Георг Борн - Анна Австрийская, или три мушкетера королевы. Том 2
— Здравствуйте, — ответил он, — скажите, пожалуйста, как мне пройти в замок?
— В замок? — повторил юноша, останавливаясь рядом с мальчиком, — я не здешний и только мимоходом заходил в Пиньероль, а теперь иду дальше.
— Наш замок в этом лесу.
— Так пойдем со мной, ты верно заблудился?
— Я ходил в блокгауз, к Раналю, прежнему кастеляну и, возвращаясь домой, сбился с пути.
Мальчик понравился юноше.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Луи.
— Ты живешь в здешнем замке?
— Да, с мамой Мариэттой и господином Гри… а вас как зовут?
— Нарциссом, дружок.
— Куда же вы идете?
— Да как тебе сказать?.. Я ищу одного укротителя зверей, который ездит тут, по границе. Мне нужно кое-что узнать от него.
— Вам, наверное, уже много лет и вы много путешествовали… были ли вы в Париже?
— Как же, Луи, я оттуда и пришел.
— Это очень далеко отсюда? — спросил мальчик, идя рядом с Нарциссом.
Разговор ему нравился.
— Да, очень далеко! Тебе, наверное, еще не случалось отсюда уезжать?
— Нет, господин Нарцисс, но вот я скоро буду большой, тогда поеду в Париж и поступлю в мушкетеры.
— Ну да, ну да, в мушкетеры.
— А вы отчего же не мушкетер еще?
— Вероятно, скоро поступлю, я ведь говорил тебе, что ищу одного человека.
— Хорошо должно быть путешествовать! Я с удовольствием ушел бы с вами, господин Нарцисс!
— Господином-то ты можешь и не называть меня, мой дружок, — сказал Нарцисс, с улыбкой протягивая руку своему маленькому, хорошенькому спутнику. — Почему же тебе хочется уйти из замка?
— Ах, — ответил Луи, становясь вдруг очень серьезным, — с тех пор как у нас новый управляющий, в нашем замке совсем нехорошо стало. Я боюсь его.
— Он что, разве строго тебя наказывает?
— Он часто меня бьет.
— Разве твой отец позволяет ему бить тебя?
— Мой отец умер, а мать сама боится управляющего.
— Как странно! Так и сегодня тебе достанется за то, что ты поздно вернулся?
— Ах, да! Я так боюсь господина Гри!
— Ну, пойдем, я попрошу его за тебя! — добродушно сказал Нарцисс.
— В самом деле? — спросил Луи, испытывая все большее доверие к своему спутнику.
— Конечно, — ответил тот.
— Так вы у нас переночуете, Нарцисс?
— Если можно, я буду очень рад, я устал.
— Воттеперь мы идем правильно! — вскричал вдруг Луи, — вон наш замок! Я уже вижу его!
— Да, Луи, и я, несмотря на темноту, вижу очертания большого старинного здания.
— Мы там живем, Нарцисс! Вы потом расскажете мне о своем путешествии, о Париже и о мушкетерах. Вы знаете мушкетеров?
— Трех очень хорошо знаю, они заменяют мне отца.
— А знают они, что вы путешествуете?
— Сначала они ничего не знали, но я вернулся в Париж, попросил у них извинения и они позволили мне опять идти.
— Так они очень добры к вам?
— Да, голубчик, они много делают мне добра.
— Ах, если бы и ко мне были так же добры! Я боюсь господина Гри.
— Пойдем же скорее в замок, я попрошу за тебя и скажу, что ты заблудился.
Управляющий вышел к ним навстречу, увидев их с портала.
— Вот, наконец, мальчишка! — закричал он, и Луи сейчас же понял по его голосу, что он сердит, — целыми днями шляешься, как бродяга! Иди сюда! Кого это ты еще притащил?
— Извините, сударь, — вежливо сказал Нарцисс, снимая шляпу, — я встретил этого мальчика на дороге, — он заблудился, — не сердитесь на него, он другой раз не пойдет один в лес.
— Кто вы такой? Что вам здесь нужно? — спросил Гри.
— Ах, господин Гри, позвольте, пожалуйста, Нарциссу переночевать в замке, — тихонько попросил Луи.
— Еще не хватало приводить ко мне в замок всякий сброд! — крикнул управляющий, — и где только мальчишка выкапывает таких знакомых! Иди сюда! Я тебя отучу бегать в блокгауз к старому мошеннику и выносить сор из избы.
Жюль Гри подтолкнул мальчика к входу. Нарцисс потерял терпение.
— Позвольте, — обратился он к управляющему, — вы сейчас говорили о сброде…
— Да, о всяких бродягах!
— Я ни то, ни другое!
— Убирайтесь к чертям! Что вам здесь нужно?
— Не вас, господин Гри! Не будьте так грубы и безжалостны, не мучайте мальчика.
— Да собаками, что ли мне вас вытравить отсюда! — закричал управляющий, — и как вы сюда попали? Убирайтесь, пока я вас не вытолкал. Пошел вон! — прибавил он, обращаясь к плачущему мальчику, — я тебя запру, мальчишка, ты у меня будешь слушаться! Вон в погреб!
— Мама Мариэтта! — жалобно закричал Луи.
Нарцисс стоял у входа, сжав кулаки, с негодованием наблюдая, как жестокий управляющий бил и толкал бледного плакавшего ребенка, как тащил его в погреб, не обращая никакого внимания даже на просьбы старухи-матери, прибежавшей на крик.
Мариэтта делала робкие попытки остановить управляющего, но тот так грозно прикрикнул на нее, что бедная старушка, застыв на месте, молча смотрела, как Жюль Гри столкнул с темной лестницы вниз ее милого мальчика, ее сокровище, а затем запер его в заброшенной темной каморке.
Он бросил ему туда соломы, принес воды и хлеба. Жюль Гри знал, что в погребе водились крысы и мыши, что совсем немного света и воздуха проникает туда только через крошечное решетчатое окошечко над самой землей, что там сырой, гнилой воздух, тем не менее был очень доволен, что заставил ребенка сидеть в этой конуре.
Выйдя из погреба, Жюль Гри пошел к главному входу, чтобы посмотреть, где спутник Луи, но его уже там не было. Жюль Гри решил, что молодой человек ушел своей дорогой.
XIX. СМЕРТЬ РИШЕЛЬЕ
Наступили, наконец, последние дни великого кардинала.
Власть его в это время еще больше усилилась. Когда-то он, хотя бы изредка, разыгрывал перед королем роль покорного подданного, чтобы склонить его на свою сторону и достичь какой-нибудь своей корыстной цели, теперь же он был полновластным хозяином.
В прежние годы в одиннадцать часов вечера он уже был в постели, в четыре часа утра вставал и аккуратно, каждое утро отправлялся в спальню короля. Стоя на коленях, он излагал ему свои планы, выслушивая иногда возражения, теперь же кардинал сосредоточил всю власть в своих руках и жил по-королевски, что обходилось казне ежегодно более чем в десять миллионов.
Стоило только удивляться его деятельности и удачам в последнее время, когда и здоровье его совсем пошатнулось, и препятствий на его пути было больше прежнего.
До последней минуты он обладал неограниченной властью и даже на смертном одре все еще принимал и выслушивал своих шпионов, подписывал смертные приговоры, заключал в тюрьму.
Народ все больше ощущал на себе все тяготы его правления.
