Мишель Бенуа - Тайна третьего апостола
Всего за несколько дней отец Нил надел на себя пояс смертника. Но Кальфо не хотел, чтобы этот шахид поневоле взлетел на воздух прежде, чем он успеет принести настоящую пользу католической церкви. Машинально крутя епископский перстень на своем безымянном пальце, он с улыбкой заверил собеседника:
— Отец Нил и в Риме ведет себя так, будто и не покидал своего аббатства, из Сан-Джироламо выходит только затем, чтобы отправиться в ватиканское книгохранилище, не общается ни с кем, кроме своего друга Лиланда, у него нет никаких контактов с прессой или с какими-либо вольнодумными сообществами, о которых он, по-видимому, даже не подозревает.
Многозначительно кивнув на площадь Святого Петра, Кальфо добавил:
— Никакой опасности для этих толп верующих он не представляет. Они никогда о нем не услышат, да и он, затворившись в монастыре, добровольно отказался иметь что-либо общее с миром. Предоставим ему спокойно продолжать свои труды; я верю в воспитание, которое он за время послушничества получил в аббатстве Сен-Мартен. Кто получил монастырскую закалку, тот сохранит ее на всю жизнь. Пусть возвращается в строй, ну а уж если ему захочется заново обрести внутреннюю свободу, тут мы вмешаемся. Но я уверен, что такая необходимость не возникнет.
Расставаясь, оба прелата испытывали чувство глубокого удовлетворения. Один полагал, что достаточно встревожил его преосвященство, оставив себе при этом свободу маневрировать. А второй в тот же вечер ждал Антонио, от которого надеялся узнать почти все, что известно ректору Союза Святого Пия V.
61
— Сегодня утром состоится церемония причисления к лику блаженных, так что на площади Святого Петра будет не протолкнуться, пойдем кружным путем.
Погрузившись каждый в свои мысли, они зашагали по виа Борго Санто-Спирито, а потом направились к ватиканскому центру мимо замка Сан-Анжело, который встарь был мавзолеем императора Адриана, потом стал крепостью и папской тюрьмой. Отцу Нилу трудно было привыкнуть к тяжелому молчанию, которое частенько повисало между ними с тех пор, как он прибыл в Рим. Наконец Лиланд заговорил:
— Я тебя не понимаю, ты годами носа не высовывал из своего монастыря и здесь тоже живешь затворником. А ведь когда мы были студентами, ты так любил Рим! Используй же хоть немножко свое пребывание здесь, походи по музеям, навести людей, которых когда-то знал… Ты ведешь себя так, будто носишь свое аббатство на спине, как улитка — раковину, вот и сейчас оно с нами рядом!
Отец Нил грустно взглянул на своего товарища:
— Уходя в монастырь, я избрал уединение. Я долго считал, что церковь и есть моя семья, которая заменяет ту, что меня отвергла. А теперь я понимаю, что мои поиски подлинного Иисуса исключают меня и из этой второй, приемной семьи. Подвергать сомнению основы религии — такое не остается безнаказанным. Мне кажется, что тринадцатый апостол, когда противопоставил себя Двенадцати, испытывал сходное одиночество. У меня остался лишь один друг — Иисус, тайну которого я пытаюсь разгадать.
Вздохнул и поправился:
— Кроме тебя, конечно.
Они шли вдоль длинной стены, окружавшей Ватикан. Американец сунул руку в карман и вытащил две розовые маленькие картонки: — У меня для тебя сюрприз. Я получил два приглашения на концерт Льва Барионы в Академии Святой Цецилии в Риме. Это будет перед самым Рождеством. Ты не можешь отказаться — тебе придется пойти со мной.
— А кто этот Лев Бариона?
— Знаменитый израильский пианист, мы с ним вместе учились у Артура Рубинштейна и подружились, можно сказать, рядом с учителем. Лев — удивительный человек, и жизнь он прожил необычную. К приглашению он приложил записку, в которой уточняет, что второй билет для тебя. Он будет играть Третий концерт Рахманинова, среди современных исполнителей которого с ним никто не сравнится.
— Буду очень рад, — сказал отец Нил. — Я люблю Рахманинова, да и на концертах уже не был так давно! Это поможет мне развеяться.
Они уже вошли в Ватикан, но тут он вдруг остановился, нахмурившись:
— Однако… как это может быть, что твой друг прислал второй билет специально для меня?
Это замечание озадачило Лиланда, он собрался ответить, но тут им пришлось отскочить в разные стороны — прямо на них ехал роскошный лимузин. Внутри мелькнуло пурпурное облачение кардинала. Автомобиль замедлил ход, въезжая под портик бельведера, и тут отец Нил вдруг схватил американца за руку.
— «S.C.V.»! Да это же те самые буквы, что записаны в ежедневнике Андрея, как раз перед словом «тамплиеры»! «Sacra Civitas Vaticani». — «Священный город — государство Ватикан»! Сколько дней я голову ломал, что они могут означать; поскольку они стоят перед неполным шифром Дьюи, я был уверен, что это указание на какую-то библиотеку. Но теперь, Ремберт, я, кажется, понял! Эта аббревиатура, а следующие за ней четыре цифры — указание на место, где находятся нужные мне произведения, то есть на одну из ватиканских библиотек в системе «S.C.V.». Я должен был подумать об этом, ведь отец Андрей был очень настойчив. В библиотеке Сан-Джироламо он умудрился откопать редкий текст Оригена, а здесь нужно искать вторую книгу, шифр которой он записал. Закинув голову, отец Нил оглядел величественное здание.
— Где-то здесь есть книга, которая, вероятно, поможет мне узнать что-то еще о тринадцатом апостоле. Но знаешь, Ремберт, я никак не пойму: каким образом в этой истории замешаны тамплиеры?
Но Лиланд его больше не слушал. Одна мысль мучила его: почему Лев Бариона прислал ему два билета?
Он машинально набрал код доступа в книгохранилище Ватикана.
Когда зазвонил звонок, отец Бречинский нервно вцепился в локоть своего собеседника:
— Это наверняка они, я сегодня утром никого больше не жду. Если выйдете через парадное, вы с ними столкнетесь. В книгохранилище есть лестница, ведущая прямо в библиотеку, я вас провожу. Быстрее, они сейчас придут.
Антонио, облаченный в строгую сутану, бросил испытующий взгляд на поляка, чье мертвенно-бледное лицо выражало полную растерянность. Задача оказалась легче легкого: короткого разговора в кабинете отца Бречинского хватило, чтобы библиотекарь согласился на все. Кардинал хорошо изучил людскую натуру, достаточно нащупать место, нажать на него — и все пойдет как надо.
62
Перебросив свои пышные волосы со спины на грудь, Соня смотрела на маленького человечка, который снова натягивал на себя одежду. В конечном счете он не был злым. Только чудаковатым — эта привычка болтать без умолку, пока она делает то, чего он от нее ждет… Когда она приехала в Саудовскую Аравию, соблазнившись заманчивыми предложениями работы, то сразу угодила в гарем крупного государственного сановника. Араб занимался любовью, не произнося ни слова, и заканчивал свое дело быстро. Но этот — совсем другое дело, наверное, он все же малость чокнутый, хочет, чтобы все было медленно, а иногда так смотрит, что ей становится не по себе. И рассказывает вкрадчивым голосом такие вещи, что ее просто прямо воротит от этого епископа.
