Фредерик Марриет - Иафет в поисках отца
— Об этом надобно подумать, — ответил я. — Я не из тех людей, которых легко принудить. Чувства мои к сэру Генри вовсе не миролюбивы, и, сверх того, как мне знать, что Флита родственница его?
— Иафет, больше я ничего не могу сказать вам. Желал бы только, чтобы вы скорее выбрались из его рук.
— В таком случае, можете вы мне помочь?
— Не знаю.
— Значит, вы не тот Мельхиор, которого я прежде знал.
— Мы все подчинены судьбе. Долее я не могу здесь оставаться. В ящике вы найдете даже свечи, если не желаете быть в потемках. Прежде завтрашнего дня, я думаю, мне нельзя будет к вам прийти.
Мельхиор вышел, запер за собой двери, и я предался опять моим думам.
Глава LXVII
Может ли быть, чтобы Мельхиор говорил правду? Немного подумав, я увидел, что все это была ложь, что он сам сэр Генри де Клер, и я нахожусь в его власти. Чем может это кончиться? Сердце мое трепетало, когда я смотрел на место моего заключения.
— Как легко будет меня тут убить, если ему это понадобятся, — подумал я. — Никто не проведает о моей участи.
Я засветил целую свечу чтобы не быть в потемках, когда проснусь. Но, верно, я спал очень долго, потому что, когда проснулся, свечка уже вся сгорела, и я опять был в темноте. Отыскав ящик и пошарив в нем, я нашел трут, высек огня и начал есть кушанье, принесенное старухой, оно было очень вкусно. Вино также было прекрасное. Я положил остатки опять в ящик. Тут дверь отворилась, и в погреб вошел Мельхиор.
— Как вы себя чувствуете сегодня, Иафет?
— Сегодня? — ответил я. — У меня всегда один день и одна ночь.
— Сами виноваты. Обдумали ли вы, что я с вами вчера говорил?
— Да, — ответил я, — я исполню его требование, и если он выпустит меня на свободу и докажет родство его с Флитой, то я ее отдам.
— Вряд ли он согласится на это, потому что в Англии вы можете на него пожаловаться.
— Даю честное слово, что не сделаю этого.
— Он не поверит.
— Следовательно, сэр Генри судит людей по себе, — ответил я.
— Вы не согласитесь на другие условия?
— Нет.
— Я передам ему ваши слова и принесу ответ завтра. Потом Мельхиор принес другой ящик, взял первый и не являлся до следующего дня. Теперь силы во мне опять возобновились. Я хотел сделать что-нибудь решительное, но с чего начать не знал и думал всю ночь. Поутру взялся за ящик; оттого ли, что пил много вина, или от чего другого, но я был в состоянии на все решиться, когда Мельхиор опять вошел.
— Сэр Генри не соглашается на ваши предложения.
— Этого я ожидал.
— Жаль мне вас, очень жаль, — сказал он.
— Мельхиор, — ответил я вставая, — для чего вам играть втемную? Я лучше знаю обстоятельства, нежели вы полагаете, знаю, кто Флита и кто вы.
— В самом деле? — сказал Мельхиор. — Может быть, вы и мне это растолкуете?
— Охотно, — ответил я. — Вы, Мельхиор, — сэр Генри де Клер и наследовали имение от старшего брата, который убился на охоте.
Мельхиор удивился.
— В самом деле? — сказал он. — Пожалуйста, пожалуйста, продолжайте, вы из меня сделали джентльмена.
— Скорее плута, — заметил я.
— Как вам угодно. Не сделаете ли вы какую-нибудь леди из Флиты?
— Да, — ответил я, — она ваша племянница. Мельхиор отскочил назад.
— Я видел вашего поверенного Мак-Дермота, он меня сюда затащил и подверг мою жизнь опасности, сказав, что я сборщик податей.
— Вы мне объявили важные новости. Посмотрим, как их докажете.
— Сейчас, — сказал я, разгоряченный негодованием и вином. — У меня верные доказательства. Я видел ее мать и докажу, что говорю правду; у меня есть цепочка, которую вы украли вместе с ней.
— Цепочка! — вскричал Мельхиор.
— Да, цепочка, которую дала мне жена ваша, когда мы расставались.
— Черт ее возьми! — вскричал Мельхиор.
— Не браните ее, лучше браните черноту ваших поступков, которые теперь обнаружились. Довольно ли я вам сказал, или продолжать далее?
— Пожалуйста.
— Нет, тут придется подвергнуть опасности других, и я более ничего не скажу.
— Во всяком случае, вы себя подвергли опасности, — ответил Мельхиор.
И он поспешно вышел от меня.
Дверь опять была заперта, и я снова остался один.
Теперь я начал опять думать о моей неосторожности. Лицо Мельхиора имело какое-то адское выражение, когда он взглянул на меня последний раз. Оно как будто мне говорило, чтобы я готовился к смерти, и я не ошибся. На следующий день Мельхиор не приходил, на третий тоже, моя провизия почти вышла, но немного вина и воды у меня оставалось. Мысль, что он хочет уморить меня голодом, не выходила у меня из головы. Не оставалось ни малейшей надежды на спасение; у меня не было никакого орудия, ни даже перочинного ножика. Все свечки мои сгорели. Наконец мне пришло в голову, что хотя я и в погребе, но, может быть, услышат мой голос, и я решился прибегнуть к этому средству. Я подошел к углу погреба и начал кричать во все горло:
«Разбой! Разбой! » — и продолжал это до тех пор, пока не впал в совершенное изнеможение. (Впоследствии я узнал, что крик этот был причиной того, что Мельхиор не уморил меня голодом). Но через полчаса я опять повторял: «Разбой! Разбой! » Крики эти услышали люди и сказали Мельхиору, что кто-то кричит ужасным образом в погребе. Эту ночь и все последующие я повторял то же, но теперь уже совершенно ослаб, потому что сидел два дня без пищи. Вино и вода — все вышло. Я ходил по погребу с разинутым ртом и головой, горячей, как уголь, но мне вдруг послышалось, что кто-то приближался.
— Все пропало для меня на этом свете! — вскричал я. — Я никогда не найду отца. Идите, разбойники, кончайте ваше дело, но только скорее.
Двое человек подошли ко мне в молчании. Передний поставил на землю фонарь и поднял обеими руками молот. В то же время шедший за ним также поднял оружие, и первый упал на землю мертвый.
Глава LXVIII
— Тише, — сказал голос, который я сейчас же узнал, хотя лицо было совершенно переменено. Это был Тимофей. — Тише, Иафет, — повторил он, — опасность и теперь еще велика, но я или спасу вас, или вместе с вами умру. Возьмите молот. Мельхиор ждет у входа.
Тимофей поставил фонарь за винные ящики для того, чтобы в погребе было темнее, повел меня к двери и шепнул:
— Когда он войдет сюда, то мы его запрем. Мельхиор вскоре явился и, пройдя мимо меня, спросил Тимофея, все ли кончено.
Одним ударом я положил его на землю.
— Теперь пойдем, — сказал Тимофей.
— Погоди, я его оставлю на моем месте, пусть он попробует, каково умирать с голоду.
Я толкнул Мельхиора и запер дверь. Выбравшись из душного погреба, мы отправились по дороге, ведущей из замка, по которой он пришел с товарищем.
