Сергей Шведов - Бич Божий
– Валентиниан считает ее своей собственностью и будет страшно огорчен, если ею попользуется кто-нибудь другой. Это может стать самой большой драмой в его жизни. Поверь мне, матрона, я знаю мужчин.
Климентина улыбнулась, быть может впервые за последние месяцы:
– Мне не хотелось бы делать несчастной Евпраксию, она ни в чем не виновата.
– А разве ты несчастна? – спросил ласково магистр, понизив голос почти до шепота.
Климентина вздрогнула и отшатнулась, похоже, ей показалось, что Туррибий проник в ее сокровенные мысли и разгадал тайные желания, которые она скрывала даже от самой себя.
– Ты хотела Ратмира и теперь счастлива, что получила его, пусть даже ценой унижения и обид.
– Молчи, патрикий, или я ударю тебя.
– Ударь, если тебе станет от этого легче, – пожал плечами Туррибий. – Демоны живут в каждой душе. В том числе и в душе скромницы Евпраксии. Нужен только повод, чтобы их разбудить. Ей понравился рекс Ян, ты не могла этого не заметить.
Впервые о демонах Климентина услышала десять лет назад, когда в ней только просыпался интерес к противоположному полу. Магистр двора Олимпий так подробно описывал ее отцу, высокородному Феону, этот колдовской обряд, словно сам был его активным участником. А потом Климентина собственными глазами увидела сиятельную Галлу Плацидию и благородную матрону Пульхерию, о которых с таким неподдельным ужасом говорил Олимпий. Связь с демонами не помешала дочери божественного Феодосия восторжествовать над своими врагами и прибрать к рукам власть в империи. Из чего Климентина сделала вывод, что правы, вероятно, люди, утверждающие, что демоны были посланцами старых римских или этрусских богов. И что эти боги не потеряли с приходом христианства своей силы и способности влиять на судьбы людей. Брак с Валерианом не принес Климентине радости, зато дал ей прочное положение в обществе. К сожалению, этого положения она могла лишиться по причине бесплодия. Многие знакомые советовали Валериану развестись с женой, иначе древний патрикианский род прервется с его смертью. И Климентине показалось, что муж стал задумываться над недобрыми советами. Матрона ставила свечки в храме, заказывала молебны, но, увы, христианские святые не смогли или не захотели ей помочь. И вот тогда она вспомнила о старых богах. Ей не пришлось долго распалять страсть божественного Валентиниана. Пару раз она улыбнулась ему. А потом спросила, словно бы между прочим, что он знает о сатурналиях. Этого оказалось достаточно, чтобы Валентиниан воспылал к ней страстью и затеял ночное безумство, стоившее Климентине репутации. Зато никто теперь не мог обвинять ее в бесплодии, и у магистра Валериана должен был скоро появиться долгожданный наследник. Оскорбительным был не обряд, в котором Климентина приняла участие, отчасти добровольное, а невнимание божественного Валентиниана. Юный император пренебрег Климентиной, а такого женщины не прощают. Она же полагала, что обряд, свершившийся в ту ночь, сблизит их на всю оставшуюся жизнь. Как это произошло у нее с высокородным Ратмиром.
– Гонория не узнала в рексе Яне своего избранника, – сказал вдруг Ратмир, прерывая тем самым течение мыслей Климентины.
– Какого избранника? – удивленно глянула матрона на любовника, лежащего рядом.
Ратмир был хорош собой, немудрено, что разборчивая Галла Плацидия именно на нем остановила свой выбор. Удивительным было другое: откуда у этого юноши столько сил, чтобы удовлетворять капризы двух жадных до утех женщин? Климентина не постеснялась спросить об этом у Ратмира.
– Для Плацидии я не любовник, а соблазн, – усмехнулся комит. – Так она утверждает.
– Между вами ничего не было?
– Нет. Она молится ночами, а я сижу и смотрю. Плацидия очень набожная женщина, но не хочет, чтобы об этом знали другие.
– Почему?
– Вероятно, Плацидии выгодно, чтобы ее считали распутной и готовой на все женщиной. С такими мужчины считаются и даже побаиваются их.
– А Гонория?
– Гонория одержимая. Она жаждет привести к Христу какого-нибудь варварского вождя вместе с его племенем. Но рекс Ян – закоренелый язычник, о чем он ей и сказал при встрече.
– Они виделись наедине?
– Я привел рекса в покои Гонории.
– Ты негодяй, Ратмир, – возмутилась Климентина. – Ты чудовище. Как можно приводить варвара в спальню к невинной девушке?!
– Девушка, между прочим, так и осталась невинной, зато утратила иллюзии, которые могли бы долго отравлять ей жизнь. Я посоветовал Гонории обратить свои взоры на гунна Аттилу, вот кто, наверное, достоин ее любви.
– И зачем ты это сделал?
– Я же пошутил, – удивился Ратмир. – Где тот гунн, а где мы. Гонория – странная девушка, она не может жить без видений.
– А Евпраксия?
– Евпраксия – женщина, несчастливая в браке. И этим сказано все. Валентиниан ею пренебрегает, а она его ненавидит.
– И жаждет отомстить, – сделала вывод Климентина.
– Откуда ты знаешь? – нахмурился комит.
– Догадываюсь, – усмехнулась матрона.
– Плацидия узнала, что Гонория встречалась с Янрексом в твоем доме, и решила отправить дочь в монастырь. На время. Подальше от греха.
– Ты мог бы мне помочь в одном деле, Ратмир? – спросила Климентина, ласково поглаживая любовника ладонью по груди. – Я хочу поговорить с варваром.
– Зачем?
– Ты что, ревнуешь?
– Ты мне не жена, – хмыкнул Ратмир, – и вольна спать с любым мужчиной. Если, конечно, твой Валериан не против.
– Вот и отлично, – засмеялась Климентина. – Я скажу Плацидии, что рассорилась с мужем, и попрошу приютить меня в своем дворце. В пустующих покоях Гонории. А ты приведешь туда варвара.
– Я не сводник, – обиделся Ратмир. – К тому же Янрекс не падок на перезрелых матрон.
– Я тебя не ударила, комит, только потому, что рассчитываю на твою услугу. А варвару ты скажешь, что его хочет видеть сиятельная Евпраксия.
– Но ведь это обман! – возмутился Ратмир.
– Варвар будет доволен, так же как и ты, комит.
Валериану показалось странным желание Климентины остаться на ночь в императорском дворце. Подобное, впрочем, случалось и раньше по просьбе сиятельной Гонории, скучавшей в одиночестве. Но ныне Гонория была в отъезде, и именно в ее покоях решила обосноваться Климентина. Магистр двора поделился своими сомнениями сначала с божественной Плацидией, а потом с высокородным Туррибием. Императрица ничего странного, а тем более предосудительного в поведении Климентины не нашла.
– У беременных женщин бывают странные причуды, Валериан, – вздохнула императрица. – К тому же Климентину мучают видения. Она никак не может забыть ту страшную ночь. Я ее очень хорошо понимаю.
