Боб Хостетлер - Усыпальница
— Я не понял…
— Что именно?
Рэнд наконец закончил рукопожатие.
— Вы уходите?
— Да. А что не так?
— И вы не хотите узнать, что написано на свитке?
— Я не…
Рэнд стал быстрее моргать от неожиданности.
— Вы хотите сказать, что уже перевели текст?
— Да, конечно. Палеограф поработал и с надписями на оссуариях, и со свитком.
96
31 год от P. X.
Иерусалим, Верхний город
Сквозь гвалт голосов, наполнивший его дом, Каиафа расслышал шаги. По первому его зову пришли многие члены Синедриона, когда он оповестил их о том, что Иуда Искариот, один из талмидим Галилеянина, пообещал указать храмовой страже местонахождение рабби. В любом случае решение следовало принять с первыми лучами солнца: по Закону Синедрион не мог собираться ночью, но до наступления дня надо было сделать еще немало дел. Каиафа планировал заключить Галилеянина в собственную тюрьму, высеченную в скальном основании его дома, а за ночь найти свидетелей и необходимые доказательства вины.
В дверях появился Малх. Он едва дышал. Члены Синедриона сидели на скамьях, расставленных полукругом в несколько рядов. Каиафа видел, как слуга окинул взглядом зал и, когда тот заметил первосвященника, дал знак подойти ближе.
— Они схватили его, — задыхаясь, произнес Малх.
— Скоро прибудут? — спросил Каиафа.
— Я… не знаю, ваше превосходительство.
— То есть как это не знаешь? Они сильно отстали?
— Они…
Малх уставился в пол.
— Они повели его… в дом Анны.
Схватив слугу за плечо, Каиафа вышел с ним во двор. Там, на свежем воздухе и в относительной тишине, он ослабил хватку и поднес руку к глазам.
— Твоя туника. В чем она?
— Прошу прощения, ваше превосходительство, — прошептал Малх, и глаза его расширились от страха.
Каиафа вытер руку о край его одежды.
— Что это?
— Это кровь, — ответил Малх.
— Кровь? Откуда у тебя на тунике кровь? Ты ранен?
— Да, ваше превосходительство. То есть нет, ваше превосходительство.
Малх дотронулся до уха.
— Я был ранен. Один из учеников рабби выхватил меч и взмахнул им, а я… хотел увернуться от удара, но сделал это недостаточно быстро.[54]
— Они на тебя напали? — спросил Каиафа, разглядывая при свете факела тунику слуги.
Почти все левое плечо было залито кровью.
— Только один из них. Я почувствовал резкую боль, и хлынула кровь, но тут рабби встал между мной и своим учеником и протянул руку. Я не успел ничего понять, но кровь перестала течь, и…
Малх нервно ощупал ухо, словно желая убедиться, что оно на месте.
Каиафа взял слугу за подбородок и повернул к себе его лицо. Обычно Малх не лжет, но даже в свете факела было видно, что эта кровь, откуда бы она ни взялась, ему не принадлежала. Каиафа опустил руки.
— Ты сказал, они повели его к Анне. Зачем?
— Я… не знаю, ваше превосходительство. Я сразу пошел сюда, чтобы оповестить вас.
Каиафа задумался. Елеазар пришел по его зову. Александр тоже. Но шурин Ионатан так и не появился. Значит, дело в нем. Ионатан забрал рабби в дом Анны. Зачем? Понятно, что Ионатан при любой возможности будет делать все, чтобы укрепить свое влияние. Но какой толк от того, что он приведет Иешуа к Анне, прежде чем доставит его к Каиафе? Возможно, тут нечто большее, чем уважение к отцу.
Что бы там ни замышлял Ионатан, Каиафа застанет его врасплох. Он с радостью примет любое решение Анны, которого и по сей день в народе Израилевом считают праведным священником. Что ж, тогда тестю придется разделить бремя принятого решения с Каиафой. Он будет даже настаивать на том, чтобы Ионатан передал решение Анны Совету. Пусть в деле рабби Иешуа Анна станет его сообщником.
97
Западный Иерусалим, Гиват-Рам
Профессор Елон достал из папки два листа бумаги и протянул их Рэнду.
— Первый, как вы видите, распечатка фотографии свитка. Написано на арамейском, очень разборчиво.
Рэнд кивнул. Он держал лист перед собой так, чтобы его смогла разглядеть и Трейси, стоявшая от него по левую руку. Поверх первого листа лег второй.
— Здесь перевод текста на английский, — объяснил Елон.
У Рэнда внезапно пересохло во рту, он облизнул губы и стал медленно читать вслух.
— «Никодим, слуга Иисуса Христа и член Совета, Иосифу, сыну Каиафы, священнику Всевышнего.
Мир тебе, друг мой, и да благоволит к тебе Господь наш Иисус Христос. Молюсь о твоем скорейшем телесном и душевном выздоровлении.
Отягощены мы грузом прожитых лет, и не хочу оставлять тебя в неведении, что без задержки пришел бы к тебе, если бы не был прикован к постели уже некоторое время. Но, пусть телесное мое здоровье убывает, дух же мой становится сильнее с каждым днем, в чем укрепляет его и твое последнее письмо.
Истинно, велика ноша твоя, которую несешь ты с той горестной Пасхи, когда Господь был приговорен к смерти. Но возрадовался я, услышав, что давно уже ты познал правду, „после донесения от солдат“, как ты сам писал мне, а еще более — тому, что желаешь ты стать на Путь наш. Даже в плохом здравии твое признание в вере в истину Воскресения, свидетельство саддукея и первосвященника Израилева, может оказать большее влияние, чем проповеди брата нашего Павла.
Как ты и подтверждаешь в письме твоем, следует соблюдать предельную осторожность. Среди противников Пути есть такие, которые ни перед чем не остановятся, чтобы заставить замолчать человека столь влиятельного, как ты. Поэтому советую тебе быть осмотрительным во всех беседах и в переписке, ничем не выдавая грядущего. Уместно же и правильно будет тебе заявить о своем мнении неожиданно и публично, насколько это будет возможно. До той поры же, ради своей безопасности, храни все в тайне.
Посылаю письмо это с моим верным другом Юнием, который может лучше объяснить тебе Путь наш и помолиться за здравие твое, чтобы Слово Истины и далее исходило от тебя, во славу Богу и во спасение многих.
Мир тебе и дому твоему».
В комнате воцарилось молчание. Его нарушал только шорох вентиляции в коробе над их головами.
Рэнд потряс головой, как боксер, пропустивший удар. Еще раз просмотрел перевод. Трейси тоже глядела на лист через его плечо. Рэнду это было очень кстати, ему было нужно, чтобы кто-то подтвердил, что все, что он видел своими глазами и прочел вслух, ему не привиделось. Это трудно представить, и все-таки есть вероятность, что Каиафа, первосвященник, принимавший участие в судилище над Иисусом, уверовал в него и его воскресение. Рэнд откашлялся.
