Амеде Ашар - Доблестная шпага, или Против всех, вопреки всему
— Ах, я вас все ещё люблю, потому и прощаю! — зарыдала Маргарита.
Король вскрикнул и хотел заключить её в свои объятия. Но она поднялась и сказала:
— Густав-Адольф! Маргарита умерла. Здесь перед вами только дочь Авраама Каблио, человека, который сражался за Ваше величество. Остальное забудьте!
— Могу ли я забыть? — растерянно произнес Густав-Адольф.
— Вы сможете, если будете думать о Швеции! Швеция под угрозой, вы сами это говорили. Отдайтесь ей всецело. Отчизна — вот кто теперь ваша невеста, ваша жена, ваша любовь! Выше шпагу, Сир — и защищайте свою страну. Я возвращаю вам Швецию! Вот соперница, мой горячо любимый король, к которой я не могу вас ревновать!.. Европа в огне, сказали вы мне однажды: разбушевались страсти, провинции и королевства втянулись и запутали в опасных играх. Пусть Швеция, воодушевленная вами, вступит в борьбу, пусть её участь будет счастливой. За дело! А мое сердце, в котором вас никто не заменит, будет всегда биться во имя Густава-Адольфа.
Король стоял в нерешительности; никогда Маргарита не казалась ему более красивой и трогательной. Но он слишком хорошо знал её, для того, чтобы понять, что потерял её.
— Вы этого хотите, Маргарита?! — спросил он, вздыхая. — Нет больше Маргариты! К оружию, Сир!
— Тогда, прошу вас, вашу руку, ваши губы в последний раз! И да спаси вас Бог! Шпага вынута, и больше я не вложу её в ножны!
Из глаз Маргариты, излучающих любовь, текли слезы, она обхватила голову короля руками… ей казалось, что сердце её вот-вот выскочит — так сильно оно билось. А затем указав ему на морские дали, за которыми был германский берег, она сказала:
— Вот ваш путь!
Раздираемая безумным волнением, совсем обессилевшая, Маргарита упала в кресло. Рыдания вздымали её грудь, её руки повисли вдоль тела. Густав-Адольф бросился к её ногам. Сколько часов провел он когда-то подле неё в счастливые времена, тогда она верила в него! Он не смел говорить теперь, и держал её в своих объятиях.
Маргарита была в полном изнеможении. Какое-то время она оставалась неподвижной, уронив голову на плечо короля и плача. Потом она порывисто встала, её глаза горели. Не сдерживая слез, ручьями бегущих по щекам, Маргарита сказала:
— Сир, для вашего величества отныне я лишь подданная, мать одного из ваших подданных. И пусть завтрашнее солнце больше не застанет вас здесь!.. А чтобы эта наша встреча была последней, я хочу, чтобы мой отец узнал о вашем решении.
Она позвонила в колокольчик. Вскоре после того вошел Авраам.
— Отец, — сказала она, — вот король, который собирается уничтожить врагов нашей религии.
— И он принесет в жертву этому делу свою жизнь?
— Ах, я клянусь вам в этом! — воскликнул Густав-Адольф.
На что Авраам ответил:
— Я снарядил корабль для своей страны в то время, когда она воевала с Данией, — сказал он, — и ещё большее число я снаряжу для защиты нашей веры. Моя кровь и мое золото — ваши, Сир.
— Тогда я назначу вам свидание в Карлскроне: я хочу, чтобы все корабли, имеющиеся в Швеции, собрались там.
— Мои фрегаты будут отовсюду, и пусть все узнают, на что способен человек истинной веры.
Маргарита подняла на отца умоляющие глаза.
— Позвольте мне последовать за вами, — сказала она. — Вы станете воодушевлять своим примером экипажи кораблей, набранные вами; я буду молиться за тех, кто пойдет сражаться, а ребенок увидит там издали того, с кем он больше не встретится.
Она едва стояла на ногах. Авраам поддерживал её за талию:
— Идите же, дочь моя, Бог услышит ваши молитвы, и благословит наши усилия.
