Филиппа Грегори - Дочь «Делателя королей» (ЛП)
Он просовывает свою холодную руку мне под локоть и ведет через дверь. Где-то высоко на башне начинает бить колокол; один из монахов выходит вперед, узнает Ричарда и, не говоря ни слова, ведет нас к странноприимному дому.
Я прижимаюсь ближе к Ричарду.
— Тебе здесь ничего не угрожает, — повторяет он.
Монах останавливается около одной из дверей, и Ричард вводит меня в маленькую, чуть больше клетки, комнату. За ней находится еще одна крошечная комнатушка, больше похожая на нишу, с узкой кроватью и распятием, повешенным в головах.
Горничная поднимается с табурета у камина и делает книксен.
— Я Меган, — говорит она, я с трудом разбираю ее северный говор. — Мой господин велел мне служить вам для вашего удобства.
— Меган останется с тобой, и, если что-нибудь случится, она пошлет за мной или придет сама, — говорит Ричард. Его руки расстегивают плащ у меня под подбородком. Когда он снимает плащ, его пальцы нежно касаются моей щеки. — Здесь ты будешь в безопасности, а я буду приходить, как только смогу.
— Они начнут искать меня, как только вернутся домой в Л'Эрбер, — предупреждаю я его.
Он улыбается, словно в предвкушении удовольствия.
— Они будут беситься, как собаки, потерявшие след, — говорит он. — Но ничего не поделаешь: птичка улетела, и скоро она найдет другое гнездо.
Он наклоняет свою темную голову и нежно целует меня в губы. В его прикосновении я чувствую желание большего, я хочу, чтобы он поцеловал меня, как раньше, когда я подбежала к нему как к рыцарю, который спасает свою даму из плена. Его руки сжимают меня, и мгновение мы стоим, не двигаясь.
— Я приду завтра в полдень, — говорит он, а затем выходит за порог и оставляет меня в мою первую ночь свободы. Я смотрю через маленькое окно вниз на оживленную улицу. Я свободна, но мне запрещено выходить за пределы аббатства и, наверное, нельзя ни с кем говорить. Меган моя служанка, но она здесь также, чтобы охранять меня. Я свободна, но заключена в святилище, как моя мать. Если Ричард не приедет завтра, я стану узницей, как королева Маргарита в башне, как моя мать в Болье.
Колледж Святого Мартина, Лондон, февраль 1472
Он приходит, как обещал; его молодое лицо серьезно. Он целует мне руку, но не обнимает, хотя я стою рядом с ним в ожидании его прикосновения. Это словно боль или голод. Я и понятия не имела, какие муки приносит плотское желание.
— В чем дело? — мой голос звучит жалобно.
Он дарит мне короткую ободряющую улыбку и садится к столику у окна, жестом указывая мне на противоположный стул.
— Есть сложности, — говорит он. — Джордж уже обнаружил, что ты сбежала, он говорил с Эдуардом о тебе и требует твоего возвращения. Он говорит, что в качестве уступки готов выдать тебя замуж за меня, но тогда мы не сможем получить твою долю наследства.
Я вздрагиваю.
— Он уже знает? А что говорит Изабель? А король?
— Эдуард будет справедлив по отношению к нам. Он должен сохранить дружбу с Джорджем и удержать его при себе. У Джорджа сейчас слишком много власти, вражда с ним несет большой риск. Он стал очень силен. Он даже может затеять новый заговор с вашими родственниками Невиллами и попытаться захватить престол. Конечно, к нему в Л'Эрбер приходит множество друзей. Эдуард не доверяет ему, но должен выказывать свою благосклонность, чтобы удержать при дворе.
На мгновение мне кажется, что Ричард готов отступить.
— Что мы можем сделать?
Он берет мою руку и целует ее.
— Ты останешься здесь, не волнуйся. Я предложил Джорджу свою должность коннетабля Англии.
— Великого Коннетабля?
