился, чтобы это оказалось не так.

– Я пошла за ними. – Лицо Хлорис, умное и серьезное, от света свечей стало красноватым; сейчас она была похожа на лисицу. – Священник повел ее в Уоллингфорд-хаус. – (Увы, моя догадка подтвердилась.) – Интересно, зачем?

Оставив ее вопрос без ответа, я спросил:

– А госпожа Хэксби шла добровольно?

У Хлорис дрогнули губы, и на миг она стала намного старше, чем была.

– Она не сопротивлялась, если вы об этом.

Глава 13

Долг жены перед мужем

Вечер праздничного дня заканчивается. Наступает ночь. Хозяин ушел пьянствовать.

Феррус лежит рядом с Пустобрехом в конуре. Феррус устал, но не может уснуть. Внезапно, словно бы кто-то со щелчком повернул ключ, в памяти возникает картина: добрая госпожа Крамл.

Может, это из-за той молодой леди сегодня днем. Которая дала ему пенни. Для нее у Ферруса просто нет слов.

Монетка новенькая и блестящая. Голова на ней другая, не та, что на пенни госпожи Крамл. Он положил новую монету рядом со старой. Теперь два пенни спрятаны в конуре между досками. Пустобрех их охраняет. Если протянуть руку над спящим псом, можно дотронуться до их холодных ребристых краев.

«Это все сточный коллектор, – думает Феррус, – это коллектор делает доброту».

Давным-давно, когда госпожа Крамл жила в Кокпите, крыша туннеля рухнула и преградила сток. Им пришлось все выкапывать, и хозяин ругался и пинал Ферруса. Госпожа Крамл пришла посмотреть на открытый туннель, пока они не починили крышу и снова не засыпали ее землей.

Один только Феррус был там.

Госпожа Крамл увидела камень с пометкой «хХх», вырезанной в кирпиче зубилом, и спросила:

– Что это?

А Феррус ответил (он тогда еще говорил):

– Может, госпожа, метка мастера тех давних лет. Смотрите, за кирпичом есть тайник.

Феррус хорошо помнит, что было дальше.

Госпожа Крамл прикладывает палец к губам.

– Это будет наш с тобой секрет, – говорит она, – твой и мой. – И улыбается ему.

Три кирпича вперед, а потом еще два вверх. Вот где секретное место.

– Положи это в тайник, – говорит она и дает ему то, что надо туда положить. – И пусть лежит там, пока я за ним не пришлю. Как тебя зовут?

– Феррус, – отвечает он.

Госпожа Крамл прикладывает палец к губам:

– Храни наш маленький секрет, Феррус. Никому не говори. Вот тебе пенни, держи монетку. Однажды наступит день, когда их будет больше.

Назавтра приходят солдаты, а госпожа Крамл и ее люди уходят навсегда.

В тот день все напились до беспамятства, радовались тому, что скоро вернется король. Хозяин с друзьями потребовали, чтобы Феррус рассказал, что хотела от него госпожа Крамл. Что они делали вместе.

Но Феррус ничего им не сказал.

«Нет, нет, нет. Госпожа Крамл добрая и дала ему пенни. Она велела беречь ее секрет, и он будет беречь. Никому не скажет».

Хозяин становится все злее и пьянее, краснее и пьянее.

– Ну если не хочешь сказать мне, – говорит он, – то, Богом клянусь, я устрою так, что ты никому уже ничего никогда не скажешь!

Хозяин велит принести его инструменты и еще вина.

– Дайте мне клещи и нож! – приказывает он.

Пять человек держат Ферруса, прижав к земле. Они смеются и плюют на него.

А потом хозяин отрезает Феррусу язык.

И теперь у Ферруса больше нет слов. Он замолчал навсегда.

Вечер Пасхального понедельника тянулся медленно. Фибс послал своего мальчишку за кувшином эля, чтобы скоротать время. Когда в дверь постучали, он подумал, что это вернулся мальчик. Однако, открыв, обнаружил на пороге дрожащую госпожу Хэксби. Привратник уставился на нее и изумленно заморгал:

– Господи боже мой! Хозяйка, что это с вами стряслось?

Какое удовольствие видеть хорошенькую женщину, похожую на утопшую крысу, в особенности такую недоступную высокомерную суку, которая только что тебе в рожу не плюет.

– Поскользнулась и упала в канаву, – сказала она и поспешила на лестницу.

