Фредерик Марриет - Служба на купеческом корабле
Француз — это был Сюркуф — сделал то же движение, показывая на свой трехцветный значок. И военные действия возобновились.
— Хорошо, молодцы! — крикнул Оутон. — Славный был выстрел. Кулаком прямо в ребра. Урр-а-а, мои дубовые сердца! С ним стоит потягаться. Цель в переднюю мачту; второй выстрел ее снесет. Она качается. Ньютон, вперед и…
Но залп картечи прервал это приказание; пуля попала капитану в грудь. Он пошатнулся и упал с высокой кормы на квартердек. Ньютон, соскочив вниз, подбежал к нему. Потоки крови, лившейся из груди Оутона, сказали ему все; Ньютон подозвал нескольких матросов, поручив им перенести капитана вниз.
— Погодите, дорогой мальчик, — слабым голосом и с прерывающимся дыханием сказал капитан. — Кончено! Я умираю бойцом. — Его голова упала па грудь, и кровь хлынула изо рта.
Ньютон приказал положить тело капитана на его койку, не желая, чтобы матросы упали духом при виде печального зрелища, потом быстро прошел на корму с целью наблюдать за действиями неприятеля и заметил, что корвет собирается сделать поворот.
— Уходит, сэр! — крикнул один из квартирмейстеров.
— Не думаю, — ответил Ньютон, глядя через трубу на палубу французского судна. — Они собираются идти па абордаж, и через пять минут судно придет сюда. Готовь пики и кортики ребята. Мы должны отбить их приступ.
— И отобьем! — закричали моряки.
Повинуясь приказаниям, они собрались на баке. Но их ряды были жидки; половина отряда или лежала мертвая, пли находилась на руках врача. И, обозревая свое маленькое войско, усталое от работы, почерневшее от порохового дыма, запятнанное кровью, пахнувшее потом, Ньютон невольно сознавал, как мало надежды было у его людей отбить нападение судна, владевшего такими прекрасными силами, какими, казалось, располагал французский корвет. Ньютон сказал своим воинам всего несколько слов, но очень уместных, и с удовольствием заметил, что, хотя его моряков было мало, что они жестоко утомились телесно, в каждом из них по-прежнему горел не смирившийся дух.
Между тем корвет прошел около мили по ветру, потом сделал поворот, направился к «Виндзорскому замку» и был уже невдалеке от него. Он снова свернул паруса; на передних вантах и на баке виднелись люди, готовые кинуться на абордаж, едва два судна коснутся одно другого. Ньютон стоял на одной из своих баковых пушек, окруженный моряками. Глядя на приближение врага, никто на «Виндзорском замке» не обмолвился ни словом. Вот между двумя противниками осталось всего несколько сажен, Ньютон ясно различил черты храброго Сюркуфа. Вдруг налетел порыв ветра; в обыкновенное время от него не дрогнул бы даже грот, но теперь он сорвал изорванные паруса корвета. И раненая фок-мачта судна, отягченная весом людей на левых вантах, не вынесли напора и упала через борт, увлекая за собой грот-стеньгу и большую часть экипажа, цеплявшегося за снасти. Корвет превратился в несчастный обломок. Громкий крик с бака «Виндзорского замка» доказал, что английские моряки слишком хорошо понимали свое отчаянное положение и несчастие врага встретили, как свое избавление.
— Теперь, дети, живо! — крикнул Ньютон, бросаясь к рулевому колесу. — Готовься! Выправить реи. Так, хорошо. На орудия. С полдюжины боковых выстрелов, и корвет наш.
Солнце ушло за горизонт; черные тени потянулись раньше, чем был окончен маневр. Много выстрелов осыпало корвет, производя желанное действие, то есть сделав его еще более калекой.
Наконец ночь скрыла оба судна. И благодаря тому, что ветер стал быстро крепчать, пришлось позаботиться о том, чтобы лучше укрепить мачты «Виндзорского замка». Моряки оставили пушки, и пока они связывали снасти и собирали лишние паруса, Ньютон совещался со своими собратьями-офицерами; они в один голос говорили, что было сделано все возможное, что не следовало ждать следующего дня, так как за ночь корвет мог починиться, что промедление могло подвергнуть «Виндзорский замок» возможности попасть в плен и потерять драгоценный груз, вверенный этому судну. Только после полуночи «Виндзорский замок» привели в такой вид, что он мог поднять паруса. Но еще задолго до этого времени Ньютон улучил несколько минут, чтобы уйти с палубы и повидаться с Изабеллой. О многих подробностях событий и о смерти капитана Оутона мисс Ревель уже знала.
И если Ньютон мог получить какую-нибудь награду за свою храбрость и осторожность, он встретил ее в ласковом приеме и поздравлениях Изабеллы, во взгляде ее глаз, светившихся от слез восторгом.
Любовь и убийство составляют прекрасное целое, хотя спи так же противоположны, как сладкое и кислое i пунше. Однако предоставляю читателю воображать что угодно, и закончу главу, сказав ему, что, когда снова взошло солнце, корвет исчез, и его нельзя было разглядеть нигде. Поэтому пушки прикрепили как следует; палубы вымыли; поставили запасную бизань; капитана я храбрецов, павших в сражении, с обычными церемониями опустили в море; раненых поместили в гамаки по возможности удобнее; плотники усердно делали ремонт, л «Виндзорский замок» пошел по ветру со скоростью восьми узлов в час.
Глава XLII
Замечание Ньютона, высказанное им Изабелле перед началом военных действий, о том, что ему кажется, будто этот день упрочит его положение или уничтожит его жизнь, оказалось пророческим. Смерть капитана Оутона и храбрая защита «Виндзорского замка» привели к возвышению Ньютона Форстера. В качестве подчиненного офицера ему пришлось бы много лет работать, прежде чем подняться по служебной лестнице. А в течение этого времени, оставаясь в подчиненном положении, имел ли он какую-либо возможность добиться независимости и предложить руку Изабелле Ревель? Теперь же, благо даря связи крайне случайных событий, он очутился командиром ост-индского судна и возвращался на родину, победив корвет с силами равными, если не превосходившими его собственные, и сохранив груз громадной ценности. Все это давало ему уверенность, что за ним не только утвердят чин, который ему пришлось самовольно принять, но и что есть надежда получить место. И он знал, что его, капитана судна, будут принимать в обществе, что его ждет богатство и всеобщее уважение. И его сердце переполнялось чувством благодарности и ликования при сознании, что он скоро получит возможность попробовать добиться руки девушки, к которой уже давно испытывал горячую привязанность.
Когда «Виндзорский замок»! несся по ревущему и стонущему морю со всей порывистостью большой тяжести, пришедшей в движение, глаза Ньютона горели надеждой; однако, благодаря необыкновенным обстоятельствам, обращение Форстера с Изабеллой было еще более прежнего полно деликатной сдержанности.
