Елена Долгова - Камень ацтеков
— Попробуй снять его.
Баррет усмехнулся и склонился над женщиной. Он провел пальцем по гладкому серебристому украшению и не нашел замка. Не оказалось ни тончайшей волосяной щели, ни даже стыка или следов пайки, которые мог бы ощутить ноготь Баррета.
— Как ты нацепила его?
— Не знаю. Этот металл не берут щипцы ювелира.
— Теперь тебе придется или носить обруч до самой смерти, или отхватить себе руку повыше локтя. Не беда, случается и похуже.
— Ты хотя бы выслушал меня, а не оскорблял.
— Говори, Пэм. Признаю, тебе удалось задеть мое любопытство.
Баррет снова сел в неудобное кресло с высокой спинкой. Памела Форстер осторожно и тщательно поправила платье — голая рука исчезла в рукаве, складки пышной юбки снова симметрично расположились по сторонам мягкого табурета.
— Поклянись, что будешь молчать вечно.
— Раньше тебе было достаточно одного моего слова.
— Я не слишком в него верила, но тогда еще не знала, что я обманываю сама себя.
* * *— Моего отца звали Джеральд Саммер, — начала свой рассказ Памела. — Моя старшая сестра вышла замуж в Англии, а брат завербовался на один из кораблей его величества, а вслед за тем пропал в Южном море [25] вместе с судном, и было это десять лет назад, после чего отец ребенком перевез меня на Архипелаг. Его торговые дела на Скаллшорз поначалу шли неплохо. Он иногда уезжал — я почему-то не помню, куда. Иногда он становился мрачным и раздражительным, эти приступы накатывали на него точно так же, как и тлеющая в крови малярия. Неизвестно, от чего он страдал в большей степени.
В такие дни я боялась отца, хотя отец никогда меня не бил и был очень щедрым.
Мне было семнадцать лет, когда этот человек умер.
Я никогда не видела его тела.
Мне сказали, что отец скончался в плавании от лихорадки и был похоронен по морским обычаям — на дне. Найджел Форстер стал моим опекуном, но он торговал полотном и кофе, вел дела на Тендейлз и Мертвом острове, потом в Порт-Ройале, а я жила на Скаллшорз сама по себе.
Мой талант и мои песни вызывали всеобщее восхищение.
Так, примерно через полгода после смерти отца я встретила тебя — вечером я выступала в таверне, а ты сидел за столом в компании потрепанного типа — пиратского врача, но сам пил не очень много.
Светильники горели ярко, и я заметила, что у тебя разные глаза — оба зеленые, но левый светлее, с серым оттенком. Когда я вышла подышать свежим воздухом, ты вышел вслед за мной и что-то говорил, должно быть, прилагая неимоверные усилия, чтобы по привычке не чертыхаться на каждом слове.
Неимоверный страх охватил меня.
Боялась я, конечно, не тебя. Страх шел от смутного предчувствия несчастья, и закат кровавого цвета усиливал эту тревогу.
Я ушла домой, сославшись на головную боль. Публика в таверне возмущалась, но мне было все равно. Потом ты стал приходить каждый день и преследовать меня с настойчивостью. Через неделю ты отправился в плавание, и я вздохнула свободнее.
Через два месяца ты вернулся на Скаллшорз, и все повторилось заново — я опасалась, что не сумею избавиться от тебя. Тогда я потребовала много денег, просто так, чтобы ты отстал. Я же не знала, что это всерьез! Через короткое время ты пропал где-то в море, во время мятежа на «Синем цветке». Позже пришло письмо из Картахены. По слухам, ты в конце концов погиб где-то между Веракрусом и Теночтитланом.
Тогда я по наивности вообразила, будто отправила тебя на смерть, пользуясь своим даром внушения. Почему-то мне нравилось южное побережье острова, и я сознательно выбирала места подальше от людей.
Там я впервые увидела… Кого? Ответа нет до сих пор.
Он выглядел как потерянный мальчик — очень красивый малыш с золотистой кожей, который поначалу казался бессловесным. Мы стояли, взявшись за руки, и брызги от штормовой волны падали мне на плечи и волосы.
Однако скоро я узнала, что Тэдди — не ребенок, а карлик, и неплохо владеет не только английским, но и полудесятком других языков. Мы стали друзьями и говорили обо всем. Он приходил и уходил — иногда казалось, что для Тэдди двери не преграда и он может пробираться сквозь них. Однако через два месяца Тэдди вдруг исчез.
Потом, хоть эти события и не связаны никак, обнаружились старые долговые обязательства моего отца. Опекун, Форстер, навестил меня и не стал скрывать, что дела обстоят плачевно. Я плохо помню те дни — припоминаю только, запуталась как муха в паутине. Найджел предложил мне свое сердце торговца, руку (толстую и короткопалую), а в придачу уплату отцовских долгов.
Я согласилась, и он забрал меня в Порт-Ройал. Я смутно помню обряд венчания, храм, священника, чопорные лица гостей. Помню свой дорогой букет и венок, припоминаю, как мальчишки кричали «ура» вслед нашей карете.
Больше я не могу вспомнить ничего.
Браслет на моем плече появился на следующее утро. Мы больше никогда не виделись с мужем. Иногда мне кажется, что Найджел Форстер — плод моего воображения.
Я до сих пор живу в доме, который считаю его домом. У меня есть все. Слуги боязливо говорят, что все-таки видели хозяина всего один раз. Я знаю, что Форстер когда-то был моим опекуном, хотя в последнее время я начала сомневаться и в этом. Иногда ко мне приходит Тэдди, сын индейского бога. Он говорит, что это бог смерти Миктлантекутли и где-то в лесу до сих пор стоит его жертвенник.
Мне очень страшно.
Я очень боюсь однажды увидеть на своих ладонях кровь. Память мне отказывает. Браслет выше локтя всегда по-ледяному холоден, но иногда мне чудится, будто он насквозь прожигает кожу. Однако если браслет немного сдвинуть, то рука под ним выглядит чистой и не поврежденной.
Что еще? Я не могу больше петь. Я твердо знаю, что приближается смерть, она приходит вечером и стоит на моем пороге. Я хотела бы узнать правду у Найджела Форстера, но не знаю, где его найти.
Вот, пожалуй, и все.
Глава 17. Выстрел
— Интересно было слушать твои выдумки, Пэм. Особенно про самого себя, — недовольно сказал Баррет. — В твоих россказнях я всегда выгляжу грубияном и дураком. Такова несправедливость судьбы, что больше всех на меня жалуются как раз те, кому я ничем не навредил.
— Ты мне не веришь?
— Не знаю… Вообще-то Найджел человек известный и вовсе не плод воображения. Сам я его не встречал, но в прежние времена многие парни запасались у этого торговца парусиной и ромом. Ну ладно, не надо размазывать слезы по щекам, лучше скажи толком, чего ты от меня хочешь?
— Найди Форстера. Я хорошо заплачу.
— Если найду, то убью.