– Боже, храни нас всех! – произнес Фибс. «Господи, – подумал он, – ну от нее и воняет!» – Могу я чем-нибудь помочь?

«К примеру, раздеть тебя, но не раньше, чем поставлю тебя под насос во дворе, чтобы смыть все это дерьмо. Дерьмо, в котором ты по уши».

Она оглянулась:

– Наверху кто-нибудь есть?

– Нет. Господин Бреннан сегодня не приходил, а ваша служанка отправилась навестить свою мать в Боу.

– А господин Хэксби?

– Еще не вернулся.

«Странно, – подумал Фибс, – обычно старый дурень ее далеко от себя не отпускает, в особенности когда куда-нибудь идет. Как бы красавица с перепугу любовника себе не завела».

Госпожа Хэксби остановилась, нахмурившись и держась за перила:

– Он должен вернуться с минуты на минуту. Велите мальчику принести мне воды. Тотчас! Можно холодной, я не могу ждать, пока нагреется. Два ведра.

И она удалилась, перепрыгивая сразу через две ступеньки, в очередной раз подарив Фибсу возможность полюбоваться своими стройными ножками.

Наверху Кэт разожгла огонь в гостиной и поставила греться кастрюлю с водой. И только потом достала сверток, который вручил ей Феррус. Она потрогала его. До чего же грязный; впрочем, как и она сама.

Сверху жированная парусина, покрытая коркой грязи. Под ней что-то мягкое, вероятно внутренняя обертка, скрывающая нечто вроде узкого ящичка около восьми-девяти дюймов длиной.

По всей длине шел шов. Его концы были закреплены еще более надежными стежками. Человек, который упаковал сверток, явно знал толк в шитье.

Значит, из-за этого свертка и возник весь сыр-бор? Или это было нечто другое, не относящееся к делу, какая-нибудь ерунда, на которую Феррус наткнулся там, внизу, и прихватил, чтобы не возвращаться с пустыми руками? Бедняга явно был не в себе. С другой стороны, очевидно, что кто-то упаковал сверток весьма тщательно. Ладно, будем надеяться, что там и впрямь ценности.

Услышав, как мальчик поднимается по лестнице с водой, Кэтрин сунула сверток за решетку камина. Мальчик постучался и, увидев, в каком плачевном состоянии пребывает госпожа, уставился на нее круглыми глазами.

– Оставь ведра здесь, – распорядилась Кэт. – И ступай прочь.

Она заперлась в чулане, смежном со спальней, разделась и стала приводить себя в порядок. Сперва она нагнулась и сунула голову в одно из ведер, стала скрести кожу под волосами. Когда волосы были вымыты, Кэтрин быстро их вытерла и сделала из полотенца тюрбан. Затем, сильно дрожа, она встала между ведрами и стала безжалостно тереть себя щеткой. После чего ополоснулась и вытерлась насухо. Кожа горела.

Затем Кэт надела старую одежду, которую носила дома. Грязная кучей лежала на полу. Она сложила ее в мешок, морща нос. Слава богу, стиркой займется служанка!

На все это ушло время, и уже начало темнеть. Кэтрин зажгла свечу, поставила греться еще воды и присела отдохнуть. Где же муж? Ее беспокойство росло. Она не понимала, почему Ривс и Вил до сих пор еще не привезли господина Хэксби на Генриетта-стрит. Он был им больше не нужен и мог служить только обузой.

Время ползло еле-еле. Кэт не привыкла сидеть без дела, и взгляд ее снова и снова возвращался к тщательно упакованному свертку в камине, частично скрытому за решеткой. Интересно, что там? Но это было чужое имущество – она не могла вскрыть сверток. Да и, честно говоря, Кэтрин не хотела к нему прикасаться.

Она вручит его Кромвелям целым и невредимым. И Бог даст, на этом история закончится. Она больше не хотела иметь ничего общего с этим проклятым семейством.

На Кэтрин навалилась усталость. Она наполовину спала, наполовину бодрствовала, прокручивая в голове события минувшего дня.

«Так, значит, это и был король? Надо же, а выглядит совсем как обычный человек». Трудно было поверить, что этот весьма заурядного вида, потрепанный джентльмен в Кокпите, гораздо больше интересовавшийся своим пропавшим спаниелем, чем скандалисткой-любовницей, и есть могущественный монарх, от одного слова которого зависит жизнь и смерть его подданных.