Мариена Ранель - Маски сброшены
— Сударыня, извините, что в такой день досаждаю вам вопросами. Но как ваш адвокат, защищающий ваши интересы, я должен находиться в курсе ваших намерений.
— Намерений относительно чего?
— Как долго вы собираетесь сохранять в тайне ваше повторное замужество?
— Сейчас я не могу ответить на ваш вопрос, господин Корнаев. Предоставлю решать это своему супругу.
— Однако я не советовал бы вам торопиться с оглашением вашего брака, сказал Корнаев. — Вы должны понимать… Женщина, сочетающаяся новым браком, спустя ничтожно малое время после получения развода… Это чревато пересудами и сплетнями.
— Я это понимаю, — вздохнула Елизавета. — Но что поделать!
— Вы решительная! — с восхищением сказал Корнаев.
— В данной ситуации меня более беспокоят неприятности с законом, нежели сплетни.
— Меня, признаться, тоже. Я весьма опасаюсь, как бы ваш новый брак не был признан недействительным. И хотя видимых оснований к этому нет, разве что — короткий срок… Однако помимо этого…
Корнаев в нерешительности остановился. Подобная его манера была довольно хорошо знакома Елизавета, и означала она, что ему необходимо поговорить о некой личной и деликатной проблеме, что для него весьма неудобно.
— Говорите же, господин Корнаев! — подбодрила его Елизавета. — Ни о чем не беспокойтесь.
— Это касается вашего сына.
— Говорите.
— Насколько мне известно, сударыня, граф Вольшанский собирается признать его и дать ему свое имя.
— Это так.
— Весьма опасаюсь, как бы ваш бывший супруг — князь Ворожеев не воспользовался этим фактом и не обвинил вас в сговоре. Более того, он может выставить себя жертвой вашего обмана.
— И это несмотря на то, что он обвинен в двоеженстве и мошенничестве? — возмутилась Елизавета.
— Однако он может заявить встречное обвинение, в том что вы, простите, сударыня, были далеко не образцовой женой. И на сем основании синод может пересмотреть свое решение о разводе.
— Что значит — пересмотреть? — почти в ужасе переспросила она. — Уж не хотите ли вы сказать, что я могу вернуться к этому ненавистному браку, от которого я с таким трудом избавилась?
— Это маловероятно, — убедил её Корнаев. — Однако в формулировке может быть изменено основание развода, а соответственно, и последствия. Это может негативно сказаться не только на вашей репутации, но и на вашем настоящем браке.
— О нет! — мучительно вздохнула Елизавета. — Ничего больше не говорите об этом!
— Однако, возможно, это всего лишь мои опасения, — успокоил её Корнаев. — И никому в голову не придет ничего подобного сделать. Однако я должен был вас в них посвятить.
— Да, конечно.
— Простите меня, сударыня, что я омрачил столь радостное событие, виновато сказал Корнаев. — Но я ваш адвокат. Я должен был.
— Не извиняйтесь, господин Корнаев! Вы правильно сделали.
— А теперь, позвольте мне откланяться, сударыня.
— Благодарю вас, что вы присутствовали на этой церемонии.
— Всегда к вашим услугам, сударыня! И ежели понадобится моя помощь, вы можете во всем на меня рассчитывать.
Елизавета проводила его встревоженным взглядом. Затем её взгляд переметнулся в сторону мужа. При виде этого дорогого образа с полюбившимися чертами лица её тревога мгновенно рассеялась.
«Мой муж, — с гордостью и блаженством подумала она. — И он любит меня. А я люблю его. Люблю так, как никого никогда не смогла бы полюбить, потому что никто не сможет сравниться с ним. И я его жена! Из всех женщин мира она выбрал именно меня! А все остальное: основание развода, моя репутация… Как все это ничтожно и мелочно, по сравнению с тем, что мы сегодня стали мужем и женой!»
— Нет! Столь радостное событие ничто не в силах омрачить, — тихо произнесла она.
От внимания её супруга не укрылось, что её взгляд, излучающий любовь и восхищение, обращен на него. Нежной и счастливой улыбкой он вознаградил её за этот взгляд, затем подошел к ней, обнял её за талию и произнес:
— Мы можем ехать.
— Поезжайте, — с улыбкой произнес Алексис, вслед за ним подошедший к Елизавете. — А мне нужно возвращаться в Шалуевское имение. — Он повернулся к Узорову и предложил: — Не окажете ли мне честь, сударь, остановиться в нашем имении?
— С превеликим удовольствием, — ответил тот.
— В таком случае, можете располагать местом в моей коляске.
— Благодарю вас.
— Всего вам самого наилучшего! — пожелал Алексис своим родителям.
— Всех благ вам! — произнес Узоров. — Мое почтение, княгиня… О, простите! Мое почтение, графиня.
Через несколько минут от церковного дворика отъехали два экипажа. Один направился в Шалуевское имение, другой — в родовое имение графа Вольшанского.
Карета графа и графини Вольшанских остановилась у высоких ворот. Лакеи графа Вольшанского немедленно поспешили открыть ворота господам. Карета въехала во владения и по выложенной ажурной каменной плиткой дорожке поехала к усадьбе, расположенной на небольшом возвышении. У лестницы карета остановилась. Владимир вышел и подхватил свою супругу на руки прежде, чем её ноги успели ступить на землю. Он пронес её на руках через парадный вход и аккуратно поставил на пол перед дверями гостиной.
— Добро пожаловать в наше гнездышко, графиня! — произнес он.
— Как-то все это удивительно, — в смятении произнесла она.
— Что вас удивляет, любовь моя?
— Я, и вдруг новобрачная, — с каким-то неверием произнесла она. Словно молодая девушка перед первой брачной ночью… Словно нет позади мучительного брака с князем Ворожеевым длиной в двадцать лет, и словно нет позади целой жизни.
— Быть может, так оно и есть, — сказал её муж. — Наша жизнь впереди.
— Да, правда! — согласилась она.
Она с наслаждением прижалась к его плечу. Подобно бризу её окутывало необыкновенное тепло, которое может исходить только от любимого и дорогого человека. Какое же это счастье — чувствовать своей рукой его твердую и уверенную руку; видеть, как его нежный взгляд подобно лучу солнца скользит по твоему лицу и проникает в твои глаза; и осознавать, что этот человек часть тебя самой!
Его сладостные поцелуи погрузили её в состояние блаженной прострации. Она почувствовала, как её тело оторвалось от пола и, поддерживаемое сильными мужскими руками, воспарило в пространстве.
Он принес её в роскошную спальню, состоящую из двух отделений. Спальня была оформлена в теплых светло-розовых тонах и обставлена со вкусом и изяществом. В первом отделении для новобрачных был приготовлен столик с вином и угощениями. Во втором — их ожидала просторная и удобная постель.
