Виталий Гладкий - Меч Вайу
И еще одно обстоятельство заставило переводчика отказаться от услуг синопского наварха, в чьем подчинении находился флот царя Фарнака: один из самых знатных царедворцев, близкий друг.
Асклеопиодора, как это было хорошо известно осторожному и проницательному Тихону через верных людей из числа слуг наварха, метил занять трон царя Понта и имел осведомителей на всех судах флота. Поэтому, убедив царя Фарнака в необходимости послать в Ольвию и Таврику именно его и, имея в мыслях, кроме выполнения поручений дипломатического характера, осуществить давно задуманную попытку освободить свою мать из рабства, Тихон наотрез отказался от льстивых предложений наварха обеспечить надлежащую охрану посланника, отчетливо сознавая, что каждый его шаг будет известен царедворцу, а значит, и царю Понта. И трудно было сказать, как отнесется к своеволию полуварвара хитроумный и жестокий владыка – любовь его к Тихону напоминала отношения между охотником и его любимым псом: пока пес служит верой и правдой, удачлив и безотказен в охоте – лучшая кость ему; как только пес посмеет в своей собачьей простоте огрызнуться или утратить нюх, оставив хозяина без добычи, вместо награды получит порцию палочных ударов.
Мысли Тихона неожиданно прервала громкая команда начальника судна; звякнули большие щиты, подвешенные вдоль бортов и предназначенные для защиты от неприятельских стрел и дротиков, – воины проверили надежность креплений – и загудели тетивы дальнобойных луков.
– Биремы! – поклонившись Тихону, выкрикнул начальник судна, показывая в сторону берега.
– Чьи? – спросил Тихон, ощупывая прочную двойную кольчугу под плащом.
– Пока не знаю…
– Здесь начинаются земли племени напеев… – задумчиво сказал переводчик царя Фарнака, всматриваясь в биремы, охватывавшие их судно привычным для пиратов приемом – с носа и кормы.
Встреча с басилевсом напеев, одного из племен тавров, и был конечной целью путешествия Тихона. Три племенных союза тавров владели землями горной Таврики – синхи, напеи и арихи. До прихода скифов в Таврику им принадлежали и предгорья, и обширная плодородная степь. Долгая, кровавая война закончилась поражением тавров, и они отступили в горы перед более многочисленными и лучше вооруженными племенами сколотов. Так и остались племена тавров владеть горной Таврикой, а часть поселилась на побережье Понта Евксинского, где стали заниматься, кроме скотоводства, земледелием, охотой и рыбной ловлей. И еще – пиратским промыслом, позаимствовав опыт соседей, сатархов, к тому же весьма успешно, так как храбрости таврам было не занимать, а искусством постройки и вождения судов они владели в совершенстве.
Басилевс Окит, сын эллинки, красавицы-наложницы из гарема отца, от которой он и получил свое эллинское имя (что, впрочем, не считалось чем-то из ряда вон выходящим – среди тавров немало было смешанных браков и не только с эллинами, но и со скифами, меотами и даже сарматами), взяв в руки священный жезл правителя племени, оказался на удивление энергичным и предприимчивым предводителем буйного союза напеев. За короткий срок железной рукой обуздав зарвавшихся вождей, переставших признавать верховную власть басилевса, Окит хитроумными маневрами добился главенства в союзе с басилевсами синхов и арихов – тоже его детищем. Создав сильную воинскую дружину из сыновей знатных семейств напеев и вспомогательное войско из синхов и арихов, Окит тем не менее не стал выяснять отношения с царем Скилуром, несмотря на то, что скифы с давних пор были основными врагами тавров. Не по годам мудрый басилевс смекнул, что лучше жить в мире с грозным соседом, и даже породнился с одним из военачальников царя скифов, выдав за него замуж свою сестру.
Но, конечно же, и Окит не остался в накладе из-за своей примиренческой политики. Обезопасив тылы устным договором с царем Скилуром и заручившись поддержкой Херсонеса, (с херсонеситами тавров связывала единая религия – поклонение Деве, праматери богов), а также пользуясь благосклонностью Боспора, где было много полноправных граждан, тавров по происхождению, и ольвиополитов, не принимавших всерьез возросшую мощь тавров и даже надеявшихся использовать их, столкнув со скифами, как некое противоядие захватническим устремлением царя Скилура, басилевс исподволь, не торопясь, создал сильный флот, рассеянный для маскировки по многочисленным бухтам Таврики, укрепил город Плакию, построил несколько крепостей на основных горных перевалах и основал в труднодоступном месте в горах свою столицу. Впрочем, она была мало похожа на престольный город в общепринятом смысле слова – просто около сотни одноэтажных зданий из нетесаного камня да мощные оборонительные стены, сложенные из огромных каменных глыб навалом, издали напоминали осыпь. Поэтому для непосвященного человека отыскать среди скал пристанище Окита было задачей многотрудной.
Кроме того, басилевс тавров через доверенных людей занялся весьма выгодными торговыми операциями, приносившими ему немалые барыши. На первых порах биремы тавров только сопровождали морские торговые караваны херсонеситов, защищая их от пиратов. Затем за помощью к басилевсу Окиту обратились и ольвиополиты – им составили протекцию купцы Херсонеса. Их предложение было заманчиво: составить компанию по тайной продаже зерна в метрополии припонтийских колоний эллинов, потому что из-за значительно возросшей мощи скифского флота они боялись предпринимать подобные мероприятия на свой страх и риск без соответствующей поддержки. Басилевс для виду поколебался, а затем заломил такую цену, что бывалые купцы- ольвиополиты за голову схватились – надеялись провести недалекого варвара, да сами попали впросак. Но выбирать не приходилось – по сравнению с крохами, перепадавшими им от царя.
Скилура, прибыль от сделок с Окитом, даже учитывая немалые отчисления в пользу басилевса, была куда весомей. Скрепя сердце и втихомолку призывая на хитроумного варвара гнев богов (но только не в ущерб торговле!), ольвийские купцы согласились на его условия.
Тем временем Окит, вовсе не удовлетворенный подчиненным положением в торговле хлебом, пусть и приносящим хороший доход, но все-таки значительно меньший, чем купцам-ольвиополитам, втайне от своих компаньонов стал и сам приторговывать. По проторенной эллинами дороге таврские купцы проникали на рынки припонтийских государств, где вскоре стали основными конкурентами не только Херсонесу и Ольвии, но и царю Скилуру. Конечно (Тихону это было хорошо известно), купцы-тавры никому не объясняли, куда идут доходы от продажи зерна, – частная предприимчивость, не более, говорили они на эмпориях[85]. Но обмануть переводчика царя.
