Артур Дойл - Подвиги бригадира Жерара. Приключения бригадира Жерара (сборник)
С этими словами барон протянул дрожащую руку Дюроку.
– Хватит! – крикнул Дюрок. – Я бы сделал благое дело, разрубив вас саблей на месте. Я опозорю свой клинок, если скрещу его с вашим. Тем не менее вы француз и когда-то присягали тому же знамени, что и я. Вставайте и защищайтесь.
– Ах ты! – крикнул барон. – Остуди свой пыл, мальчишка!
Дюрок более не мог сдерживаться. Он хлестнул барона ладонью по лицу. Капля крови выступила на пухлой губе барона, его голубые глаза зловеще засверкали.
– Вы жизнью ответите за этот удар.
– Так-то лучше, – сказал Дюрок.
– Саблю! – закричал барон. – Я не заставлю вас долго ждать, обещаю! – воскликнул он и выбежал из комнаты.
Я уже упоминал, что в комнате была вторая дверь, скрытая шторой. Как только барон исчез, из нее выскочила женщина, молодая и красивая. Она возникла в комнате так неожиданно и так бесшумно, что лишь колыхание шторы выдало, откуда она появилась.
– Я все видела! – воскликнула она. – О сир, вы вели себя превосходно.
Она наклонилась и стала осыпать поцелуями руку моего товарища. Ему стоило немалых трудов вырвать руку.
– Но, мадам, за что вы целуете мою руку? – спросил он.
– Да потому что этой рукой вы ударили эту отвратительную, лживую рожу. И эта рука, возможно, отомстит за мою мать. Я его приемная дочь. Он разбил сердце моей матери. Я презираю его, но ужасно боюсь. Ах, я слышу шаги…
Девушка исчезла так же внезапно, как и появилась. Секунду спустя в комнату вошел барон с обнаженной саблей в руках. Его сопровождал малый, который открыл нам ворота.
– Это мой секретарь, – сказал барон. – Он будет моим секундантом. Но комната тесна. Нам понадобится больше свободного места. Соблаговолите пройти со мной в более просторные апартаменты.
Действительно, драться в маленькой комнате, бóльшую часть которой занимал объемный стол, было совершенно невозможно. Мы последовали за бароном по тускло освещенному холлу. В дальнем его конце зияла распахнутая дверь. Из нее лился яркий свет.
– Все, что нам нужно, находится здесь, – сказал человек с черной бородой.
Комната была большой и почти пустой. Лишь ряды бочек и ящиков подпирали стены. Яркая лампа стояла на лавке в углу. Пол был ровным и гладким. Чего еще желать фехтовальщику? Дюрок обнажил саблю и ворвался в комнату. Барон поклонился, пропуская меня вперед. Не успел я переступить порог, как дверь за спиной захлопнулась, а в замке заскрежетал ключ. Нас поймали в ловушку.
Некоторое время мы были не в состоянии осознать случившееся. Столь неслыханная подлость была за пределами воображения. Лишь некоторое время спустя, когда мы поняли, какими глупцами оказались, доверившись человеку с подобным прошлым, страшный гнев охватил нас – гнев на него за его злодейство и на себя за непростительную глупость. Мы бросились к двери и стали что есть силы лупить по ней кулаками и молотить тяжелыми сапогами. Звуки ударов, очевидно, были слышны за пределами замка. Мы обращались к негодяю, осыпали всевозможными оскорблениями, которые должны были воздействовать на его загрубевшую душу. Но дверь была слишком тяжела. Такими дверями славятся средневековые замки: толстые деревянные брусья, окованные железом. Сломить эту дверь было так же невозможно, как каре{34} старой гвардии. От наших воплей было не больше пользы, чем от ударов. В ответ раздавалось лишь звонкое эхо. Если вы прослужили в армии, то должны уметь принимать то, что нельзя изменить. Я первый обрел присутствие духа и пригласил Дюрока обследовать нашу темницу. В помещении было единственное окно, незастекленное и такое узкое, что в него едва удалось бы просунуть голову. Окно было прорезано высоко в стене. Чтобы выглянуть из него, Дюроку пришлось стать на бочку.
– Что вы видите? – спросил я.
– Хвойный лес и снежную дорогу, – ответил Дюрок. – О! – вдруг удивленно воскликнул он.
Я запрыгнул на бочку и стал рядом с ним. На самом деле через лес тянулась длинная снежная полоса, по которой, хлестая нагайкой коня, галопом мчался всадник. Он все уменьшался, удаляясь, пока не скрылся из виду за темными елями.
– Что это значит? – спросил Дюрок.
– Ничего хорошего для нас, – ответил я. – Вероятно, он отправился за помощью и привезет таких же разбойников, чтобы перерезать нам глотки. Давайте посмотрим, как нам выбраться из этой мышеловки, пока здесь не появилась кошка.
Единственное, в чем нам повезло, это в том, что у нас была отличная лампа. До краев заправленная маслом, она могла светить хоть до самого утра. В темноте наше положение было бы гораздо хуже. Мы стали осматривать многочисленные ящики и тюки. Они лежали и в один ряд, а кое-где были сложены почти до самого потолка. По‑видимому, это помещение служило кладовой: здесь были собраны огромные запасы сыра, разных овощей, стояли ящики с сушеными фруктами и ряды винных бочек. В одной из них имелся кран, и, голодный с самого утра, я подкрепился кружкой кларета и кое‑чем съестным. Дюрок же не притронулся к пище. Исполненный гнева, он нетерпеливо расхаживал по комнате взад и вперед.
– Я еще покажу ему! – время от времени выкрикивал он. – Этот негодяй от меня не уйдет!
Это, может, и хорошо, думал я, устроившись на огромной головке сыра и с удовольствием насыщаясь, но этот молодчик, кажется, слишком занят мыслями о себе, своей семье, вовсе не заботясь о том, как нам найти выход из этого положения, в котором я оказался по его вине. Да ведь уже четырнадцать лет его отца нет на свете, а мне, храбрейшему лейтенанту Великой армии, предстоит погибнуть, мне могут перерезать горло, и это тогда, когда передо мной открывалась блестящая карьера! Кто знает, чего замечательного я смогу достичь, если не покину этот мир из‑за секретной авантюры, которая не имеет абсолютно никакого отношения ни к Франции, ни к императору? Вот же глупец, ругал я себя. Нам предстояла война. Разве мало мне было сражения с четвертью миллиона русских? Мне следовало прямо скакать к цели, а не ввязываться в частные ссоры.
– Что ж, – сказал я, услышав, как Дюрок произносит очередную угрозу. – Вы можете сделать с ним все, что угодно, когда появится такая возможность, но сейчас вопрос скорее в том, что он хочет сделать с нами?
– Пускай делает, что хочет! – воскликнул юноша. – Я в долгу перед своим отцом.
– Это просто глупость, – оборвал его я. – Вы в долгу перед отцом, а я в долгу перед своей матушкой. Поэтому я обязан выбраться из переделки живым и здоровым.
Мое замечание привело его в чувство.
– Я слишком много думал о себе, – пробормотал юноша. – Простите меня, месье Жерар. Посоветуйте, что же предпринять.
– Что ж, – сказал я. – Оставаться здесь, среди головок сыра, не сулит ничего хорошего. Они намереваются прикончить нас любыми способами. Совершенно уверен в этом. Они надеются, что никто не знает, где мы находимся, и не сможет выследить нас. Вашим гусарам известно, куда вы направились?
