Юрий Никитин - О доблестном рыцаре Гае Гисборне
Для Гая голос послушника звенел где-то в отдалении, как от пролетающего высоко над головой комара. В квартале католиков жили шестьдесят тысяч человек, уцелело всего четыре тысячи, их продали в рабство туркам, но была ли их участь лучше убитых?
Вряд ли его отец и братья уцелели, они точно с оружием в руках защищали семьи и погибли первыми, не видя, как потом озверелая толпа православных врывается в их дом, зверски насилует и убивает их жен и детей…
А потом весь квартал, где жили католики, сожгли, так что даже тел не отыскать, чтобы похоронить…
— Я клянусь, — сказал он сдавленным голосом, — когда придет время, буду в первых рядах мстящих!
Хильд вскрикнул:
— Ваша милость, об этом ли надо думать?
— И об этом, — ответил Гай тяжело. — Я не свинья, что уперлась рылом в корыто и не желает видеть дальше.
— Но, ваша милость…
Гай покачал головой, голос прозвучал с силой:
— Сарацины — открытый враг. И зачастую так же благородны и рыцарственны. У них было чему поучиться, и мы… учились. Но православные, что вроде бы братья, говорят об этом постоянно, но при каждом удобном случае предают и бьют в спину?.. Нет, мы никогда им этого не забудем и никогда не простим. И доверять отныне не будем. И детям своим закажем, чтоб передали внукам и правнукам.
Глава 9
Дни летят с такой скоростью, что Гай просто не поверил, когда Хильд обронил как-то, мол, исполнилось ровно полгода с того дня, как они приехали сюда и ахнули при виде полуразрушенного замка, так что можно бы поднять по такому случаю из подвала малый бочонок вина в зал.
А на другой день прискакал продрогший так, что не мог вымолвить слова, королевский гонец. Молча протянул Гаю дрожащей рукой кожаную трубку, откуда выглядывает краешек рулона толстой бумаги.
— Вашш-ш-ша мил-л-л-лость…
— Иди к камину, — сказал Гай, — пусть нальют грогу. Или глинтвейну. Не знаешь, что это? Это легкие итальянские вина с поправкой на наш северный климат…
Хильд подошел боком, как краб, спросил тихохонько:
— Что там?
Гай взломал печати, долго читал, все видели, как потемнело его лицо.
— Вызов в королевскую канцелярию, — ответил он тревожно. — Ох, не люблю это дело…
— Кто любит, — с сочувствием ответил Хильд. — Когда ехать?
— Написано, по получении сего письма.
— Эх… я с вами?
Гай покачал головой.
— Нет, один доберусь быстрее. К счастью, надо не в Лондон, а снова в королевскую резиденцию в Ротервуде.
— Ох, ваша милость! Что-то неспокойно мое сердце.
Гай буркнул:
— А я как ликую!
Снова полдня в пути, затем впереди вырос мрачный замок, он поторопил усталого коня, за воротами передал повод загнанной лошади в руки стража, а сам пошел в отделение для гостей.
Вечером его вызвали к принцу, тот принял его в небольшом зале, где возле его тронного кресла расположились епископ Лонгчамп и генеральный казначей, а в другой половине несколько лордов за столом, все, ввиду холодной погоды, в шубах, несмотря на два жарко пылающих камина.
Гай поклонился и ждал. Принц уставился на него немигающими глазами, как огромная древняя рептилия на лягушонка.
— А, сэр Гай Гисборн, — произнес он таким голосом, что Гай отчетливо увидел под шелковым платочком острое лезвие кинжала, что вот-вот вонзится ему в бок, — вы по делу?
— Ваше высочество, — ответил Гай громко, — прибыл с отчетом, как вы и велели.
Принц нахмурился.
— Я велел?.. В самом деле? Вот уж действительно, как в Святом Писании, моя правая рука не ведает, что делает левая… Ладно, велел так велел. Не пугайтесь, это стандартная процедура. Не всякий же раз рубят головы… Иногда просто вешаем. Но вы что скажете в свое оправдание? Или чем порадуете вашего сюзерена?
Гай хотел было напомнить, что его сюзерен — король Ричард, но решил не задираться по мелочи, никто не отменит того, что король Англии — Ричард Львиное Сердце, а не этот мозгляк, утонувший в книгах.
— Ваше высочество, — произнес он с низким поклоном, — к великому сожалению должен сообщить, что мне не удалось собрать даже части запланированной суммы. Край, в который я прибыл, был в таком бедственном состоянии, что я те деньги, которые получал в виде налогов, тут же вкладывал в поддержание жизни…
Придворные грозно зашумели, Лонгчамп гневно стукнуло посохом в пол.
Принц смотрел исподлобья, губы искривились в недобрую усмешку.
— Так-та-а-а-ак, — произнес он, растягивая последнее слово, — а как же выкуп моего братца? Я вот лично уже собрал почти половину нужной суммы!
Гай ощутил, как краска стыда заливает его щеки.
— Ваше высочество, — сказал он твердо, — этим же летом будет недостающая сумма!.. На этот раз соберем хороший урожай, овцы дали богатый приплод…
Лонгчамп процедил громко:
— Наглец! Он осмелился не платить налоги вообще?
Воцарилась тяжелая тишина, принц Джон сверлил Гая таким пронизывающим взглядом, что тот ощутил холод по всему телу, хотя в зале с обеих сторон камины вспыхнули как будто еще жарче, от них пошли тугие волны зноя.
— Да, — ответил принц Джон, как показалось Гаю, с нескрываемым удовольствием. — Он не сдал в казну вообще ни монеты… Сэр Гай, вы принесли отчеты, куда израсходованы собранные вами деньги?
Гай поклонился.
— Да, ваше высочество.
— Где они?
— Я сразу же передал вашему личному секретарю.
Принц нахмурился.
— Вот как?.. И мне еще ничего не сказали?
Гай предположил неуверенно:
— Может быть, до меня еще просто не дошли руки? Все-таки таких, как я, у вас много.
Принц хмыкнул.
— Таких, как вы, сэр Гай, очень немного. Потому я и велел за вами присматривать. Хорошо, пока идите. Без моего позволения за пределы замка вам выходить запрещено.
Гай похолодел, спросил деревянным голосом:
— Я под арестом?
— Пока что-то вроде, — буркнул принц. — Вечером запрошу результаты проверки ваших методов перераспределения средств. Или утром, если не успеют все сосчитать. Жаль, но пока не придут результаты проверки, мне с вами говорить не о чем. Идите отдыхайте!.. Думаю, утром разговор будет… и он вам очень не понравится.
Гай поклонился и, развернувшись на месте, двинулся к двери, чуть не промахнулся, настолько похолодело все тело.
Его приглашали ужинать вместе с охраной, но было настолько тревожно, что кусок не лез в горло. Он лег и старался заснуть, чтобы сократить мучительное ожидание, однако сон не шел, а ближе к полуночи в комнату зашел в темном плаще человек, спросил негромко:
