Андрей Величко - Миротворец
– Думаешь, он будет вести двойную игру?
– Если совсем дурак, то конечно. Но зачем ему дураком-то быть, его же должность не выборная. Это избирателям надо демонстрировать девственный идиотизм, а такому начальству, как у него, – наоборот. Так что, будучи умным, игру он поведет как минимум тройную, если не четверную или более. То есть начнет нам демонстрировать, что он готов к несколько большей степени сотрудничества, чем прописанная ему непосредственным начальником. Кстати, он уже намекнул что-то этакое официантке Свете, правда, пока без всякой конкретики. Мол, ради такой женщины он готов и на некоторое пренебрежение своими служебными обязанностями.
– А вдруг он начнет подозревать, где она действительно работает?
Я с сожалением посмотрел на величество.
– Гоша, – сказал я, – таких идиотов, которые допускают, что официантка в столовой сверхсекретного объекта может не состоять в штате какой-нибудь спецслужбы, в управлении делами премьера не держат. Все он прекрасно понимает! И в данном случае он просто сочетал выполнение данных ему инструкций с удовольствием от тесного общения с действительно эффектной женщиной. Ну а насколько правдивыми в результате окажутся его слова, что он к чему-то там готов, зависит от объема и качества предложенного нами. Вот я сейчас и пытаюсь понять, что его в глубине души больше привлекает: успешная карьера в аппарате премьера, основанная на достижениях курируемого им проекта межмировых связей, или, может быть, ему покажется более привлекательной тайная власть, которую он получит, опираясь на нашу поддержку в обмен на превышение им своих служебных полномочий? В общем, Света как раз и будет работать над прояснением этих моментов. Она неплохой интуитивный психолог и к тому же прошла специальный курс.
– А вариант, что Никонов заботится исключительно о благе своей страны, ты даже не рассматриваешь?
– Почему, это тоже идет как возможная, но маловероятная мотивация. Возможная – поскольку он чиновник, а не публичный политик, то есть теоретически может сохранять в глубине души и какое-то подобие порядочности. А маловероятной я ее считаю потому, что он все-таки чиновник из той России. Это тебе не наши комиссары, там сильнейший отрицательный отбор. Кроме того, он сам говорил мне, что в конце восьмидесятых по комсомольской линии курировал какой-то центр НТТМ. Вот уж те-то конторы я помню, все мастера по распиливанию бюджета вышли как раз оттуда.
– Ладно, – кивнул император, – будем надеяться, что твоя Света окажется действительно хорошим психологом.
– Какая же она моя? Она – младший прокуратор Службы имперской безопасности. А вот насчет моего… Надо, пожалуй, подумать, как показать Никонова Рексу.
Глава 20
С утра слегка подмораживало, день обещал быть ясным. Снег уже выпал, но какими-то пятнами, а на аэродроме, понятно, его и вовсе не было. Мы собирались взлететь еще затемно, и сейчас три «Пчелки», освещенные прожекторами, стояли на рулежной дорожке у начала полосы. Их кили были украшены не черными звездами ИВВФ, как у всех моих предыдущих самолетов, а аэрофлотовскими эмблемами, то есть крылатыми кошками. Раз уж у нас появился гражданский воздушный флот, то и первые лица государства, решили мы, должны летать на его машинах, в целях дополнительного подчеркивания миролюбия. Как их лично, так и всей Российской империи в целом.
Я вылез из автомобиля. Холодновато, однако, явно ниже пяти градусов. Но ничего, у «Пчелок», в отличие от «Кошек», фюзеляж без щелей и с нормальной системой отопления, не замерзну, проверено.
Забравшись в самолет, я выслушал доклад командира, что все готово, потом поздоровался с четверкой охранников, летящих в одной машине со мной, и спросил, что это за ящик в самом хвосте.
– Так гэкаэфы же, вы сами разрешили их взять, – напомнил мне старший группы.
А, вспомнил я, бедные сайгаки… Их на том острове оказалось довольно много. Как мне объяснили, они пришли туда прошлой зимой, по льду. Но Арал в южной части, где находится остров, замерзает не каждый год, и сейчас зима ожидалась достаточно теплая. То есть лед если и будет, то не раньше конца января, да к тому же непрочный. А прокормить такое количество сайгаков зимой остров не сможет. Так что надо или завозить для них корм, что нереально (и для стройки-то мы могли завезти далеко не все, что хотелось), или смириться с тем, что за зиму передохнет как минимум половина. Или заранее эту половину отстрелять, тогда хоть мясо для рабочих будет. В общем, Никонов таки сможет поохотиться на сайгаков. Для этого и были взяты ГКФы, то есть гражданские карабины Федорова.
И какое можно получить удовольствие, думал я, стреляя по беззащитным козлам с грустными еврейскими мордами? Ладно, англичане там в Африке на львов охотятся – лев, он в случае чего может и постоять за себя. Но нет, Никонов в Африку не хочет, хотя я бы без труда устроил ему командировку в Марокко. Даже на румынский фронт, зараза, не рвется, вот уж где настрелялся бы по самое дальше некуда! Ладно, пусть, раз уж так получилось, в свободное от выполнения служебных обязанностей время заготавливает мясо для рабочих.
С такими мыслями я занял место второго пилота и, повернувшись к первому, сказал:
– Командуйте, Саша.
Теперь до самого конца полета власть переходила к нему, я мог только выражать свое не обязательное к исполнению мнение.
В четвертом часу пополудни «Пчелка» уже заходила на посадку в Михаилове. Ого, как тут все разрослось-то, подумал я, глядя на город сверху. Наш с Гошей домик был в свое время построен почти в километре от поселка, а сейчас он уже внутри городской черты. Впрочем, мне туда не надо, переночую в центральной резиденции, которая теперь действительно стала хоть небольшим, но дворцом, а не полутораэтажным бревенчатым домом с таким названием. Там сейчас живут начальник военно-воздушного училища, в недавнем прошлом летной школы, и его зам, михаиловский комендант, но несколько свободных комнат на случай прилета гостей есть всегда.
Начальник училища, генерал-майор Кузнецов, ждал меня в конце рулежной дорожки, куда мы свернули после посадки. Я вылез из самолета, поздоровался с генералом и, как на всех предыдущих встречах с ним, демонстративно принюхался.
– Все никак не забудете, – вздохнул он, пожимая мне руку.
– Так мне до маразма еще жить да жить, – возразил я, – а в здравом уме такое никак не забудешь. Подумать только, на втором самолете в мире врезаться в единственный на всю Россию автомобиль! Больше ни у кого ничего подобного не получалось.
Это я намекал на историю одиннадцатилетней давности, когда молодой поручик Кузнецов, откушав водки, учинил это воздушно-дорожное происшествие, за что был выгнан из курсантов и полгода оттирал плоскости «Святогоров» от касторки, но потом все же окончил с отличием и Георгиевскую, и Михаиловскую школы.