Уже через несколько мгновений раздался топот лошади, скачущей галопом, что говорило о том, что Густав-Адольф был теперь далеко от белого домика. Она почувствовала как сердце сильно застучало в её груди. Авраам Каблио появился вновь, держа ребенка за руку.
— На колени, сынок, на колени, и Бог спасет короля! сказала она. — Впереди — война!
В последний раз Маргарита спала под крышей этого дома, который долгое время служил ей убежищем. На рассвете слуги, посланные её отцом, сообщили, что все уже готово к отъезду.
Кровь забурлила в жилах старого моряка при мысли о новых войнах. Он разослал гонцов по всей стране, чтобы ускорить снаряжение кораблей. Он опустошал свои ларцы, покупая вооружение, провизию. Он хотел, чтобы его корабли, корабли Авраама Каблио, были самыми боеспособными и оснащенными лучше других на флоте.
Тем временем Маргарита послала записку г-ну де ла Герш.
Из нескольких слов, сказанным Арманом-Луи накануне, она поняла, что ему надо было срочно увидеть короля. Она назначила ему свидание недалеко от Готембурга, на Карлскронской дороге.
Вскоре она расставалась с белым домиком — глаза её были полны слез, щемило сердце, давило грудь. Она понимала, что не будет уже тех счастливых дней, какие она прожила здесь. Она прощалась с любимой мебелью, с каждым деревцем, с каждым кустиком. Все наводило её здесь на приятные и веселые воспоминания. Теперь их связь была разрушена. Она уходила медленно, держа сына за руку, и все время оглядываясь.
— Все кончено! Все кончено! — горестно повторяла она.
На повороте тропинки её окликнул мужской голос. Она задрожала. Авраам Каблио был перед ней верхом на лошади в походном костюме рядом с каретой. Она отвернулась: больше не суждено ей видеть свой белый домик! Она всхлипнула и надвинула на голову длинную густую вуаль.
— Прощай! — прошептала она надломленным голосом.
Когда вскоре она выглянула из кареты, не видны были уже дома Готембурга — их скрывала холмистая местность, и белая пыльная дорога вела в глубь черного соснового леса.
22. Ловкий человек
Через час король Густав-Адольф и офицеры, созванные им в Готембург под предлогом смотра корпуса новобранцев, вышли на Карлскронскую дорогу, где к тому времени сосредоточились флот и армия в предвидении событий, которые могла ускорить война.
Арман-Луи и Магнус узнали об отъезде в то же самое время, что и о прибытии, то есть догнать его было теперь, казалось, невозможно.
— Какое это имеет значение?! — сказал Магнус. — У нас отличные свежие лошади, есть золото, хорошие шпаги, которых ничто не остановит… Поедем по следам короля, и если не настигнем его в Карлскроне, то обязательно застанем в Стокгольме.
Прискакал гонец, посланный Маргаритой к г-ну де ла Герш. Приготовления к отъезду были окончены, и, встретившись с Авраамом и его дочерью, они вместе сразу отправились вслед за королем по той же дороге, что и он.
— О, это истинный, настоящий король, — говорил Магнус. — Он терпеливо и долго хранил молчание. Сероглазый он, зеленые у него глаза или голубые, я не знаю, небеса или океаны вызывают его гнев или радость, но благородный и звучный голос его заставляет беспрекословно подчинять себе всех, а железная рука, солдатская хватка, генеральская голова и к тому же огненный взор и привычка пускать свою лошадь галопом — вот что побуждает и самых робких новобранцев очертя голову бросаться вперед в предчувствии победы. Я некоторое время служил в Польше, у короля Сигизмунда, его дяди: Густав-Адольф нас так здорово отделал, что я поклялся идти только под его знаменами. Именно в этот день шесть его эскадронов разгромили наш корпус. Я не чувствую себя от этого хуже, но вы понимаете, что это все же немного смущает.
