Александр Старшинов - Центурион Траяна
Навстречу то и дело попадались фуражиры, вербовщики, бенефициарии, скачущие куда-то с поручениями. У обочин валялись не захороненные трупы, разбитые повозки, какой-то ненужный, порой обугленный скарб. Встречались разжиревшие на человечьем мясе волки. Они не боялись людей, смотрели нагло, с вызовом. Даже не отбегали – их можно было поразить пилумом без труда. Но волки в зверином обличье и дети капитолийской волчицы не нападали друг на друга.
Перед отбытием из лагеря Приск на мгновение заскочил в госпиталь – проведать Молчуна и глянуть на Нонния. Молчун выздоравливал, а Нонний метался в лихорадке. Медик посоветовал не медлить и заготовить для парня обол,[113] чтобы заложить под язык. «Молчун, мне некого больше просить… обещай приглядывать за девушкой», – попросил Приск раненого товарища.
«Как за каменной стеной…» – невнятно промычал Молчун – мешала повязка.
На другой день немного потеплело, повалил снег. Пахнуло влажным ветром с реки. Стало ясно, что если варвары не надеются удержать провинцию за собой – а Децебал не безумен, чтобы замыслить такое, – то грабители немедленно начнут отступать за реку, пока не взломался лед. И надо их опередить и догнать, пока они не переправили по льду на другую сторону добычу и пленников.
Глава II
Дакийский совет
Владелец виллы успел бежать – неведомо, как далеко. Теперь в покоях исчезнувшего хозяина обосновался Диег, сын Скориллона. Дом поначалу запалили, но коматы дакийского военачальника успели вовремя погасить пожар – так что сгорела только пустая конюшня да пострадали две комнаты во флигеле. Посему в покоях пованивало гарью. На кухне прислуга из Диеговой свиты жарила забитых овец. Диег предпочел бы оленя.
Диег привел в Малую Скифию пятьсот человек из царской гвардии с наказом от брата – не бросать ценных людей в самое пекло. Никто ведь не собирался давать здесь серьезный бой. Нужно было разорить провинцию, уничтожить постоянные лагеря легионов и сделать так, чтобы весной Траян не мог продолжить кампанию, а вынужден был бы зализывать раны и замирять непокорных жителей Мезии. В таких случаях римляне сравнивают поселения мятежников с землей, а последнюю посыпают солью, дабы десять лет ничего не росло, жителей же практически всех истребляют – об этом и Децебал, и Диег знали отлично. Значит, пускай восставшие сражаются так, чтобы римляне ушли из провинции, – это для гетов единственный путь к спасению. А если проиграют… Что ж, ценой своих жизней они спасут собратьев за рекой.
Децебал приказал Диегу, отступая, всех желающих брать с собой на северный дакийский берег. Расчет простой – беглецы пополнят армию Децебала и будут сражаться как бешеные волки – ничего другого им больше не останется. Вернуться на северный берег приказано было до того, как река вскроется – чтобы без труда перейти Данубий-Истр по льду.
Однако вожди бастарнов заявили Диегу, что не собираются никуда возвращаться – они поселятся в Мезии, здешние низинные земли пришлись им по душе. Что ж, пусть остаются, так даже лучше – у римлян по весне в распутицу будет масса хлопот – вышибать бастарнов с захваченных земель и разбираться, кто есть кто: местный гет или иной фракиец либо новый поселенец-враг.
Еще бастарны надеялись успеть ограбить приморские греческие колонии, самый лакомый кусок в провинции. Немного сокровищ можно найти в скромной канабе. Если повезет – то удастся захватить лагерь, легионную казну и хранилище солдатских сбережений, запасы зерна, металла, кожи; оружие и машины. Другое дело торговые полисы, куда с ранней весны до поздней осени привозят товары и откуда их не всегда успевают вывезти, прежде чем наступят холода и море начнет штормить. Вино, оливковое масло, крашеные ткани, дорогая керамика, изысканные серебряные украшения – при одной мысли об этих складах у бастарнов начинали течь слюнки.
И вдруг будто Гебелейзис швырнул молнию с неба и следом прогрохотал гром: Траян вернулся в провинцию. Достоверные сведения, что Траян в Сирмии, сидит там без армии с одной лишь охраной из преторианцев, сменилось известием совершенно невероятным: Траян уже не в Сирмии – он здесь, в Нижней Мезии.
Поначалу Диег решил, что так совпало: император прибыл в провинцию с инспекцией – то есть без войска, только с охраной. О большем и мечтать было нельзя. Воистину божественная удача – встретиться с императором без армии. Что может быть лучше – убить Траяна, как убили Оппия Сабина,[116] оправить его череп в золото и пить вино из этой драгоценной чаши. Диег, всегда обладавший буйной фантазией, уже почти верил, что Траян у него в руках и надо сделать всего лишь шаг, чтобы заполучить череп императора.
Потом прискакали четверо всадников с сообщением, что Траян прибыл только с кавалерией. Кавалерия? Это уже не означало инспекцию. Это армия, значит, легионы не заставят себя ждать. Вслед за восторгом и мечтами о кубке-черепе пришло отрезвление.
Траян – не Корнелий Фуск, которому безумие застит глаза, как только тот начинает действовать. Старый солдат расчетлив и въедлив. Вариант возвращения Траяна в Мезию Децебал рассматривал еще на совещании в Аргедаве, но по всем раскладам выходило, что Траян не успеет раньше весны достичь провинции. Поэтому предполагалось, что времени у Диега хоть отбавляй. А к тому моменту, как Траян мог появиться, бастарны и даки из ополчения должны были уничтожить лагеря легионов, разрушить крепости и бурги, вырезать или пленить все римское население и уйти за Данубий, оставив Траяна выть по-волчьи на правом римском берегу реки.
А ведь можно и не уходить, фантазировал в начале зимы Диег, – если лагеря будут уничтожены, Децебал уже летом соберет всю армию под свое начало в огромный кулак, ударит и расплющит эту римскую собаку, останутся лишь клочья шерсти да кровь, кровь…
Но теперь все это пустые мечты, Траян прибыл слишком быстро, и оставалось одно – отступать. Поскакали к вождям и царькам гонцы с приказом всем двигаться к Дуростору. Однако без промедления на приказ Диега откликнулись немногие. Варвары, занятые грабежом, рассыпались по огромной провинции мелкими отрядами, и, чтобы их вновь собрать, понадобится немало времени.
Пока собирались отряды, пока подходили отставшие к лагерю Диега, сделалось ясно, что без боя уйти на ту сторону не удастся, надо давать сражение. Иначе Траян подоспеет и вырежет отягченных добычей варваров у самого берега. Но Диег и не стремился бежать. Это был его шанс доказать Децебалу и старым соратникам царя вроде Везины, что он, Диег, – не простой исполнитель, начальник одной из царевых дружин, способный заниматься разве что охраной северных рудников. Он может командовать целой армией и побеждать.
