Юрий Волошин - Пираты Марокко
– А ты, Пьер?..
– Пока ничего, моя дорогая. Я хочу увидеть побыстрее нашу дочурку. Как ты себя чувствуешь?
– Ты же знаешь, что я легко переношу беременность. Все будет хорошо, мой дорогой. Не волнуйся обо мне.
– Ну как же можно не волноваться, моя росинка ясная! Я так тебя люблю, Ивонна!
– Тогда обещай, что не покинешь меня на своем корабле, милый.
– Ох, Ивонна, ты опять за свое!
– Мне потому только хочется побыстрее отправить это судно в поход, что на нем пойдет Фома. Хоть на время он оставит меня в покое.
– Разве он так сильно досаждает тебе?
– Конечно, Пьер. И страхи мои никак не уменьшаются, а наоборот даже, постоянно растут. Он очень нехорошо смотрит на меня, дорогой. И в эти мгновения мне хочется куда-нибудь исчезнуть.
– Может, ты преувеличиваешь, моя прелесть?
– Нет, Пьер. Я точно уже знаю, что Фома что-то вынашивает в отношении меня, и молю Пресвятую Деву, чтобы он быстрее убрался с моих глаз долой.
– Раз ты так боишься, то тебе надо научиться стрелять из пистолета и владеть хоть чуть-чуть шпагой и кинжалом, – рассмеявшись, заметил Пьер.
– А что, это мысль, мой милый! – воскликнула Ивонна, а глаза ее расширились от предвкушения новых ощущений.
– Так, может, займемся, а?
– Я с удовольствием. Давай начнем завтра же, в саду.
– Хорошо, моя прелесть, – ответил Пьер и осторожно обнял ее.
И вот каждое утро они вдвоем медленно шли подальше в сад, а слуга нес за ними коробки с пистолетами и огневой припас к ним. Гремели выстрелы, слышались возбужденные восклицания Ивонны и настойчивые и терпеливые наставления Пьера.
– Мне так понравились эти упражнения с пистолетами, Пьер, ты себе даже представить не можешь! – всякий раз говорила Ивонна, возвращаясь со стрельбища. – Только уж больно тяжелы эти пистолеты. Вот если бы ты мне полегче раздобыл. Было бы просто чудесно.
– Постараюсь, моя прелесть. Закажу у оружейника. Он как раз занят выполнением моего заказа на сотню мушкетов. Будет тебе легкий пистолет. Только обещай мне, что будешь обращаться с ним очень осторожно. Не дай бог, что случится, я себе никогда этого не прощу.
– Не волнуйся, милый. Ты же видел, как я быстро все освоила. Зато с кинжалами у меня ничего не получается. Они меня страшат. Я не могу себе представить, что этим ужасным орудием можно убить не то что человека, а просто животное. Рука не поднимется, я уверена в этом. Да и неловкая я сейчас, неповоротливая.
– Не печалься, дорогая. Тебе и не придется этого делать. Это же просто развлечение. А вот мне пора возобновить занятия фехтованием. Зажирел я малость с тобой, моя милая.
И теперь к звукам выстрелов в саду добавился звон клинков. Пьер пробовал силы на каждом из своих слуг, а особенно часто упражнялся с Давилой, который зачастил в их дом вместе с Фомой, а иногда появлялся и просто так, по своей собственной прихоти.
Выяснилось, что он не такой уж страшный человек, каким показался вначале. А с Ивонной у них наладились просто-таки отличные отношения. Ему было лет под сорок, он весь был покрыт черной шерстью, которую он тщательно подстригал на груди, чтобы ее не было видно из-под воротника камзола. Давила оказался весьма добрым и обходительным парнем.
– Давила, а почему тебя так зовут? – как-то спросила Ивонна, после того как он восстановил дыхание, которое сбил, занимаясь фехтованием с Пьером.
– Сударыня, я не могу скрывать от вас свое прошлое. Уж очень я виноват перед вами. А кличку эту я получил потому, что предпочитал убивать, придушивая тонким шнурком. Давил, значит. Вот так и стал я Давилой.
– И тебе не страшно было убивать? Ведь это смертный грех!
– Страшно, конечно, было, но только вначале. Потом привык, но всегда ходил в храм исповедоваться. Покупал индульгенции, ставил свечки.
– Все равно это ужасно, Давила. Ты бы прекратил это, а?
– Да я бы с радостью, да где денег на жизнь достать?
– Так ведь ты здоровяк и силен, как буйвол. Тебе на любой работе раздобыть на жизнь можно.
– Да ведь не привык я работать, сударыня. Научиться бы чему стоящему, а так…
– Все же я не понимаю тебя, Давила. Кончишь ты жизнь на виселице.
– Все в руках Господа нашего! От судьбы не уйдешь, сударыня. Однако на моей душе не так уж и много смертей. Всего троих я придушил насмерть, да и то вначале, когда малоопытным был. Теперь-то я без смертей обхожусь, научился рассчитывать свои силы.
– Фу, как противно тебя слушать, Давила! Прекрати свои рассказы. А то меня тошнить начинает от них.
– Слушаю, сударыня. Больше не буду.
Его большие руки неторопливо убирали шпаги, палаши. Мощная фигура с широкими плечами и толстой шеей вызывала страх, но в глазах светилась врожденная доброта, которую не каждый мог заметить.
– Вот бы было здорово, если бы такие люди были рядом со мной, – сказала Ивонна, тут же покраснела и добавила: – Под охраной таких больших и сильных мужчин можно спокойно спать в любом месте.
– Сударыня, я хоть сейчас готов стать на вашу защиту и охранять вас, только скажите!
– Я шучу, Давила. Да и Фома тебя, наверное, не отпустит.
– Отпустит! Еще как отпустит, – ответил Давила, и Ивонна с тревогой заметила какой-то тревожный блеск в его глазах. Она пристально вгляделась в них, но больше ничего не увидела и сказала:
– Хорошо, я поговорю с Фомой. Может, и вправду отпустит.
– Рад буду служить вашей милости, сударыня, – с радостью заявил Давила.
Глава 3
Окончательное решение
Пьер нервно вышагивал по комнате, нетерпеливо поглядывая наверх, откуда иногда доносились приглушенные стоны и крики Ивонны. Эти стоны терзали душу, небольшой шрам на щеке начинал противно щемить и подергиваться. Слуги старались двигаться на цыпочках и не попадаться на глаза хозяину без особой нужды.
Наконец Пьер остановился и прислушался. Тишина с едва слышными шорохами насторожила его. И тут он услышал слабый писк. Сердце рванулось в груди, запрыгало в горле. Он опрометью бросился по лестнице в спальню Ивонны.
Навстречу попалась служанка с сияющим лицом, и Пьер понял, что все свершилось наилучшим образом, однако спросил с тревогой в голосе:
– Розалия, так что там?
– Ой, сударь! Поздравляю вас! У вас дочь! И такая хорошенькая! Идите быстрее, господин! Вас спрашивала мадам! Торопитесь!
Пьер ринулся было к двери, но суровая бабка-повитуха остановила его властным движением руки.
– Погодите, сударь. Дайте прибраться малость. У вашей супруги все благополучно, с благословения Божьего. Помолитесь лучше, сударь, и пару минут потерпите.
Пьер нетерпеливо потоптался в сумраке прихожей, пока дверь снова не открылась и молодая женщина, помощница повитухи, поманила Пьера, приглашая войти.
