Рекс Бич - Хищники Аляски
Невинная кровь была пролита, и собственность, находящаяся под запрещением, уничтожена. Мак Намара, наконец, добрался до них и поставил их в безвыходное положение.
Здоровые пленники были доведены до границ «Мидаса» и отпущены со всеми угрозами и предупреждениями, какие только мог придумать Дэкстри.
Затем Гленистэр собрал своих людей и стал говорить с ними откровенно.
— Товарищи, это совсем не победа. На самом деле мы в худшем положении, чем были раньше, и самый главный бой еще впереди.
— Мы, вероятно, успеем уйти до рассвета, и нас не узнают, но если нас застигнут здесь, то нам придется принимать бой. Против нас вышлют солдат, и если мы выдержим их натиск и драка будет выдающаяся, то слухи о ней дойдут до Вашингтона. Это уже будет настоящая война. Кто из нас отказывается от нее?
— Никто! — прокричали все единодушно; в силу этого начались приготовления. Понастроили баррикад, убрали развалины и превратили постройки в блокгаузы; в продолжение всей бурной ночи усталые люди работали до упаду, предводительствуемые молодым гигантом, по-видимому, неутомимым.
Около четырех часов утра его позвал один из товарищей.
— Вас вызывает кто-то по телефону из приборной палатки; говорит, что дело чрезвычайной важности.
Гленистэр торопливо побежал к уцелевшей постройке, где находился телефон, и, сняв трубку, услышал голос Черри Мэллот:
— Какое счастье, что ты невредим! Сейчас пришли люди с прииска, весь город в волнении. Говорят, будто вы убили десятерых. Правда ли это?
Он в коротких словах стал излагать ей происшедшее, но она прервала его:
— Постой, постой! Мак Намара потребовал помощь войск, и вас всех расстреляют. Какая была ужасная ночь! Я не ложилась и схожу с ума. Теперь слушай внимательно: вчера Элен уехала вместе со Струве в гостиницу «Солей» и до сих пор еще не возвращалась.
Гленистэр с трудом удержал возглас, желая слушать дальше. Рука его делала странные и бесцельные движения в воздухе.
— Я никак не могу соединиться с этой гостиницей и боюсь, что случилось что-нибудь ужасное.
— Зачем она поехала? — закричал он.
— Спасать тебя, — последовал слабый ответ Черри. — Если любишь ее, скачи скорей в гостиницу «Солей», а то опоздаешь… Бронко Кид уже поехал туда…
Услыхав это имя, Рой с силой бросил трубку на крючок и выскочил из-под навеса, громко призывая своих людей.
— Что случилось? Куда едешь?
— В гостиницу «Солей», — сказал он, еле переводя дух.
— Мы шли за тобой, Гленистэр, и ты не должен бросать нас, — гневно сказал один из толпы.
Рой понял, что они боялись, как бы он не дезертировал, услыхав какие-нибудь не известные им устрашающие известия.
— Мы бросим прииск, товарищи, — сказал он. — Я не могу требовать от вас того, чего не делаю сам, но я не из страха бегу отсюда. Одна женщина в опасности, и я обязан идти к ней на помощь. Она рискнула ради нас, ради восстановления справедливости, и меня страшит то, что могло случиться с ней, пока мы тут дрались. Я не прошу вас ожидать меня тут — это было бы несправедливо — и советую вам уходить, пока еще можно. Что касается меня, то я уже раз простился с участком и могу и во второй раз отказаться от него.
Он вскочил на седло и выехал сквозь строй вооруженных людей.
Глава XX. В КОТОРОЙ ОТПРАВЛЯЮТСЯ В «СОЛЕЙ» ТРОЕ, А ВОЗВРАЩАЮТСЯ ТОЛЬКО ДВОЕ.
Элен и спутник ее подымались в гору, несущую на себе следы вчерашней бурной грозы; далеко внизу бурлил по скалам разлившийся поток, а позади, на юге, гневное море расстилалось к кроваво-красному горизонту.
Дикая картина казалась в глазах Элен окрашенной всеми тонами огня, крови и стали.
— Дорога сильно пострадала от дождя, — сказал Струве, когда они пробирались мимо неприятного моста, где часть нависшей горы, подмытая потоками воды, сползла в ущелье. — Еще одна такая гроза, и дорога совсем исчезнет.
Даже при дневном свете было бы трудно избежать опасных мест, так как лошади спотыкались в липкой грязи.
Девушка подумала, до чего трудно будет возвращаться, как она это намерена была сделать. Она мало говорила, подъезжая к гостинице, потому что мысли вихрем кружились у нее в мозгу; но зато Струве, более самодовольный и неприятно самоуверенный, чем когда-либо, был шумно говорлив.
Страх охватывал девушку все сильнее и сильнее, достигая парализующей силы.
Если ей не удастся… Но она поклялась себе добиться своего и не может не добиться.
Они обогнули поворот дороги и увидали внизу гостиницу «Солей», гнездившуюся у ручья, который сбегал с кручи в реку, как серебряную нить, извивавшуюся по долине.
Перед гостиницей стояла белая мачта с еловой веткой, а над дверью висели сани.
Домик был странной архитектуры; на земляной крыше росли цветы, и из-за высоких подпорок стен сонно выглядывали окна.
Дом был построен скучавшим по родине чужестранцем неизвестной национальности, которого армия погонщиков собак, пользовавшаяся его гостеприимством, за чистоту и опрятность прозвала «шведом».
Когда дорога отошла в сторону, Струве взял домик себе за долг и теперь держал там гостиницу для удобства тех немногочисленных путешественников, главным образом пионеров, которые верхней дорогой направлялись в сердце страны.
Управляющий в свободные часы разрабатывал плохой участок кварца или выполнял обязанности пробирщика на близлежащих приисках.
Шорц взял лошадей и, кратко отвечая на расспросы хозяина, с любопытством разглядывал Элен.
При других обстоятельствах последняя пришла бы в восторг от этого домика, так как ничего оригинальнее она в северной стране не видела.
В главной комнате, служившей баром, находились весы для взвешивания золота, грубо сколоченный стол и громадная железная печка; стены же и потолок ее были обтянуты и так искусно прошиты нитками, что комната походила на фантастическую меловую пещеру.
В ней было много горных трофеев в виде чучел птиц и животных, шкур и рогов; на последних кое-как были навешены собачья упряжь, лыжи, ружья и одежда. Дверь слева вела в комнату, где в прежние времена путешественники спали на койках, стоявших в три ряда. Позади были кухня и кладовая, а справа помещение, которое Струве называл художественной галереей.
Здесь первоначальный владелец дал полный простор своим артистическим вкусам и оклеил всю комнату картинами, вырезанными из журналов сомнительного достоинства, так что она представляла собою ошеломляющее сборище розовых дам в трико, премированных бульдогов, борцов в скудных штанах и прочих видных представителей спортивного мира.
— Вы, должно быть, еще никогда не были в таком плохом обществе, — заметил Струве с деланным весельем.
