Кристиан Жак - Мистерии Осириса: Древо жизни
Бешеному стало страшно.
Он испугался этого человека, который, решительно, был не совсем человек, поскольку не признавал предела своей власти. Ничто, даже самое святое, его не останавливало.
Провозвестник, словно отлично зная Мемфис, быстро пошел по запутанной череде улиц за портом и, в конце концов, четыре раза с большими интервалами стукнул в низенькую дверь ветхого дома.
Изнутри стукнули один раз. Провозвестник стукнул еще два раза — на этот раз быстро.
Дверь открылась.
Чтобы войти в большую комнату с земляным полом, Провозвестнику и его подручному пришлось низко наклонить голову.
Трое бородачей встали и поклонились своему хозяину.
— Благодарение Богу, господин, — сказал один из них, — вы живы и здоровы!
— Никто не помешает мне исполнить мою миссию. Верьте мне, и победа будет за нами.
Все сели, и Провозвестник начал проповедовать.
Его речь была полна повторений, он делал акцент на одни и те же темы, постоянно настаивая на том, что с ним говорил Бог, он был единственным его пророком, неверных ждут жестокие мучения, клятвопреступники будут казнены, женщины больше не должны пользоваться той немыслимой свободой, которая дозволена в Египте. Источники всех зол — фараон и царское искусство заставлять жить по законам богини Маат. Когда они, наконец, будут уничтожены, учение Провозвестника сотрет все границы. Вся земля станет одной-единственной страной, управляемой истинной верой.
— Побрейтесь, — приказал Провозвестник своим верным, — оденьтесь по мемфисской моде, слейтесь с этим городом. Потом я дам вам другие инструкции.
Очарованный речью своего господина и желая расспросить его подробнее, Бешеный дожидался момента, когда они с Провозвестником выйдут из дома.
— Господин, не являются ли эти люди ханаанскими жителями Сихема?
— Это так.
— И вы решили вызвать их в Мемфис?
— Сначала их, потом многих других.
— Стало быть, вы не отказались от мысли освободить Ханаанскую землю!
— Я никогда не отказываюсь от своих желаний, но умею приспосабливаться. Мы подточим египетское общество изнутри — так, что оно этого даже не успеет заметить. И сам Мемфис, где пестрота портовой и торговой жизни соседствует с сытой столичной беспечностью, даст нам тот яд, который позволит его убить. Нам потребуются бесконечное терпение и время, мой верный друг, но мы применим и другие средства.
Бешеного ждали еще сюрпризы.
На другой улице они увидели крытый вход в прекрасный двухэтажный дом. Провозвестник на неизвестном языке обратился к сторожу.
Сторож дал ему и Бешеному войти.
Обоих посетителей тепло встретил говорливый человек, чьи округлые формы выдавали любителя вкусно поесть.
— Вот и вы! Наконец-то, господин! Я уже начинал волноваться.
— Незначительные задержки.
— Пойдемте в гостиную. Мой повар приготовил яства, которые оказали бы честь самому требовательному дворцу.
Бешеный не заставил себя упрашивать, а Провозвестник к еде даже не притронулся.
— Как наши дела? — спросил он таким суровым голосом, что атмосфера тут же стала ледяной.
— Дела движутся, господин.
— Ты в этом уверен, друг мой?
— Знаете, это не так легко! Но первая экспедиция скоро отправится.
— Я не прощу ни одного недоразумения, — предупредил Провозвестник.
— Можете на меня рассчитывать, господин!
— Какой пункт прибытия ты выбрал?
— Маленький городок Кахун. В глазах фараона Сесостриса он имеет большое значение. У меня там хорошие контакты, и наши люди устроятся там без особых трудностей.
— Надеюсь, что ты не ошибаешься.
— Я предпочитаю использовать больше времени, чем предусмотрено, господин, но зато не допустить никакой ошибки. Вы увидите, Кахун — очень хорошее место. Царь — хитрый человек и умеет быть осторожным, а, кроме того, он совершенно не доверяет Мемфисскому двору.
Провозвестник странно улыбнулся.
Да, это хороший путь. Его сеть прекрасно сработала.
Напряжение спало, гость воспользовался восстановленным доверием и проглотил огромное пирожное, облитое сиропом карубы. Бешеный последовал его примеру.
— Я предполагаю, что фараон сузил круг лиц, которым доверяет, — сказал Провозвестник.
— К несчастью, да, господин. По тем слухам, которые кажутся мне достоверными, планы Великого Дома известны в данный момент лишь малому совету, образованному из верных ему проверенных людей.
— Тебе известны их имена?
— Ходит слишком много слухов... Говорят также, что царь решил сломать шею правителям провинций, занимающих по отношению к нему враждебную позицию, но я этому не верю. Такой шаг привел бы к гражданской войне.
— Нет ли у тебя какого-нибудь контакта во дворце?
— Господин, это дело очень тонкое и...
— Мне он нужен.
— Хорошо, хорошо... Я займусь этим.
— Могу ли я рассчитывать на тебя, мой верный друг?
— О да, вне всякого сомнения!
— До скорой встречи.
Бешеный запихнул в рот последнее пирожное. Кулинар хозяина не имел себе равных, но сладкого, пожалуй, слишком много. Отойдя от принимавшего их прекрасного дома на довольно большое расстояние, Бешеный счел необходимым поделиться своими сомнениями с начальником.
— Этот человек мне не нравится. Вы уверены, что он вам не лжет?
— Этот богатый купец родом из Библоса, крупного ливанского порта, и он прирожденный лжец. Его профессия как раз и состоит в том, чтобы обманывать клиентов и обвинять своих конкурентов, извлекая при этом максимум прибыли из каждого дела. Но мне — и только мне! — он говорит правду. Только один раз он попытался схитрить со мной, и память об этом навсегда осталась на его теле. Когда когти сокола вонзились в его грудь, чтобы вырвать сердце, он успел вовремя раскаяться. Люди из Библоса нам очень полезны, мой верный друг. Благодаря им я смогу наводнить Египет множеством сторонников нашего дела.
Бешеный был ошеломлен.
Значит, Провозвестник манипулировал несколькими сетями и знал Мемфис, как карман своей шерстяной туники!
Несмотря на жару, на его лбу не было никакого пота. И пока Бешеный выдул огромный кувшин свежего прохладного пива, Провозвестник не проглотил ни капли, лишь шептал заклинания, в которых Бешеный не понял ни слова.
42
Икер подогнул под себя одну ногу и сел, а вторую, согнув в колене, поставил так, как требует поза писца, когда он собирается прочитать папирус. У юноши было столько работы, что он редко уходил из своего малюсенького рабочего кабинета, расположенного в левом крыле дворца правителя провинции.
Икер хотел все проверить сам. Его не устраивали краткие отчеты, подготовленные для облегчения его задачи другими писцами, и он без конца возвращался к подлинным документам.