Он морщится.
— Да, знаю. Это дороговато для меня. Я был так горд занять эту должность, это величайший пост Англии — и самый прибыльный — но это дело для меня важнее. — он поправляется. — Ты для меня важнее. — он делает паузу. — Ты важнее всего на свете. И у нас есть еще одна проблема: твоя мать пишет всем подряд и заявляет, что ее держат в тюрьме, чтобы украсть у нее земли. Она требует, чтобы ее выпустили. Это дурно пахнет. Эдуард обещал быть справедливым королем. Он не может допустить, чтобы люди шептались, будто он ограбил вдову в святилище.
Я смотрю на этого юношу, поклявшегося спасти меня, который теперь выступил против двух самых могущественных людей королевства, своих братьев. Я буду очень дорого ему стоить.
— Я не вернусь, — говорю я. — Я сделаю все, что угодно, но не вернусь к Джорджу и Изабель. Я не могу, я уйду отсюда, если надо, но я не вернусь в ту тюрьму.
Он быстро качает головой.
— Нет, этого не случится, — успокаивает он меня. — Нам лучше обвенчаться сразу. Тогда, по крайней мере, никто не сможет забрать тебя у меня. Если мы поженимся, они ничего не смогут сделать с тобой, а я буду бороться за твое наследство, как твой муж.
— Нам нужно разрешение папы, — напоминаю я. — Отцу пришлось просить дважды ради Джорджа и Изабель, они такие же близкие родственники, как и мы, но теперь, из-за их брака, мы связаны еще теснее. Мы кузены и к тому же свояки.
Он барабанит по столу пальцами и хмурится.
— Я знаю, знаю. Я думал об этом, и пошлю человека в Рим. Но это займет несколько месяцев. — он смотрит на меня, словно измеряя мою решимость. — Будешь ли ты ждать меня? Сможешь ли ты ждать здесь, в безопасности, но и в уединении, пока мы не получим от Святого Отца разрешение на брак?
— Я буду ждать тебя, — обещаю я.
Я говорю, как девушка, полюбившая в первый раз, но в душе чувствую холодок от мысли, что мне некуда идти, и никто не имеет достаточной власти и богатства, чтобы защитить меня от Джорджа и Изабель.
Глава 9
Колледж Святого Мартина, Лондон, апрель 1472
Дни становятся все ярче и теплее, а я все еще жду в святилище своей свободы, но с каждым днем все нетерпеливее. Я хожу на мессу к Святому Мартину, а по утрам читаю в библиотеке. Ричард прислал мне лютню, так что после обеда я играю или шью. Я чувствую себя узницей, мне одновременно и страшно и скучно. Даже в святилище моя безопасность полностью зависит от Ричарда. Я словно девушка в заколдованном замке, а он рыцарь, который приходит, чтобы спасти меня; только теперь я считаю, что это крайне неудобное и глупое положение — я совершенно бессильна и не вправе даже жаловаться.
Он приходит каждый день, иногда принося ветки с молодыми листочками или букет первоцветов, чтобы напомнить о приходе весны, сезона любви, когда я снова стану невестой. Он присылает швею, чтобы сделать новый гардероб для свадьбы, и я провожу утро за примеркой платья из бледно-золотого бархата с нижней юбкой из желтого шелка. Приходит шляпница, и изготовляет для меня высокий генин[19] с золотой вуалью. Я смотрю в зеркало портнихи и вижу свое отражение: высокую тонкую девушку с серьезным лицом и темно-синими глазами. Я улыбаюсь своему отражению, но я никогда не буду выглядеть веселой, как королева, у меня никогда не будет легкой жизнерадостной красоты ее матери Жакетты и всех женщин их семьи. Их никогда не брали в плен на поле боя, как меня, они всегда были уверены в своих силах и не жили в страхе. Шляпница собирает пряди моих каштановых волос и заплетает их в толстую косу.
