Густав Эмар - Сакрамента
— А именно? Говорите, в чем дело?
— Каким образом будет выплачена установленная вами сумма, кабальеро? Пожалуйста, не подумайте ничего дурного, но мы не имеем чести быть знакомыми с вами, мы не знаем, кто вы такой… дело есть дело… Для того, чтобы выбросить вот так две тысячи унций ради каприза или из желания кому-то отомстить, надо быть безмерно богатым… В наше время деньги ценятся очень дорого. Мы встретились с вами совершенно случайно, и коль скоро вступаем в деловые отношения, которые, может быть, не замедлят перерасти в довольно интимные, признаюсь, кабальеро, нам было бы желательно узнать и все детали этого дела, то есть быть уверенными, что мы будем вознаграждены сполна.
— Сеньор Педросо, вы рассуждаете очень логично, я не могу возразить ни против единого вашего слова, могу только добавить, что уверенность, которую вы желали бы иметь, вы получите немедленно, но прежде позвольте изложить вам мои условия… Само собою разумеется, что вы вправе отклонить их, если они придутся вам не по нраву.
— Говорите, кабальеро, мы вас слушаем.
— Условия эти следующие: вы должны беспрекословно выполнять все мои приказания, каковы бы они ни были; эти приказания будут передаваться вам на словах моим доверенным человеком, которого вы узнаете по кольцу на его галстуке. Если нам с вами случится где-нибудь встретиться, вы не должны ни вступать со мной в разговор, ни даже кланяться, если я сам не сделаю этого. Каждый раз, когда мне понадобятся ваши услуги, вы будете получать по двадцать пять унций. Обещанные две тысячи будут выплачены вам, когда я перестану в вас нуждаться. Теперь отвечайте, согласны вы или нет?..
— Мы согласны, кабальеро, — отвечали друзья. — Потрудитесь показать нам кольцо.
— Вот оно, — сказал незнакомец, указывая на кольцо, стягивавшее его галстук.
— Хорошо, — продолжал Педросо, — мы его узнаем, будьте покойны, сеньор.
Незнакомец пошарил в кармане куртки и вытащил тот самый кошелек, который Педросо пытался у него украсть, и выбросил на стол несколько унций.
Друзья следили за его действиями алчными глазами.
Разложив золото на две кучки, незнакомец сказал:
— Берите, здесь по двадцать пять унций на каждого. Это задаток.
Друзья схватили золото и спрятали его с быстротою и ловкостью, заставившие незнакомца улыбнуться.
— Теперь, — добавил он, вынимая из мешочка, висевшего у него на шее на стальной цепочке, половину французской золотой монеты, — вот эту монету вы отнесете в Веракрус и отдадите богатому английскому банкиру Лисарди.
— О, мы его очень хорошо знаем! — вскричал Педросо.
— Тем лучше. Вы попросите позволения переговорить с ним и вручите ему эту монету. При этом банкир скажет, что отсчитает вам условленную сумму, как только доставите ему другую половину. Этой гарантии вам достаточно?
— Конечно, кабальеро, — отвечали друзья, вежливо кланяясь.
— Как видите, вторую половину монеты я оставлю у себя. Но, сеньоры, со мной можно вести только честную игру. Если вам вздумается совершить предательство, вас настигнет моя пуля.
— О! Как вам могла прийти на ум такая мысль, сеньор! Зачем вам понадобилось грозить нам? Разве мы не согласились на все ваши условия?
— Это не угроза, а простое предупреждение. Я уже доказал вам свою силу и ловкость. Не забывайте этого!
— Карай! Мы вам этого никогда не забудем.
— Извините, сеньор, — сказал Карнеро, — еще одно слово, прошу вас.
— Я слушаю.
— Есть один пункт, который вы, кажется, забыли.
— Какой?
— Ваша милость, вы не потребовали от нас никаких гарантий.
Незнакомец засмеялся и, презрительно пожав плечами, сказал:
— Я верю вам на слово. Разве вы не кабальеро? Впрочем, откровенность за откровенность. Меня привел сюда вовсе не случай, я приехал специально, зная наперед, что встречу вас здесь… Хотя вы и не знаете, кто я такой, зато я давно уже вас знаю. И если я заставил вас рассказать вашу биографию, так только затем, чтобы увидеть, станете вы меня обманывать или нет… Мне приятно засвидетельствовать, что вам это даже и в голову не пришло. А теперь хорошенько запомните следующее: если я пожелаю от вас отделаться, то как бы надежно вы ни укрылись, даже если окажетесь в окружении двадцатитысячной толпы, вам ни при каких обстоятельствах не удастся избежать моего возмездия.
Затем незнакомец подозвал хозяина харчевни и дал ему несколько пиастров.
— Сеньоры, — добавил он, — настало время нам расстаться, не забывайте же нашего договора и рассчитывайте на меня, как я рассчитываю на вас. Прощайте.
И, поднеся руку к шляпе, незнакомец покинул харчевню.
Друзья разинув рот смотрели ему вслед.
Незнакомец между тем отвязал лошадь, вскочил в седло и умчался галопом.
В ту минуту, когда он достиг угла квартала, навстречу ему выехал всадник, летевший во весь опор.
Незнакомец поспешно нахлобучил на глаза шляпу и, вонзив шпоры в бока своей лошади, прошептал:
— Черт возьми! Я чуть было не попался! Друзья-разбойники снова заняли места за столом, за которым только что беседовали с незнакомцем.
— Ну, компадре, — спросил Карнеро у своего приятеля, — что вы думаете обо всем этом?
— Я ровно тут ничего не понимаю, дружище, — жалобно процедил Педросо. — Если этот человек не сам черт, то, должно быть, приходится ему ближайшим родственником. Боюсь, что он слишком хорошо нас знает.
— Узнать человека как следует очень и очень трудно, дорогой друг, и доказательством этому может служить то, что мы заключили сейчас выгодную сделку исключительно благодаря нашей дурной репутации.
— Да, все так, но признаюсь, что эта сделка, хотя и блестящая, сильно меня беспокоит… Не иначе, как этот тип преследует какую-то темную цель…
— Это ясно как божий день, так что к колдуну обращаться нет никакой необходимости. Ну, а нам-то какое до этого дело?! Мы ведь всего-навсего исполнители, поэтому, что бы ни случилось, честь наша останется незапятнанной, а совесть совершенно спокойной.
— Это большое утешение для нас, дорогой друг… Ну, а теперь потолкуем о другом… Как вы думаете, надо нам говорить об этом дону Ремиго?
— Боже сохрани!.. Ни под каким видом! Неужели вы уже успели забыть, что он сказал нам на прощание? Боже милостивый, да за такую болтливость можно поплатиться жизнью!..
Педросо печально покачал головой и опорожнил очередной стакан.
— Подумать только, двадцать пять унций у меня в кармане! — сказал он, ставя пустой стакан на стол. — А что будет дальше, посмотрим!
В эту минуту перед харчевней остановился всадник.
— Вот и дон Ремиго! — воскликнул Карнеро.
— Наконец-то! — сказал Педросо, вставая. Всадник, не сходя на землю, крикнул:
