Дороти Даннет - Игра кавалеров (Иллюстрации П. Парамонова)
Но первым, кого он увидел на торжественной встрече Нортхэмптона с двумя шотландскими королевами, был Мэтью Стюарт — муж Маргарет. Лаймонд стоял, сверхчеловеческим усилием сохраняя серьезность, пока Мария де Гиз, увешанная драгоценностями, как волнорез моллюсками, приветствовала гостя тройным реверансом, а юная королева и маркиз обменялись рукопожатиями. Детское личико под тонким, расшитым жемчугом чепцом раскраснелось не столько от того, что ей предстояло продекламировать латинское изречение, сколько из-за тесной шнуровки; чулки с подвязками, длинные рукава, шелковые уборы и шлейфы, волочащиеся по полу, доводили всех дам чуть ли не до дурноты.
Не лучше чувствовали себя и кавалеры в сорочках, куртках и камзолах, в простроченных кафтанах, Пышных штанах пуфами и тесных поясах. Герцог де Гиз, божественно спокойный, вспотел так, что пальцы его оставляли на ножнах темные отпечатки, а кончик завитой бороды Джорджа Дугласа печально поник. В момент, когда королевы приветствовали немногих избранных, поднявшихся на помост, граф Леннокс направился к дяде своей жены.
Мэтью Стюарт, граф Леннокс, чувствовал себя здесь как дома, то же относилось и к Дугласу. Одиннадцать лет граф жил и сражался во Франции, а на более богатые пастбища перешел только восемь лет назад. Из-за дезертирства в Англию он впал в немилость у старого короля Франции; его брат, д'Обиньи, по той же причине был брошен в тюрьму. Но теперь с прошлым покончено. Англия и Франция вот-вот станут союзниками, д'Обиньи — один из ближайших друзей ныне царствующего короля, пусть даже Уорвик, так поспешно принявший протестанство, в настоящий момент не слишком-то жалует Леннокса, все еще может сложиться благополучно, если, конечно, Маргарет не допустит какой-либо оплошности при встречах с этим скользким типом Кроуфордом из Лаймонда и если не случится какого-либо несчастья с юной королевой шотландской или по крайней мере, молился он про себя, ничего такого, что можно было бы приписать Мэтью Стюарту Ленноксу. Со времени первого, давнего щекотливого разговора с братом Джоном он не раз приходил в ужас, когда до Ленноксов в Лондон долетели искры пожара, который д'Обиньи раздувал во Франции. Что бы ни случилось, он хотел остаться в стороне: для них с Маргарет, католиков, жизнь и так таила в себе немало риска.
Не обращая внимания на эти зловещие тени, Мэтью Стюарт надел на себя все свои драгоценности. Сэр Джордж, на которого золотое кружево, кажется, не произвело впечатления, с насмешкой глядел, как он подходит. Когда Леннокс оказался в пределах слышимости, сэр Джордж сказал:
— Какие удивительные встречи происходят порой. Но разумно ли было тебе приезжать, Мэтью? Мне казалось, французы слегка настроены против тебя.
Блеклые глаза Леннокса загорелись гневом.
— Я, конечно, преклоняюсь перед твоим определением разумного, но немного старой закваски не помешает фанатикам этого посольства. Ты, наверное, слышал о сцене в Сомюре, где никто из моих коллег, принявших протестантство, не поклонился дароносице. В Орлеане они бросали облатки в толпу, а в Анжере всю дипломатическую миссию перерезали бы, не вмешайся маркиз.
— Я не слышал об этом. Что они натворили? — заинтересовался Дуглас.
— Вынесли статую святого из церкви и понесли ее по улицам, надев на голову шляпу, — выпалил лорд Леннокс.
Сэр Джордж засмеялся.
— Но тогда никому не было смешно, — сказал Леннокс. — В Нанте церковную утварь попрятали по домам от нашего посольства, и члены его конечно же на протяжении всего путешествия ели мясо. Сейчас не лучшее время для того, чтобы испытывать терпение французов, — продолжил лорд Леннокс, и на впалых его щеках появились два красных пятна. — Шутки насчет Бога вездесущего не везде приходятся ко двору.
— Так придумай пару свежих шуток насчет милорда Уорвика. Нам повезло, — сказал сэр Джордж со значением, — что по крайней мере Робина Стюарта нет больше среди нас. Твой брат настойчиво разыскивает тебя с тех пор, как ты приехал. Ты виделся с ним?
— Нет, — коротко бросил Мэтью Стюарт. — Я нахожу увлечения Джона несколько скучноватыми.
— Правда? — спросил сэр Джордж, приятно удивленный. — Ты больше не привязан к нашему дорогому д'Обиньи? А как насчет королевы-матери? Леди не злопамятна. В конце концов она отвергла предложение Босуэла так же, как и твое. И завела при себе очаровательного герольда. Найди время встретиться с ним.
Но задолго до того, как сэр Джордж об этом догадался, блеклые голубые глаза рассмотрели все, что надо. Граф Леннокс повернулся спиной к пышно разодетой толпе придворных королевы Марии Шотландской, среди которой мерцала сине-красно-золотая табарда Вервассала, и сказал тонким голосом:
— Если ты имеешь в виду Лаймонда, то я уже встречался с ним в Лондоне. Век таких людей короток. Я, Дуглас, не стал бы полагаться на вертопраха, который готов таскать каштаны из огня любому, кто больше заплатит.
— Он скорей изжарит живьем того, кто захочет его купить, насколько я могу судить по собственному опыту. А то, что он ветреный, — добавил сэр Джордж, — все таковы: протягиваем золотую чашу и просим подаяния. Но, безусловно, друг наш, как Джек Соломинка 19), переполнен гордостью и самомнением. Меня первого порадовал бы его серьезный промах. Думаю, и Маргарет тоже. Полагаю, она даже поможет ему совершить этот промах.
Блуждающий взгляд мужа Маргарет, подобно мячику от ракетки, устремился к вкрадчивому лицу сэра Джорджа.
— В этом случае, — добавил сэр Джордж, улыбаясь еще шире, — я пожелал бы ей удачи.
Произнося это, Дуглас как-то уж слишком раздельно выговаривал слова. Этого оказалось достаточно, чтобы и без того бледное лицо графа стало совершенно белым, когда он пристально смотрел вслед удаляющемуся собеседнику, замечая вскользь, как подмигивают друг другу те из стоящих рядом, кому была известна давняя интрига.
Сэр Джордж, сын которого женился на наследнице Мортона, оставался невозмутим.
После приема — банкет, после банкета — маскарад, после маскарада — бал в обширном дворе, где новые фонтаны наполнены розовым вином и утонувшими насекомыми, а шпалеры, отделяющие танцующих от звездного неба, увиты мускатным виноградом. Торжественная музыка, бранль и гальярда, чакона и аллеманда, павана и испанский менуэт, лилась меж персиковых деревьев под звуки ломаного французского, который коверкали луженые английские глотки, и изысканного французского самых культурных придворных в мире. С длинной аркады, окружавшей Новый замок, смотрели на танцующих королева Екатерина со своими дамами, среди которых находилась и Маргарет Леннокс, а между ними, как красноперки, сновали пажи.
