Георг Борн - Бледная графиня
– Вы уверены, что человек, который столкнул вас в пропасть и лицо которого вы разглядели при вспышке молнии, не был лесничим? – спросил председатель, обращаясь к Лили.
– Это был не Губерт, – последовал ответ. – Я готова поклясться.
Губерта увели. Следующими свидетелями были вызваны его мать и сестра.
– Признаете ли вы, что эта особа – графиня Варбург? – спросил их председатель.
– Господи, благодарю тебя! – вскричала старая женщина, обливаясь слезами и целуя руки Лили. – Наша графиня спасена. Да, это наша молодая графиня.
Сестра Губерта также признала Лили, не колеблясь ни одной секунды.
– Как же вы узнали графиню, когда едва видите? – спросил ее один из присяжных.
– Я узнала графиню по голосу. Да, это не кто иная, как наша графиня.
Показания Бухгардтов явственно свидетельствовали в пользу Лили и многих уверили в ее правоте, но для суда большой ценности не имели, так как Губерту и его родным выгодно было признать графиню и тем самым опровергнуть выдвинутое против лесничего обвинение.
После графини, решительно не признавшей Лили, главной свидетельницей должна была быть Мария Рихтер, молочная сестра молодой графини. Но стало известно, что некоторое время назад Мария уехала в Англию или Америку и, следовательно, на суд явиться не имеет возможности.
Вызвана была прислуга замка, но ее показания, как мы знаем, разделились. Слуга Макс, кучер и садовник не признали графиню, тогда как горничная Минни, кухарка и конюхи утверждали обратное. Причем обе стороны доказывали свое с убежденностью в собственной правоте.
Председатель заметил, что продолжительная болезнь могла изменить черты девушки, но Макс, кучер и садовник настаивали на своем.
– Но Макс! – воскликнула в отчаянии Лили. – Неужели вы меня не узнаете? Даже если болезнь сделала меня неузнаваемой, то вы должны узнать мой голос. В конце концов, спросите меня о чем-нибудь таком, чего никто, кроме меня, не может знать.
– Если вы действительно графиня, – сказал Макс, слегка поколебленный ее настойчивостью, – значит, вы должны хорошо знать все, что происходило в замке. Когда умер наш господин и молодая графиня пришла ночью в зал, где стоял гроб с покойным, кого она там застала?
– Вас, одних только вас, – тотчас же ответила Лили.
Макс с удивлением взглянул на нее.
– Да, это так, – сказал он. – Но это могла знать и Мария Рихтер, за которую я скорее готов вас признать. И садовник согласен со мной. Но вот еще случай. В прошлом году заболела старая охотничья собака графа по кличке Нерон. Знаете ли вы, что с ней случилось? Этого никто не может знать, кроме молодой графини.
Взгляды всех присутствующих устремились на Лили. Этот экзамен взволновал многих.
Лили, как и на первый вопрос, ответила без малейшей заминки:
– Бывший помощник садовника Яков хотел бросить собаку в воду с камнем на шее, так как считал, что Нерон уже не поправится. Я увидела это и позвала вас, Макс, чтобы вы отняли у Якова бедное животное и привели ко мне.
– Это верно, – должен был сознаться Макс.
– Но ведь графиня и это могла рассказать Марии Рихтер, – заметил садовник.
– Тоже верно, – со вздохом сказал Макс.
– Итак, вы остаетесь при своем убеждении, что это не графиня Варбург? – спросил председатель.
– Да, остаюсь, – отвечал Макс.
– И я, – подтвердил кучер.
– И я, – заключил садовник.
Допрос этой группы свидетелей был окончен. Их показания произвели большое впечатление, особенно на Лили. Она находилась в неописуемом волнении. Такой поворот событий явился для нее полнейшей неожиданностью. Если эти люди, среди которых прошло ее детство, не верили ей, то как можно было ожидать, что ей смогут поверить другие, посторонние люди?
Ею овладело отчаяние. Ее не хотят признать. Кто же она тогда? Неужели она до такой степени изменилась, что ее стало невозможно узнать?
И вот, наконец, в качестве свидетеля выступил фон Митнахт.
При виде этого человека Лили вздрогнула всем телом. Все ужасы той роковой ночи вновь предстали перед ней во всей своей страшной действительности. Это был тот человек, который столкнул ее в пропасть, чье лицо в последний миг озарило вспышкой молнии…
Фон Митнахт по обыкновению был элегантно одет и всем своим видом старался показать, что он выше подобных обвинений.
Поклонившись суду, он принял спокойную позу человека, готового отвечать на любые вопросы.
– Вы управляющий замком Варбург? – спросил его председатель после обычных вопросов об имени, возрасте и других формальностей. – Как давно вы живете в замке?
– Уже пять лет. Пять лет назад покойный граф назначил меня на эту должность и дал мне тысячу талеров жалованья и квартиру. Покойный граф питал ко мне полное доверие.
– Вы женаты?
– Нет, и никогда не был.
– До получения места графского управляющего вы вели довольно подвижную жизнь. Расскажите нам о ней – вкратце.
– Не знаю, чем суду может быть полезна история моей жизни, – отвечал Митнахт, – но я охотно исполню ваше требование. Мои родители умерли очень рано, оставив меня без всяких средств к существованию. Я служил тогда офицером и, не в состоянии содержать себя, как того требовало мое положение, вынужден был подать в отставку.
– Давно это произошло?
Фон Митнахт на минуту задумался.
– Около двадцати пяти лет назад, – сказал он наконец.
– И чем вы жили, оказавшись без средств к существованию?
– Принимал участие в роли наемника во многих войнах. Был в чине капитана в иностранном легионе, который сформировали англичане на Гельголанде во время Крымской кампании. Сражался в Мексике за несчастного императора Максимилиана. Служил в папских войсках.
– Вам пришлось скрываться лет десять назад. Что послужило причиной тому?
– Это было в Париже. Во время ссоры я неосторожно применил оружие и был вынужден скрыться, чтобы избежать преследования.
– Где вы жили после этого?
– В Лондоне, затем в Вене – до тех пор, пока не поступил управляющим в Варбург, где, смею надеяться, заслужил доверие владельцев.
– Вы показали на следствии, что не можете признать эту особу за графиню Варбург. Остаетесь ли вы при своем мнении?
– Милостивые государи, – сказал, повысив голос, Митнахт. – Моя честь, на которой раньше не было ни малейшего пятнышка, затронута легкомысленным или умышленно ложным обвинением, которое предъявляет мне эта девушка. Со мной подобное случается первый раз в жизни, поэтому-то я и потребовал, чтобы суд разъяснил это дело. Когда в городе пронесся слух, что найдена некая особа, называющая себя молодой графиней, моя госпожа, графиня Варбург, несмотря на всю нелепость этого слуха, ухватилась за него, как за последнюю надежду. И что же она нашла? Всего лишь постыдный обман. Я могу только повторить слова графини: эта девушка мне совершенно незнакома.
