Саймон Скэрроу - Британия
Катон остановил эскадрон, приказал солдатам осмотреть окружающие хижины, поманил Мирона и направился к входу на огороженную территорию с деревянной аркой, украшенной старыми черепами. Невысокий частокол окружал дворец и несколько небольших хижин. На юге Британии Катон видел более впечатляющие сооружения, а черепа в сочетании с грязью и запустением говорили о варварской природе племени декеанглиев. Они остановились у входа, и Катон взглянул на Мирона:
– Осмотри все внутри частокола.
– Есть, господин командир.
Мирон сглотнул, он выглядел встревоженным. Катон хотел его поддержать, но передумал, решив, что Мирон должен сам преодолеть свой страх. Он ведь декурион, а не простой легионер.
Он оставил Мирона на пороге и вошел в дом. Несмотря на то что дверь оставалась распахнутой, внутри было тепло, пахло по́том, жареным мясом и древесным дымом. В центре находился большой очаг, а над ним, в крыше, имелась дыра. Очаг окружали длинные столы и скамейки. На столах остались брошенные тарелки и рога для вина – не вызывало сомнений, что варвары уходили в спешке. В задней части зала стояло большое деревянное кресло, украшенное резьбой. Груду мехов использовали в качестве подушек.
Перед троном стояли два открытых сундука. Катон подошел и увидел, что там лежит самосская керамика, аккуратно переложенная соломой. Он взял чашу и принялся изучать украшавший ее орнамент. Именно такую посуду любили покупать местные племена – они платили за нее хорошие деньги, хотя в Галлии ее производили в больших количествах.
– Господин префект!
Катон повернул голову. Крик донесся снаружи:
– Господин префект! Идите сюда скорее!
Он быстро положил чашу на место и поспешно вышел из дома. Мирон снова его позвал, он находился с противоположной стороны дома, и Катон поспешил к нему, чувствуя, как его охватывает тревога. Мирон стоял рядом с повозкой, его лицо стало пепельно-серым, правая рука бессильно повисла вдоль тела. Катон подбежал к нему и понял, что так поразило декуриона.
К задней части повозки было привязано обнаженное тело с раскинутыми в стороны руками. У его ног, в луже подсыхающей крови, лежали внутренности. Живот был разрезан и залит кровью, голова откинута назад, глаза закрыты, из широко разинутого рта торчал отсеченный пенис. Однако Катон узнал, кто перед ним.
– Петроний Дин, – тихо сказал он. – Несчастный ублюдок.
Мирон сглотнул.
– Почему они так с ним поступили? Проклятые животные…
Катон отвернулся от трупа и оглядел телегу.
– Это предупреждение. Нет, скорее вызов. Посмотри.
Он указал на короткую фразу, криво написанную кровью на борту повозки, под правой рукой Петрония. На его пальце Катон заметил засохшую кровь, и по его спине пробежал холодок – он понял, что перед тем, как купцу вспороли живот, его заставили написать послание собственной кровью. Буквы получились достаточно крупными, так что Катону не пришлось подходить ближе, чтобы разобрать послание.
Он откашлялся и прочитал его вслух, стараясь, чтобы голос не дрогнул:
– «Римляне, мы ждем вас на острове Мона. Там вы все умрете…»
Глава 17
Макрон изо всех сил старался скрыть дурные предчувствия, глядя в лучах восходящего солнца на шагавшего рядом с ним офицера. Как только центурион Фортун узнал, что примет на себя командование фортом, он отреагировал именно так, как опасался Макрон. Жизнь была слишком легкой для иллирийской когорты, большинство солдат и офицеров привыкли к службе в гарнизоне в спокойной провинции. Даже после того, как армию перевели в Британию, они оставались в резерве и еще ни разу не участвовали в схватках против воинственных племен островитян.
«Но сейчас перспектива сражения стала вероятнее, чем им хотелось бы», – грустно подумал Макрон. Форт находился на границе, вражеские воины прятались в окружающих горах. Возможно, собирали армию, чтобы нанести удар по основной колонне римских войск. Но и приграничные форты вполне могли оказаться под ударом. Центурион сильно сомневался, что, если они атакуют Фортуна и его солдат, иллирийцы сумеют одержать победу.
И хотя он потратил достаточно времени, чтобы превратить их в настоящих солдат, они еще не могли идти в настоящее сражение. А то, что командование фортом пришлось передать Фортуну как старшему оставшемуся офицеру, вызывало у Макрона еще большую тревогу.
Центурион, опираясь на свою тростниковую трость, чтобы уменьшить нагрузку на раненую ногу, остановился возле лестницы, ведущей к башне над воротами. Он все еще мог пройти лишь милю – после этого боль заметно усиливалась, а сустав терял гибкость. Макрон сделал несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться перед тем, как заговорить с Фортуном.
– Поставь еще по одному запирающему брусу на каждые ворота. Если возникнет опасность, это поможет удерживать ублюдков снаружи. И пусть кузнец сделает как можно больше трибол[8], спрячьте их в траве вдоль стен. Это лишит атаку врага элемента неожиданности. Я еще не встречал человека, который не закричал бы, наступив на триболу. – Макрон довольно улыбнулся, вспомнив, какое воздействие оказало это оружие на парфян, с которыми они с Катоном сражались в восточных пустынях империи.
– Вы и в самом деле думаете, что на нас могут напасть, командир?
Макрон вздохнул:
– Кто знает? Однако мы должны быть постоянно готовы отразить нападение врага. Именно в этом и состоит работа солдата, Фортун. Настоящего солдата, если уж на то пошло. Император платит тебе звонкой монетой, пришла пора отработать свое жалованье.
– Да, командир, я понимаю. – Фортун с сомнением посмотрел на Макрона.
– Но?.. Говори, что у тебя на уме.
– Меня… Я беспокоюсь о вас, господин.
Макрон приподнял бровь:
– Неужели?
– Вы еще не оправились от ранения. Вам лучше остаться здесь и отправить к легату другого офицера.
Макрона наполнило презрение – мотивы Фортуна не вызывали у него ни малейшего сомнения. И он никогда не любил офицеров, которые старались избежать ответственности, ложившейся на их плечи вместе со званием и более высоким жалованьем. Он твердо решил, что не позволит Фортуну прятаться за его спиной и держаться подальше от схватки. Но он понимал, что не следует отчитывать офицера – ведь его могли услышать солдаты. Макрон оставил раздражение при себе, слегка переместил вес и расправил плечи.
– Легату необходимо сообщить о планах врага, и никто лучше меня не справится с этой важнейшей задачей. Вот почему я должен уехать, а ты – остаться и возглавить оборону форта.
Фортун бросил на него унылый взгляд и тут же опустил глаза:
– Господин, я не уверен, что буду подходящим командиром в такой ситуации. Возможно, вам следует выбрать кого-то другого.
