Последний защитник - Тэйлор Эндрю

Незаметно для себя я оказался в самом Попларе. Его трудно было назвать пригородом или даже поселком. От единственной длинной улицы разбегалось множество переулков, в основном на юг, где они спускались к реке и пастбищам на Собачьем острове. Дома были преимущественно деревянными. Однако среди одноэтажных лачуг с обшитыми досками стенами попадались, в особенности на северной стороне улицы, и более крепкие здания, включая богадельню и часовню. Новенькие, выстроенные из кирпича, они красовались на солнце.

Таверны и пивные были забиты матросами, подмастерьями и ремесленниками из Блэкуолла, располагающегося за Попларом. В дальнем конце по улице в восточном направлении шла толпа, то останавливаясь, то продвигаясь дальше. Когда я подошел поближе, то увидел, что настроение здесь было совсем непраздничным. Меньше семей, в основном мужчины, сбившиеся в кучки по три-четыре человека и о чем-то переговаривавшиеся. У некоторых были с собой дубины и палки.

Проходя мимо одной такой кучки, я услышал имя Дамарис. Какой-то парень отделился от товарищей и направился к другой группе подмастерьев.

– Проклятая сводница, – сказал он им, – вот кто она такая. Лживая шлюха. Выманивала денежки у наших ребят, а потом продавала их, как рабов.

Он сердито глянул на меня и замолчал. Но того, что я услышал, было достаточно. Большинство лондонцев знали, кто такая Дамарис: парень имел в виду госпожу Дамарис Пейдж, которая становилась все богаче от доходов своих публичных домов, начав дело еще до гражданской войны. Как и мадам Крессуэлл, она вкладывала прибыль в недвижимость. Ее империя находилась на востоке от Тауэра и вдоль реки, в районе, который привлекал постоянно меняющийся контингент матросов, нуждающихся в женской компании после долгих недель или даже месяцев в море. Ходили слухи, что Дамарис не только обманывала некоторых клиентов, но и продавала их отряду вербовщиков в военный флот, извлекая таким образом двойную прибыль.

Флот всегда нуждался в крепких мужчинах, в особенности тех, у кого был какой-то опыт в мореплавании.

Чем дальше я продвигался на восток, тем мрачнее становились толпы. В этой части Поплара я привлекал недобрые взгляды, и неудивительно. Одетый как процветающий представитель среднего сословия, который может позволить себе парик и приличную одежду, я выделялся из толпы, в особенности в этот праздничный день, когда явно назревали беспорядки.

Подмастерья собрались у большого дома, который выходил торцом на дорогу. Они высыпали на проезжую часть, перегородив движение. Я наблюдал, как в толпу влились новые люди – группа воинствующего вида мужчин среднего возраста, прибывших со стороны реки.

Двое из них катили тачку с каким-то длинным холщовым свертком. У третьего в руке была дубина не менее десяти футов длиной. Он опустил ее, и товарищи сгрудились вокруг него. Потом они подняли дубину снова. На конце ее был привязан кусок зеленой ткани – самодельный флаг. Мужчины нестройно крикнули «ура!», и оно разнеслось по округе, как искры огня, способного воспламенить подмастерьев и матросов, стоявших у дома.

«Бог мой, – подумал я, – в воздухе пахнет бедой!»

Это знамя, которым размахивали мужчины, свидетельствовало о том, что дело вышло за рамки обычных беспорядков, какие подмастерья устраивали по праздникам. Зеленый флаг был эмблемой левеллеров, опасных радикалов, набравших силу во время Великого мятежа. Они верили в разную чепуху, вроде того, что право голоса должно распространяться на всех, кроме слуг и женщин, и что каждый человек от рождения имеет право на свободу. Левеллеры пользовались солидной поддержкой в Армии нового образца и среди лондонцев, пока Кромвель и его союзники не ужесточили контроль над страной и не покончили с подобными глупостями.

Двери дома были заперты, а окна закрыты ставнями. Должно быть, его обитателей предупредили о приближающейся беде. На вид здание выглядело прочным, но только дымовые трубы были из кирпича, стены были деревянными.

