Станислав Гагарин - Три лица Януса
Шагов через пятьдесят он остановился, повернулся, внимательно посмотрел по сторонам и пошел обратно. Когда садился на скамейку, мужчина в шляпе не шевельнулся.
- Красивая осень в этом году! - громко сказал человек в плаще, глядя в сторону.
Мужчина в шляпе не ответил.
- Оранжевая осень, правда? - продолжил человек в плаще и повернулся к соседу.
Тот не ответил.
- Оранжевая осень, правда? - повторил человек в плаще и тронул соседа за рукав.
Мужчина в шляпе склонился в сторону. Человек в плаще вскочил на ноги. Его сосед медленно, неестественно медленно упал рядом со скамейкой, раскинув в стороны руки. Шляпа покатилась по дорожке и застыла на обочине полями кверху.
Широко раскрытые глаза трупа удивленно смотрели в синее небо Швейцарии.
С дерева оторвался первый лист и, вспыхнув янтарным светом на солнце, кружась, опустился на черный мрамор.
Начальник третьего отдела абвера не любил солнца. Окна его кабинета выходили во внутренний двор здания и большую часть суток были закрыты шторами.
И сейчас в комнате царил полумрак. Свет небольшой лампы с зеленым абажуром освещал блестящую поверхность дубового стола и, отражаясь, падал на лицо шефа, делая его неестественно бледным.
На столе ничего не было, кроме нескольких листков с отпечатанным на машинке текстом и скромного чернильного прибора.
Шеф собрал листки, поднес к глазам и близоруко сощурился.
На панели вспыхнула синяя лампа. Шеф бросил листки и протянул руку к кнопке. Почти одновременно отворилась дверь. Вошел человек в таком же темном костюме, какой был на сидящем за столом.
- Есть новости, Шмидт?
- Да, экселенс. Комба подтвердил сообщение о ликвидации Зероу.
- Давайте сюда. Дело принесли?
Шмидт подошел к столу, подал листок бумаги, потом развязал тесемки объемистой папки в черном переплете.
Внутри лежала другая папка, несколько иной формы. На переплете было написано: "Агент № Е-117 - Зероу". Он раскрыл ее и подал шефу.
Тот перевернул страницу.
- "Иоахим-Мария-Генрих фон Штакельберг", - прочитал вслух шеф. - Вы знали его лично, Шмидт?
- Так точно, экселенс. Он работает, простите, работал с 1915 года. Находка полковника Николаи. Помните, знаменитое дело на русском фронте в 1916 году?
Шеф перелистывал страницы:
- Россия, Бразилия, Штаты, Испания, Франция, Швейцария... И везде был натурализован?
- Он знал пять языков, как свой родной. Это был разведчик высшего класса, экселенс.
- И все же... - Шеф выпрямился в кресле.
- Пути господни неисповедимы, экселенс.
- Не сваливайте на бога, Шмидт. Нам оторвут головы, если мы не раскопаем этого дела. Вернее, оторвут мне, а уж о вашей голове позабочусь я сам. Гораздо раньше, гораздо раньше, Шмидт! Ваши соображения?
- Русские или англичане.
- "Или" в устах разведчика? Стареете, Шмидт... А почему не янки?
- Очень уж аккуратно сделано. Я бы сказал, элегантно. Американцы работают грубее.
- Недооцениваете противника, оберст.
- Я десять лет работал с ними, экселенс, - обиженно произнес Шмидт.
- Ладно, ладно. Поручите расследование Комбе.
- Уже сделано, экселенс.
- Важно знать, почему произошел провал. Вы помните, к чему готовили Зероу?
- Разумеется.
- Значит, вам понятно, почему мы должны знать причины его провала. Кто-то докопался до этой идеи. И наверное, знал, что Зероу мы перебрасываем в Кенигсберг.
Он снова раскрыл папку, с минуту смотрел на большую фотографию, наклеенную на первой странице, потом написал несколько слов на листе бумаги, положил сверху на фотографию, захлопнул папку и протянул ее Шмидту. Встал из-за стола, мягко потянулся, медленно подошел к окну и поднял штору.
За окном умирал день. Последние лучи опустившегося солнца проникли во двор и зажгли пожелтевшую листву каштанов.
Сощурившись от непривычного света, шеф посмотрел на верхушки деревьев, сказал, не поворачиваясь:
- Кажется, уже осень?
- Так точно, осень, экселенс, - ответил Шмидт.
Второй день над городом висели низкие тучи, и самолет долго скользил вниз, выходя на посадку, пока вдруг не показалась в чахлых перелесках земля. Последние обрывки облаков рванулись вверх, исчезли, и майор Климов облегченно вздохнул.
Климов думал, что его встретят, но машины не было. Подошла "санитарка", забрала восьмерых раненых. Четверо летчиков, прибывших пассажирами, подхватили свои вещички и, весело переговариваясь, направились к низкому строению аэродромного штаба. Майор достал было папироску, потом вспомнил, что курить здесь нельзя, и положил ее обратно в портсигар. Забросил на плечи рюкзак и хотел идти вслед за парнями, чтобы позвонить в управление, и тут он услышал шум мотора, обернулся.
Черная "эмка" затормозила рядом с ним. Открылась передняя дверца, и сидящий рядом с солдатом-шофером человек в кожаной, военного образца, фуражке, черной, без погон, куртке быстро спросил:
- Майор Климов?
...Худощавый, среднего роста человек, с редкими блестками седины в темно-русых волосах, вышел из-за большого стола и шагнул навстречу Климову:
- Здравствуйте, подполковник! Удивлены? Приказ о присвоении вам нового звания подписан только сегодня. Поздравляю. И благодарю за отличное выполнение задания. Садитесь.
Климов ответил на приветствие и продолжал стоять, растерянно глядя на хозяина кабинета.
- Простите... - запинаясь начал он, - только я вас видел уже... Не может быть... Нет, я не ошибаюсь. Вы ведь товарищ Ян? Ян Милич?
Климов теперь окончательно узнал в этом человеке тяжело раненного советника испанской республиканской армии. Его привезли на рыбацкой шхуне к борту парохода, где находился Климов, уже получивший радиограмму с приказом забрать человека по имени Ян Милич и доставить его в Советский Союз. Только перед Одессой Ян Милич пришел в себя.
В порту Яна Милича встретили местные чекисты и бережно перенесли в санитарную машину. Климов получил благодарность командования и больше с тем человеком не встречался. Это было в тридцать девятом году... - Откуда вы знаете Милича? - спросил генерал.
- Помните пароход "Красный Крым"? Я принимал вас на борт у тех берегов...
- Так это был ты? - Голос генерала дрогнул. Генерал подошел к Климову и крепко обнял его.
- Теперь я должник твои, Климов, - сказал он, затем усадил Климова в кресло и, взяв стул, сел напротив. - Житейскими делами займешься позднее. Подробный отчет напишешь завтра. Жилье приготовлено. Обедом покормили?
- Так точно, товарищ генерал.
- Меня зовут Арвид Янович. Кури. - Он протянул Климову пачку папирос. - Надо бы тебе отдохнуть с дороги, да уж никак нельзя. Собственно, дело не в тебе, а в том товарище, который завтра рано утром должен уехать. Примешь у него дела. Для этого мы и вызвали тебя так срочно.
