Джеймс Клавелл - Благородный дом. Роман о Гонконге.
— Привет, Филлип. Мои соболезнования. Бедняга Джон! Где письмо?
— Вот. — Вставая, Филлип взял письмо с дивана. — Но сначала посмотри на это. — Он указал на мятую картонную коробку из-под обуви, стоявшую на мраморном столике возле камина.
Проходя через комнату, Данросс заметил Диану, жену Филлипа Чэня. Она сидела в дальнем углу в кресле с высокой спинкой.
— О, привет, Диана, мои соболезнования, — снова сказал он.
Она бесстрастно пожала плечами.
— Джосс, тайбань. — Второй жене Филлипа Чэня было пятьдесят два года. Привлекательная евразийская матрона, темно-коричневый чунсам, вся в золоте и драгоценных камнях, среди которых выделялись бесценное яшмовое ожерелье и кольцо с алмазом на четыре карата. — Да, джосс, — повторила она.
Данросс кивнул: она показалась ему противнее обычного. Он разглядывал содержимое коробки, не прикасаясь к ней. На мятом газетном листе лежала авторучка, в которой он признал ту, что принадлежала Джону Чэню, водительское удостоверение, связка ключей, письмо на имя Джона Чэня, адресованное на Синклер-тауэрс, 14А, и небольшой пластиковый пакет с наполовину засунутой в него тряпкой. Вынув свою ручку, он раскрыл водительское удостоверение: Джон Чэнь.
— Открой пакет, — предложил Филлип.
— Нет. Я могу стереть отпечатки пальцев, если они есть. — Данросс знал, что это глупость, но все равно произнес эти слова.
— Ох... Я и забыл. Черт. Ну конечно, отпечатки пальцев! Мои... я, конечно, открывал его. Мои отпечатки должны быть везде, на всем.
— Что там?
— Там... — Филлип Чэнь подошел, и не успел Данросс остановить его, как он уже вытащил тряпку из пластика, больше не прикасаясь к нему. — На тряпке ведь нельзя оставить отпечатки, верно? Смотри! — В тряпку была завернута большая часть человеческого уха. Отрезали его аккуратно, без рваных краев.
Данросс тихо выругался.
— Как вы получили эту коробку?
— Её принесли. — Трясущимися руками Филлип Чэнь снова завернул ухо и положил назад в коробку. — Я лишь... я лишь открыл эту посылку, как сделал бы любой другой. Доставили её около получаса назад.
— Кто доставил?
— Мы не знаем. По словам служанки, какой-то молодой человек. Молодой человек на мотороллере. Она его не запомнила и номера не записала. Нам доставляют много посылок. Ничего необычного — только надпись на пакете: «Мистеру Филлипу Чэню, чрезвычайно важно, открыть лично», на которую она поначалу не обратила внимания. К тому времени, когда я открыл пакет и прочитал письмо... Просто молодой человек, который сказал: «Посылка для мистера Филлипа Чэня», — и уехал.
— В полицию звонил?
— Нет, тайбань, ты же сказал ничего не предпринимать.
Данросс подошел к телефону.
— С женой Джона связывались?
— А почему плохие вести ей должен сообщать Филлип? — тут же подала голос Диана. — Она такое разведет, что с крыши черепица посыплется, будьте уверены. Звонить Барбаре? О боже, нет, тайбань, нет... только когда сообщим в полицию. Пусть говорят они. Они знают, как это делать.
Данросс почувствовал ещё большую неприязнь.
— Лучше доставьте-ка её сюда, и побыстрее. — Он набрал номер Главного управления полиции и попросил Армстронга. Того не оказалось на месте. Данросс назвался, а потом потребовал соединить его с Брайаном Квоком.
— Да, тайбань.
— Брайан, ты не мог бы сейчас же подъехать? Я в доме Филлипа Чэня на Струанз-Лукаут. Похищен Джон Чэнь. — И он рассказал о содержимом коробки.
Последовало ошеломленное молчание, потом Брайан Квок промолвил:
— Сейчас буду. Ничего не трогайте и не позволяй ему ни с кем говорить.
— Хорошо.
Данросс положил трубку.
— А теперь дай мне это письмо, Филлип. — Он обращался с листком осторожно, придерживая за края. Иероглифы написаны четко, но человеком не очень образованным. Он неторопливо прочитал письмо — почти все иероглифы были ему знакомы:
М-р Филлип Чэнь, ставлю вас в известность, что мне крайне нужны 500 000 гонконгских долларов. Вы настолько богаты, что для вас это капля в океане, волосок с девяти быков. Из опасения, что вы можете отказать, я не придумал ничего лучше, как взять в заложники вашего сына. Теперь отказа я уже не приму. Надеюсь, вы всё хорошенько обдумаете и серьезно рассмотрите этот вопрос. Вам решать, сообщать в полицию или нет. В подтверждение своих слов посылаю принадлежащие вашему сыну предметы повседневного обихода. А также небольшую часть уха вашего сына. Вы должны понять, что действовать я буду без жалости. Если вы без проволочек выплачиваете деньги, безопасность вашего сына гарантирована. Вервольф.
Данросс указал на коробку:
— Прошу прощения, ты узнаешь... э-э... это?
Филлип Чэнь нервно усмехнулся, а за ним и его жена.
— А ты, Иэн? Ты знаешь Джона всю жизнь. Это... как можно узнать что-нибудь подобное, хейя?
— Кто-нибудь ещё знает?
— Никто, если не считать слуг, конечно, Шити Чжуна и кое-кого из друзей, приглашенных на ланч. Они... они были здесь, когда принесли пакет. Они, да, они были здесь. Уехали перед самым твоим приездом.
Диана Чэнь зашевелилась в кресле и высказала вслух то, о чем думал Данросс:
— Значит, к вечеру об этом будет знать весь Гонконг!
— Да. А к утру новость появится на первых страницах газет. — Данросс пытался сопоставить множество скопившихся в голове вопросов и ответов. — Пресса подхватит толки насчет... э-э... уха и Вервольфа и будет их смаковать.
— Да. Так оно и будет. — Филлип Чэнь вспомнил, что сказал Шити Чжун, когда все прочитали письмо. «Не плати выкуп по крайней мере неделю, дружище Филлип, и ты прославишься на весь мир! Айийя, надо же, кусок уха и Вервольф! И-и-и. Ты прославишься на весь мир!»
— Может быть, это совсем не его ухо. Может, это лишь трюк, — с надеждой проговорил Филлип Чэнь.
— Да. — «Если это ухо Джона Чэня, — думал глубоко обеспокоенный Данросс, — и если они прислали его в первый же день до начала переговоров или чего-нибудь ещё, то могу поспорить, что бедолага уже мертв». — Какой смысл наносить такую травму? — проговорил он. — И конечно, тебе надо заплатить.
— Конечно. Хорошо ещё, что мы не в Сингапуре, верно?
— Да. — В Сингапуре теперь по закону все банковские счета семьи похищенного тут же замораживали, чтобы похитителям не платили выкуп.
Там разразилась чуть ли не эпидемия похищений, но почти никто из преступников не был арестован, потому что китайцы предпочитали быстро и без шума платить и ничего не сообщать в полицию. — Ну и ублюдки! Бедный старина Джон.
— Может, выпьешь чаю или ещё чего-нибудь? — предложил Филлип. — Ты не голоден?
