Лариса Склярук - Плененная Иудея. Мгновения чужого времени (сборник)
– Ой, умора, посмотри, как он встал, а как нелепо подпрыгивает. Я его ужасно испугался, Иржи, – захохотал Франтишек, хлопая себя по ляжкам. Он размахнулся тоже дать оплеуху.
Тут Кароль, не дожидаясь щедрого подарка, сделал выпад. Удар пришелся Франтишеку в челюсть. От неожиданности мужчина пошатнулся и, потеряв равновесие, уселся всем своим обтянутым бархатом задом в уличную грязь.
Надменный красавец Иржи, глядя на сидящего на мостовой Франтишека, перестал острить, и в его глазах промелькнуло что-то похожее на уважение. Не так-то просто сбить с ног толстяка.
Франтишек между тем вскочил, помотал головой, словно бык, отгоняющий на лугу назойливых оводов, а на самом деле пытающийся такими движениями быстрее восстановить помутненное сознание, оглядел быстрым взбешенным взглядом запыленный костюм, услышал негромкие смешки прохожих и потянулся к шпаге.
Кароль, стоя в боксерской стойке, напряженно затаил дыхание. Бокс против шпаги. Победа в таком поединке предрешена. И она будет не на его стороне.
– Оставь, Франтишек, – остановил его Иржи, – пачкать шпагу кровью презренного еврея.
И он повернулся к Каролю уже без всякой улыбки на лице. Кароль отступил назад, прижался спиной к стене и замер, ожидая медленное приближение мужчин, переводя взгляд с одного на другого, чтобы не пропустить первого удара.
Франтишек после слов Иржи о презренном еврее в сердцах, со стуком, вернул шпагу в ножны, но, приближаясь к Каролю, он приобрел новое оружие, подняв с мостовой довольно массивный обломок стола. Благо такого мусора было кругом в изобилии. Несмотря на строгие запреты городских властей, горожане продолжали избавляться от ненужных вещей, просто выбрасывая их на улицу.
Итак, справа надвигался массивный Франтишек с щекой, покрасневшей от кулака Кароля, а слева приближался Иржи. И Кароль сознавал, что эффект неожиданности нанесенного им удара остался позади, и удовольствие от этого удара тоже. А справиться с двумя рассерженными его отпором драчунами будет не так-то просто.
Иржи, а за ним и Франтишек не торопились, понимая, что деться Каролю некуда, миг расплаты неминуем, и медленным неотвратимым приближением психологически раздавливали противника.
Вдруг словно дунуло легким ветром, и кто-то, метнувшись, встал рядом, прислонившись к правому плечу Кароля. На мгновение у Кароля екнуло сердце. Чуть скосив вправо глаза, стараясь в то же время не упускать из виду нападающих, он увидел Исроэля и услышал:
– Я с тобою, брат!
Эти слова неожиданно затопили сердце Кароля странным теплом. Пусть этот юноша вовсе и не брат, да и боец из него никудышный, но вот он стоит рядом, и теперь их двое, и это придает силы.
Появление Исроэля не остановило задир и не испугало их, хотя Франтишек и произнес с ненавистью и, как показалось Каролю, со скрытым опасением:
– Смотри, Иржи, рыжий еврей.
– Тем лучше. И рыжего поколотим, – жестко откликнулся Иржи. Его голова была чуть приподнята, и острая бородка, которой заканчивался подбородок, смотрела прямо Каролю в грудь.
Быстро оценив изменившуюся ситуацию, не поворачивая головы, Кароль шепнул Исроэлю:
– Беру Франтишека на себя. – И опять сделав не ожидаемое чехами, он оторвался от стены, пригнулся, поднырнул под руками Франтишека и резко ударил сильного, но неповоротливого противника головой в живот.
От толчка Франтишек согнулся, размах обломком стола был смазан. И удар опасной доской пришелся не на голову Кароля, на что он был рассчитан, а на его ягодицы. Что, как вы понимаете, не одно и то же, хотя и неприятно.
И пока Франтишек вновь приходил в себя, Кароль бросился на помощь Исроэлю, которому приходилось несладко под неторопливыми и расчетливо выверенными ударами кулаков Иржи.
Кароль успел нанести Иржи несколько ударов и сбить на время ритм методичного избивания им Исроэля, как Франтишек уже разогнулся и теперь был похож на впавшего в ярость бегемота, готового все смести и затоптать на своем пути. Ловко увернувшись от разъяренного врага, Кароль почел для себя безопасней забежать ему за спину и, обхватив толстую шею, повиснуть у него на плечах.
Позиция была довольно удачной, Франтишек крутился на месте, бил по бокам, но Кароль вцепился и висел, как клещ.
Однако он видел, что избитый Исроэль уже не в состоянии отбивать удары Иржи и лишь слабо защищается, прикрываясь руками. Еще пара выпадов – и юноша, прижатый к стенке, без сил упал на колени. Галантный светлоглазый Иржи бил поверженного, худенького, похожего на подростка юношу ногами, и только желание наказать Кароля, продолжающего висеть на Франтишеке, заставило Иржи оставить это безопасное занятие.
Подскочив к приятелю, Иржи сильным ударом в висок сбросил Кароля на землю, и тут нападающие наконец отвели душу, безжалостно молотя Кароля руками и ногами по лицу, шее, груди, животу, паху, не давая подняться.
Чем бы закончилась эта драка, перешедшая в избиение, неизвестно, но, к счастью, из храма появился священник и приказал прекратить безобразие.
Иржи и Франтишек, хотя и были распалены дракой, выполнили это требование. Они отступили в сторону от Кароля, с набожным уважением поцеловали священнику руку и, подняв с мостовой свои щегольские плащи и шляпы, ушли. Но, уходя, посмотрели на сидящего на мостовой Кароля такими глазами, что Кароль эти взгляды расшифровал абсолютно правильно: добьем в следующий раз.
– Уходите к себе, – неприязненно потребовал священник.
И, поднимаясь с колен, размазывая по лицу кровь из разбитого носа, Кароль тоже неприязненно подумал: что же ты не появился раньше?
– Пойдем домой, Кароль, – жалобно затянул опять свое Исроэль, и на этот раз Кароль задумался: наверное, глупо отказываться. Окружающий мир непонятен и враждебен. И никому здесь я не нужен. А там, в этой неведомой мне семье, я смогу отдохнуть, подумать и принять решение.
– Я пойду с тобой, Исроэль, но только при условии, что ты не будешь бесконечно удивляться моим неожиданным вопросам.
– Хорошо, – так быстро проговорил Исроэль тонким замученным голосом, что, несмотря на разбитые губы, Кароль даже попытался улыбнуться.
– И не будешь всей этой вашей еврейской улице, – Кароль скривил губы и пренебрежительно махнул рукой, – всем этим Малкам, Добрушкам рассказывать, что я не в себе, а, наоборот, будешь мне помогать и подсказывать. Пойми. Я ничего не забыл. Я просто ничего и не знал. Потому что я не твой брат Кароль. Я совсем другой человек. Опять ты смотришь на меня испуганно, как на сумасшедшего. Поверь мне, я нормален и еще сам не понял, что произошло, но я постараюсь понять и тогда тебе все объясню, – строгим тоном приказа закончил он.
