Сергей Зайцев - Секира и меч
Мария посмотрела на него с сожалением, как на слепого:
– Нет. Мы долго летели вместе. Потом я ослабла, и птицы оставили меня в каменном гнезде. А сами полетели дальше… Но потом они вернулись. Я к тому времени уже была сильна.
Волк посмотрел на девочку удивленно:
– Ничего не понимаю. А куда полетели птицы? Мария пожала плечами:
– Кажется, на юг. Там они бились с другими птицами. В небе летало много перьев…
Волк усмехнулся:
– Ты выдумала все. Или рассказываешь нам свой сон.
Мария бросила на него обиженный взгляд:
– Я никогда не выдумываю. Всегда говорю, что вижу.
Щелкун нагнулся к уху Глеба и шепнул:
– Я думаю, она еще не в себе. Это болезнь в ней говорит…
Глеб посмотрел на него задумчиво и сказал:
– Когда-то я знал одну женщину… У нее были такие же длинные тяжелые волосы, как у Марии. Эта женщина говорила странные вещи… Ее называли колдуньей, потому что многое из сказанного ею сбывалось.
Щелкун и Волк задумались, потом просили Марию:
– Скажи еще что-нибудь.
– Про что? – не поняла девочка.
– Хотя бы про тех птиц. Мария пожала плечами:
– Они улетели, я сейчас не вижу их. Я вижу вас.
– А тот человек? Дух…
Глаза Марии округлились от испуга:
– Он очень страшный. Ходит по деревням и умирает. То у чьего-то дома умрет, как возле нашего, то свалится в колодец и утонет. Его закапывают, а он каждый раз выползает из могилы… И все начинают тоже умирать.
Глеб попросил:
– Не надо, братья, напоминать об этом. Она ведь ребенок. Настрадалась. Хоть в мыслях пусть отдохнет.
Волк и Щелкун замолчали.
А Мария посмотрела на Глеба благодарно. Не такой уж и ребенок она была.
Долго ехали в полном молчании. Наверное, все думали об этом разговоре.
Дымили над дорогой жаровни.
Девочка эта, действительно, была необычная. Глеб видел, как ночью она проснулась и, лежа неподвижно, долго смотрела в ясное звездное небо. Потом Мария заметила Волка в стороне, который опять сидел и слушал тишину. Она пошла к Волку, и они о чем-то шептались до утра. Причем Волк… плакал.
Глеб был очень этим удивлен. А утром Глеб увидел, что Волк обходится с Марией не только с почтением, но даже и с каким-то трепетом.
И Глеб не утерпел. Улучив момент, когда они остались с Волком наедине, Глеб спросил:
– О чем вы шептались с Марией этой ночью? Волк вмиг переменился в лице, – как бы тоска его пронзила, черная, неизбывная. Волк отвернулся. Но все же справился с собой, и лицо приняло обычное выражение. Волк ответил:
– Мария говорила, что видела моих детей. Там…
– Где видела? – Глеб помнил, что детей Волка давно нет в живых.
– Там… В небе. Среди звезд, – глухо говорил Волк. – Она рассказывала мне, какими они стали… Она рассказывала, а я угадывал в ее словах: они стали очень похожи на мать. Мария подробно описывала, как они выглядят. Слушая ее, я как будто сам повстречал своих детей, – Волк отвернулся и смахнул слезу. – Мария говорила, как им там, на небесах, хорошо. У них вдоволь еды и красивой одежды. Они гуляют на какой-то лужайке, собирают цветы, плетут венки.
Глеб посмотрел на Волка с сочувствием:
– Никогда бы не подумал, что можно увидеть все это.
– Да, но теперь я верю ей, – вдруг разволновался Волк. – Я и сам порой… сижу в ночи, слушаю тишину и, мне кажется, слышу голоса своих детей. А Мария говорит, что они с небес взирают на меня и кричат мне – хотят поддержать в трудное время. Я много раз это слышал сам. А Мария… не могла же она угадать!… Значит, все так и есть. Правда.
Глеб покачал головой:
– Невероятно!…
Волк посмотрел на него как-то светло, не по-волчьи:
– И еще она сказала…
– Что?
Волк улыбнулся:
– Ты не поверишь, Глеб. Она сказала, что любит тебя…
Глеб вскинул брови:
– Любит? Она же ребенок!… И знаем мы друг друга от силы несколько дней.
– Это ничего не значит. Мария говорит, что любит тебя давно. Быть может, с самого рождения… Она видела тебя в колодце.
– В каком колодце?
– Говорит: в колодце, среди звезд. Вы ехали вдвоем на коне.
Глеб не знал, что сказать. Мария была необычная девочка.
Глава 3
Они забирали все к югу и к югу и наконец вошли в земли, в которых страшный мор не свирепствовал. Жаровни выбросили за ненадобностью. Проезжая по деревням и селам, поражались их многолюдью – отвыкли уже видеть стольких людей сразу.
В одном большом селе, увидев церковь на холме,
Глеб сказал побратимам:
– Надо бы войти в этот храм и поблагодарить Господа, что уберег нас от смерти. Побратимы сказали:
– Вот не думали мы, что ты набожен. А думали мы, тебе капище милее церкви.
Глеб и сам признал:
– Я изменился как будто с некоторых пор. А Мария сказала:
– От церкви исходит свет. Разве не понятно?.. Это были весьма разумные слова для девочки ее лет.
Они все спешились и, привязав коней к коновязи, вошли в храм.
Здесь царил полумрак. Какие-то люди молились коленопреклоненные, горели свечи. Слышался запах ладана.
Глеб прочитал молитву, которую помнил с детских лет, потом поклонился иконам. Крестился он не очень умело. Гораздо увереннее чувствовал он себя с мечом в руке, нежели со свечкой перед иконой. Поэтому не очень-то задерживался в церкви.
Зато Мария, заметил Глеб, оказалась очень набожна. Девочка молилась и плакала. Глеб сначала подумал, что плачет она по своим умершим родителям и родственникам, но потом увидел, что слезы ее восторженные и улыбка блуждает на устах. Мария как будто разговаривала с самим Богом.
Глеб оглянулся на икону. Бог, который только что смотрел на него строго, сейчас как будто улыбался Марии. Это очень поразило Глеба. Он вспомнил идолов на капище. Те всегда были одинаковы – холодны, мертвы, как мертвы были предки. А у Бога христианского были умные живые глаза.
Выходя из храма, Глеб узнал в молящихся людях тех четверых паломников, каких встретил однажды на дороге, – Иоанна, Матфея, Луку и Марка. Паломники тоже узнали его. Закончив молитву, они вышли за Глебом наружу. Иоанн сказал:
– Мы не думали встретить тебя здесь. Но иной раз поражаешься: как быстро всходят посеянные семена.
Глеб ответил:
– Не буду скрывать, меня смутили ваши речи. И некая неодолимая сила ведет меня сейчас. Я не знаю еще: хорошо это или плохо. Я просто иду.
Матфей сказал:
– Не сомневайся: это хорошо. Ибо сила, влекущая тебя, есть Бог. Иди, не останавливайся. И придешь, куда должен прийти, – Бог знает. А ты будешь в согласии с собой.
