Густав Эмар - Сакрамента
По саванне катились волны, как если бы высокая густая трава покорно сгибалась, подвластная сильному ветру. Но, как ни странно, волны эти катились в обратном ветру направлении и все ближе подступали к холму, на вершине которого был разбит лагерь.
Сент-Аманд на всякий случай несколько раз протер глаза. Все верно — волны подкатывают все ближе и ближе к холму, причем теперь он отчетливо видел, что протяженность этих волн относительно невелика и бушуют они на ограниченной части равнины.
Канадец, естественно, решил, что им грозит какая-то новая опасность, и, покинув на минуту свой пост, поспешил разбудить Луи Морэна.
— Что случилось? — спросил последний, неторопливо поднявшись на ноги, как если бы он вовсе не спал.
— Не знаю, господин Луи, но в саванне творится что-то невероятное. Вы знаете, я — старый лесной бродяга, которого не так-то легко испугать, а тут, даю вам честное слово, мне сделалось страшно.
— О! О! Видно, и впрямь дело серьезное. Пойдем посмотрим.
— Пойдемте. Может быть, сообща мы и разберемся, что это такое.
Затем, проведя Луи Морэна к ретраншементам, Сент-Аманд указал ему на странное и противоестественное волнение травы.
— Да, — задумчиво произнес дон Луи. — Это сулит нам серьезные неприятности.
— Я тоже так считаю.
— Черт побери! За этим кроется какой-то коварный замысел краснокожих. На нас будет совершено нападение, и не далее, как через полчаса.
— Я готов держать пари, — живо подхватил Сент-Аманд, видимо, довольный, что француз подтвердил его предположение. — Что же нам теперь делать, господин Луи?
— Потихоньку, не теряя ни минуты, разбудить наших товарищей, потому что время не терпит отлагательства. Главное — старайтесь не шуметь. Для нас очень важно, чтобы негодяи, которые там шныряют, не заподозрили, что мы готовимся встретить их с оружием в руках.
Сент-Аманд отправился исполнять распоряжение француза. Он переходил от одного пеона к другому, и несколько минут спустя все уже стояли на своих местах у завалов.
По приказанию Луи не будили пока только дона Гутьерре и дона Мигуэля.
Затем француз обошел весь бивуак и, убедившись, что все в порядке и все на своих местах, подозвал Безрассудного.
— Что вам угодно, господин Луи? — спросил последний.
— Возьмите ружье и спуститесь в равнину, разузнайте, что там происходит в зарослях травы…
— Вы это узнаете не позже, чем через полчаса, господин Луи.
— Только смотрите в оба и не давайте себя убить.
— Постараюсь, господин Луи, — отвечал тот, рассмеявшись. Затем перепрыгнул через завал и скрылся в кустах.
Француз внимательно следил за ним сверху. Канадец вернулся, как обещал, не позднее, чем через полчаса.
Луи Морэн, нетерпеливо и с беспокойством ожидавший его возвращения, тотчас позвал его к себе:
— Ну, идите скорее и расскажите, что вам удалось узнать?
— Все, что нужно, господин Луи.
— Тогда говорите живей.
— Это краснокожие.
— Краснокожие? — удивился Луи Морэн, потому что после разговора с Опоссумом он был уверен, что с их стороны нападение им не грозит.
— Да, господин Луи, это краснокожие. Они прошли близко от меня, едва не задев меня локтями.
— Черт возьми! Их много?
— Насколько я могу судить, около сотни.
— Так много… — прошептал француз, обводя взглядом своих немногочисленных товарищей. — Даже слишком много…
— Подумаешь! — беспечно бросил канадец. — Нам не раз приходилось иметь дело с целыми племенами.
— Это верно, — мрачно проговорил Луи. — Но тогда наш отряд состоял только из охотников, привычных к пустыне. Видели вы, как они разрисованы?
— Я не мог рассмотреть, к какому племени они принадлежат, но только все они раскрашены так, как красятся индейцы, отправляясь на войну.
— Есть у них огнестрельное оружие?
— На это я могу ответить вам с уверенностью — у них есть ружья.
— У всех?
— Да, господин Луи, у всех. По-видимому, все они — храбрые воины… Я не видел ни одного копья.
— Странно! — прошептал француз, словно отвечая собственным мыслям. — Столько ружей в одном индейском отряде.
В эту минуту внизу, у подножия холма, раздвинулись кусты, и показался индеец, размахивающий шкурой бизона в знак мира.
— Ага! — произнес Луи. — Парламентер! Посмотрим, чего хочет этот негодяй. Странно! Этот индеец кажется мне подозрительным… Смотрите в оба, друзья мои, и прошу вас не стрелять без моего приказания. Безрассудный, — сказал он затем, обращаясь к одному из канадцев, — выйдете к ним и узнайте, в чем дело.
Безрассудный взобрался на завал и, обращаясь к неподвижно стоявшему краснокожему, спросил:
— Что вам нужно, воин? Почему вместо того, чтобы спокойно продолжать свой путь, вы будите нас в столь ранний час?
Все пеоны, находившиеся у ретраншементов, с тревогой прислушивались к разговору Безрассудного с парламентером.
Глава XXII. ПРИСТУП
— Вы начальник? — спросил индеец вместо всякого ответа на предложенный ему вопрос.
— А вы? — насмешливо спросил его, в свою очередь, канадец.
— Я начальник.
— Тем лучше для вас, тогда, значит, и я начальник… Ну, что же вам от нас нужно?
— Сесть к огню совета моего брата и выкурить с ним трубку мира.
— А что будут тем временем делать ваши товарищи?
— Я один, — уверенным тоном отвечал индеец.
— На этот раз вы лжете, начальник, — грубо отрезал канадец.
В ту же минуту толпа краснокожих с воинственными криками, стреляя на бегу, выскочила из кустов и ринулась на завалы.
Безрассудный упал, серьезно раненный. Завязался бой, но, благодаря принятым доном Луисом мерам, краснокожие были встречены сокрушительным огнем и под градом пуль вынуждены были отступить, понеся весьма значительный урон.
Все это произошло почти мгновенно.
Нападение, а затем и бегство краснокожих произошло так быстро, и такое глубокое безмолвие внезапно сменило шум битвы, что, если бы среди защитников лагеря не оказалось их троих тяжело раненных товарищей, все это могло показаться им дурным сном.
Крики индейцев и стрельба разбудили дона Мигуэля и дона Гутьерре, а затем из палатки выглянули и девушки, дрожавшие от. страха.
— Что случилось, Господи Боже! — воскликнула Сакрамента.
— Боже, смилуйся над нами! — прошептала ее сестра, подняв глаза к небу.
Луи Морэн стоял, задумавшись и не отвечая на вопросы, которыми его осыпали дон Гутьерре и дон Мигуэль.
Странное подозрение не давало ему покоя, и он хотел разобраться в происшедшем.
— Что ни говорите, а здесь не обошлось без участия дона Рамона, — сказал он, наконец, и, повернувшись к дону Мигуэлю, добавил: — Послушайте, я сейчас должен ненадолго покинуть лагерь… Это совершенно необходимо… Пока меня не будет, вы должны только обороняться и ни в коем случае не совершать вылазок!.. Боже вас сохрани делать это!.. Враги, которые напали на нас, гораздо опаснее, чем вы думаете… Я сам пойду на разведку.
