Генри Хаггард - Перстень царицы Савской
— Я? Я сделаю все, что вы хотите, хотя предпочел бы взобраться на вершину скалы и посмотреть, что произойдет.
— Все равно ничего не увидите, Хиггс, — перебил его Орм, — кроме, быть может, отблеска взрыва на небе. А я прошу вас отправиться вместе с сержантом. Как бы то ни было, хотя я считаю, что не следует пугать Македу, но я не спокоен за нее, и если вы, друзья, будете там, я буду знать, что все в порядке, и вы снимете с моих плеч большую тяжесть.
— В таком случае решено, — сказал Хиггс, — мы сейчас же идем. Вот что, мы захватим с собой этот переносной телефон, он теперь нигде в другом месте больше не нужен. Провода хватит до дворца, и если телефон будет действовать, мы сможем переговариваться и сообщать друг другу о положении вещей.
Через десять минут они были совсем готовы, и Квик, подойдя к Оливеру, стал во фронт и отрапортовал:
— Готов в поход, капитан. Какие будут распоряжения?
— Больше никаких, сержант, — ответил тот, отрывая глаза от маленькой батареи, на которую он смотрел так, как будто бы она была живым существом. — Вы знаете сами. В десять часов, то есть через три часа после восхода луны, я нажму кнопку, а что произойдет тогда, я не могу сказать заранее. Если мы не придем к вам, лучше всего будет, чтобы вы пришли сюда сами, — не исключена возможность какого-нибудь несчастного случая. Вот и все, сержант. Звоните нам по телефону, если он будет работать, и ждите нас около половины одиннадцатого. Прощайте!
— Прощайте, капитан, — промолвил Квик, пожал руку Орму и, не говоря ни слова, взял лампу и вышел из комнаты.
Что-то заставило меня пойти за ним, оставив споривших о чем-то, прежде чем расстаться, Орма и Хиггса. Когда мы прошли около пятидесяти ярдов среди ужасного молчания огромного подземного города, темные руины которого возвышались по обе стороны от нас, сержант остановился и внезапно спросил:
— Вы верите в предчувствия, доктор?
— Нисколько, — ответил я.
— Рад слышать это, доктор. Но у меня было сегодня дурное предчувствие — мне кажется, что я больше никогда не увижу ни вас, ни капитана.
— Глупости, сержант, — резко возразил я, — вы городите чушь. У вас расстроились нервы от переутомления.
— Быть может и так, доктор. Как бы то ни было, если вы доберетесь домой и привезете туда с собой немного золота, не забудьте троих моих племянниц. Не говорите ничего о моем предчувствии капитану, пока не пройдет эта ночь, — зачем волновать его, когда ему нужно быть спокойным? Но только, если я его больше не увижу, передайте, что Сэмюэль Квик благословил перед смертью его, вас, доктор, и вашего сына тоже. А теперь сюда идет профессор. Прощайте.
Мгновение спустя мы расстались, и я смотрел им вслед, пока две звездочки их ламп не скрылись во мраке.
Глава XVI. Хармак прилетает в Мур
Медленно и в угнетенном состоянии вернулся я в древний храм, следуя по линии телефонных проводов, которые Хиггс и Квик разматывали по мере того, как продвигались к дворцу. Я не слишком верил в предчувствие сержанта и думал, что породили его условия, в которых мы жили, действовавшие на всех нас, даже на Хиггса.
Оливер сидел один в комнате, потому что Яфет караулил провода.
— Я боюсь за Македу, доктор, — признался он мне. — Что, если во всех этих разговорах есть доля истины? Она хотела быть с нами; она со слезами просила, чтобы ей позволили прийти. Но я не согласился на это, так как всегда возможна какая-нибудь неприятность — сотрясение почвы вызовет обвал или что-нибудь вроде этого. Я думаю, что и вам незачем оставаться здесь. Лучше уходите и оставьте меня одного.
Я ответил, что никогда не соглашусь на это и что нельзя возлагать такое дело на одного человека.
— Пожалуй, вы правы, — признал Орм, — я могу лишиться чувств или со мной вдруг случится что-то еще. Я даже жалею, что мы не подумали над тем, чтобы управлять взрывом, находясь во дворце, а это можно сделать, присоединив к остальным телефонные провода. Но честно говоря, я не уверен, что с нашей батареей все в порядке — аккумуляторы у нас слабые, на них действуют и время, и климат, и я побоялся, что на большом расстоянии они могут не сработать. Поэтому я и решил произвести взрыв отсюда. Ага, телефон звонит. Алло! Что они скажут нам?
Я взял телефонную трубку и услышал веселый и бодрый голос Хиггса, сообщавшего, что они благополучно добрались до маленькой передней в покоях Македы.
— Дворец кажется совсем безлюдным, — прибавил он. — Мы встретили только одного часового. Должно быть, все, кроме Македы и нескольких ее служанок, убежали, опасаясь, что на дворец могут упасть обломки скал после взрыва.
— Это вам сказал часовой? — спросил я Хиггса.
— Да. Кроме того, он не позволял нам войти сюда и настаивал, что мы действуем вопреки воле Джошуа, запретившего язычникам приближаться к личным покоям Дочери Царей. Ну, мы не стали с ним долго разговаривать, и он убрался, пригрозив, что идет доложить начальству.
— Что с Квиком? — спросил я.
— Ничего особенного. Он что-то бормочет в углу и напоминает впавшего в меланхолию разбойника, так он увешан винтовками, револьверами и ножами… Алло! Подождите минутку!
Последовала довольно долгая пауза, потом снова раздался голос Хиггса.
— Все в порядке, — доложил он, — только одна из прислужниц Македы услышала наши голоса и вышла посмотреть, кто здесь. Когда Македа узнает, что это мы, она, наверное, выйдет — девушка сказала, что она страшно взволнована и не спит.
Хиггс оказался прав, не прошло десяти минут, как телефон зазвонил снова. На этот раз говорила Македа, и я немедленно передал трубку Оливеру и отошел в дальний угол комнаты.
Орм долго разговаривал с ней, потом, прекратив разговор, указал на часы, лежавшие рядом с батареей, и произнес:
— Без пяти минут десять…
О эти последние пять минут! Они казались нам веком! Мы сидели, как каменные статуи, не шевелясь, погруженные в собственные мысли, хотя лично я утратил ясность мышления — я только, не отрываясь, смотрел во все глаза на циферблат часов, и в неверном свете лампы секундная стрелка на нем вырастала до невероятных размеров и металась от стены к стене…
Орм начал считать вслух: «Раз, два, три, четыре, пять — взрыв!» — и нажал кнопку батареи. Мощный утес над нами содрогнулся, и огромный многотонный камень, укрепленный над дверью комнаты, где мы находились, упал и наглухо загородил единственный вход.
На некотором расстоянии от нас с ужасным грохотом падали другие камни и обломки скал, а сам я каким-то образом очутился на полу, поскольку из под меня выскользнул стул. Потом издали донесся страшный глухой раскат грома, и одновременно с ним промчался вихрь. Промчался там, где воздух был всегда недвижим и спокоен с самого сотворения мира. Наши лампы погасли. Еще через минуту раздался гул, как будто что-то огромное и тяжелое упало на землю на большом расстоянии от нас.