Один из вновь прибывших подошел к подмастерьям. Он указал на дом. Молодой парень поднял с земли камень и бросил его в ближайшую дверь. Раздались одобрительные возгласы.

А потом, словно это послужило сигналом, начались приготовления к штурму. Двое мужчин размотали сверток, лежавший в тачке. Там обнаружились ломы и две большие кувалды, которые начали раздавать недовольным. Еще один мужчина вышел из соседнего двора с просмоленными факелами в обеих руках – они шипели и разбрасывали искры.

– Вперед, ребята! – раздался звучный голос позади меня. – Реформация и свобода!

Толпа разразилась восторженными криками. Я обернулся, выискивая взглядом обладателя низкого густого голоса, но люди позади меня загораживали обзор. Кто-то отпихнул меня плечом с такой силой, что я чуть не свалился в канаву.

Рыжий гигант поднял кувалду и направился через дорогу к дому. Играя мускулами, он взмахнул кувалдой над головой и изо всех сил ударил ею по центру двери. Дерево с треском раскололось, не выдержав натиска.

На секунду наступила тишина. Потом снова раздались одобрительные крики.

Дюжий подмастерье собрался взломать ставни на первом этаже с помощью лома. Великан высвободил кувалду из обломков двери и вновь поднял ее над головой. Я повернулся и постарался как можно незаметнее удалиться прочь.

За моей спиной вновь раздались звуки кувалды.

– Долой красные камзолы! – заорал тот же голос.

Он показался мне каким-то мокрым и скользким, словно бы рот этого человека был полон слизи. Я повернул голову. На невысоком крыльце дома на другой стороне улицы, загораживая своим телом дверь, стоял Роджер Даррел.

Он указал на меня. Двое мужчин отделились от группы рядом с тачкой и направились в мою сторону. Я слишком затянул с отступлением. За последние несколько минут вокруг меня не осталось никого, за исключением бунтовщиков. А никакого оружия, кроме трости, у меня не было.

Я бросился наутек. За спиной слышались тяжелые шаги. Я не отважился посмотреть через плечо, боясь потерять равновесие. Впереди справа находилась богадельня, которая выглядела обнадеживающе респектабельно. Я ринулся туда – то было единственное место, где я надеялся найти помощь. Казалось, мои сердце и легкие вот-вот разорвутся.

К моему ужасу, ворота богадельни оказались закрыты. У меня не было времени стучаться и ждать, а ограда с обеих сторон была слишком высокой, чтобы вскарабкаться на нее. Я побежал дальше, поскольку ничего другого просто не оставалось. Справа от меня шел переулок, вдоль него тянулась глухая западная стена богадельни. Я свернул туда. Башмаки скользили на мостовой.

Там сбоку может быть калитка. Хорошо бы встретился кто-нибудь, обладающий достаточными полномочиями…

Меня по-прежнему преследовали. Судя по звуку шагов, два или три человека. Враги неуклонно приближались. Их прерывистое дыхание уже перемешалось с моим.

Переулок заканчивался часовней со свежими могилами вокруг нее на зеленой траве. Позади находился сад.

Не увидев выхода из сада, я побежал к часовне. Это было простое современное здание с колокольней. Дорожка привела меня к двери в юго-западном углу. Заметив, что дверь была полуоткрыта, я бросился внутрь, моля Бога, чтобы там оказался хоть кто-нибудь, кто мог бы защитить меня от преследователей.

Но часовня была пуста. Беленые стены, колонны, поддерживающие плоский свод. Я попытался закрыть дверь, но было уже слишком поздно. Я побежал к нефу. Преследователи вошли в часовню. Теперь они двигались шагом. Я остановился, поскольку смысла бежать не было.

Прежде чем я успел повернуться к ним лицом, что-то ударило меня в спину между лопатками. Да с такой силой, что я упал, задыхаясь. Шляпа и парик слетели с головы.

Я перевернулся на бок и сжался в комок, пытаясь защититься. Надо мной склонились двое мужчин, не подмастерья, на вид старше меня самого. Они были одеты как рабочие – в прочную простую одежду.

– Господа, – пробормотал я, – прошу, подумайте, что вы делаете. Вы ведь даже не знаете, кто я такой. Позвольте быть вашим другом и…