Дневник шпиона - Смирнов Николай Николаевич

Он сообщил мне, что такое же заявление сделал штат адмиралтейства. Макдональд, который усвоил систему никого не пугать, уже пошел на уступки и назначил Первым лордом Адмиралтейства бывшего вице-короля Индии лорда Челмсфорда. Но во главе Интеллидженс Сервис он хочет видеть своего человека.

Я написал записку Варбуртону с просьбой вычеркнуть из списков мою фамилию. Указал на необходимость этого в связи с предстоящим моим браком. Гроп обещал устроить мне это дело.

Окончив с Гропом разговор на эту тему, я сказал:

— Сейчас я произвожу ремонт дома, в котором мне необходимо установить слуховую связь между комнатами. Что вы мне можете посоветовать?

— Только одно. У меня есть мастер, специалист по установкам такого рода. Он наш служащий, и на него можно положиться вполне. Разрешите — я его пришлю к вам завтра утром.

— Да, в десять часов утра.

— Слушаю-с, сэр. И прошу принять во внимание, что мастер этот прямо художник своего дела. Он умеет прятать в стенах маленькие аппаратики, которые потом будут передавать разговор хоть за милю.

— Мне этого не нужно, Гроп. Речь идет о небольшом частном доме. Итак, значит, завтра в десять часов.

— Так точно, сэр.

Хотя все разговоры были исчерпаны, Гроп не уходил. Я сразу не понял, в чем дело. Но потом он попытался всучить мне небольшую записочку. Конечно, я ее не принял.

Меня удивляет не настойчивость княгини Долгорукой, а доброта Гропа. Я уверен, что Долгорукая занимает у него деньги.

14 февраля. Мабель осмотрела дом и осталась довольна ремонтом. Она находит только, что краска сохнет слишком медленно. Я объяснил ей, что сейчас зима, но она ничего слушать не хочет.

Вечером у меня опять был Гроп. Он сообщил, что Макдональд согласился на условия сотрудников Интеллидженс Сервис. Ему ничего не оставалось делать, ведь вся служба, как один человек, заявила свои требования. Мы можем теперь работать спокойно: старый начальник остался на своем месте — и все его помощники тоже. Сам Мак будет узнавать только разные пустяки, специально для него сфабрикованные. Стать у власти еще не значит взять вожжи в свои руки. Мы сохраним свою службу целой и невредимой до прихода настоящего правительства.

20 февраля. Полковник Мальмер всю свою энергию ухлопывает на организацию нашей свадьбы, словно он сам женится. Он разослал сотни приглашений и собирается устроить небывалый в Лондоне пир.

Наша свадьба назначена на 5 марта. Пресса проявляет особый интерес к предстоящему торжеству, так как впервые в истории Англии член палаты не женится, а выходит замуж. В одной из газет была напечатана моя родословная, в составлении которой безусловно участвовал дед. Сказано, что в настоящее время я работаю при военном ведомстве по обороне страны.

22 февраля. Ремонт дома окончен. Полковник вкатил уйму денег в обстановку. На одни ковры он истратил две тысячи фунтов. Кроме того, подарил несколько дорогих картин и скульптур. У Мабель два кабинета: рабочий и приемный. У меня — один. Зато в стене этого кабинета есть потайной шкафчик, закрытый шкурой леопарда. В шкафчике этом можно сидеть и слушать, о чем говорят во всех комнатах дома. Аппарат передает даже шепот. Поистине это гениальное изобретение.

6 марта. Вчера наконец состоялась наша свадьба. Черчилль не имеет права говорить, что я никуда не годный агент.

Свадьба была блестяща со всех точек зрения. Мабель была очень хороша, казалось, что от нее идут лучи. Сам премьер поздравил нас и со свойственным ему добродушным красноречием сделал множество неуклюжих пожеланий. К концу вечера все немного распустились. Аристократы уехали, а члены Рабочей партии перепились и начали петь в курительной комнате "Красное знамя". Один из гостей, сильно подвыпив, ходил за Мабель и говорил укоризненно:

— Нехорошо жениться во время сессии.

Говорилось и много других глупостей, но о них не хочется писать.

Сегодня я пришел навестить деда и взять некоторые вещи. Кстати, мне хотелось просмотреть газеты, которые дед успел купить. В вечерних газетах свадьба описана пространно. Много даже сказано того, чего я не заметил.

И в каждой газете, помимо описания нашей свадьбы, заголовок крупными буквами:

"Русская дама бросилась с Вестминстерского моста в воду. Дама спасена. Причины неизвестные".

Сначала я не обратил внимания на эти строчки. Но потом я позвонил в редакцию "Стара" и попросил сообщить мне имя дамы. Там мне ответили, что имя скрывается. Но что дама бросилась в воду не от бедности, так как она была одета в белое атласное платье.

Пять раз я звонил к Гропу, но его все не было дома. Наконец, он сам позвонил мне и сказал, что скоро придет.

Когда он вошел в мою комнату, вид у него был смущенный. Я не стал говорить с ним о службе, а прямо перешел к делу:

— Кто это там бросился в Темзу?

— Ах, — ответил Гроп и прослезился. — Это несчастная мадам Долгорукая. Ее вытащили с большим трудом только потому, что рядом стоял катер.

— Жива она?

— Пока жива. Но она сильно простудилась.

— Как же она объясняет свой поступок?

— Она его никак не объясняет, сэр. Она сошла с ума.

— Только этого недоставало… Чего же ради все-таки она полезла в воду?

— Ах, сэр! Мне говорили, что в России существует обычай кончать жизнь трагически, когда женится любимый человек.

— Дикий обычай. Не думаю, чтобы он привился в Англии. Скажите честно, не вы подстроили все это?

— Что вы, что вы, сэр? На что можно рассчитывать, устраивая такую историю? Разве вас это смутит? Вот муж ее — другое дело. Он прибежал в больницу раньше, чем вышли газеты. Целых два года они не видались, но тут он простил ей все. Он услышал по радио об этом прискорбном случае и сразу решил, что только его жена может сделать такой вольт. Он сказал, что они опять будут жить вместе, если она выздоровеет.

Мы еще поболтали немного, потом вместе вышли на улицу. Я дал Гропу денег на случай, если что-либо понадобится купить утопленнице. После этого я взял такси и уехал.

20 марта. Дед жалуется, что я редко навещаю его. Сам он не хочет ходить к нам. Его слишком волнует, что Мабель член палаты.

У деда всегда была склонность к сильным выражениям. Он любит говорить тем искусственным языком, каким говорят английские джентльмены в романах молодых, веселых авторов и каким на самом деле англичане пользуются крайне редко. Если записать его речь полностью, то впечатление такое, что говорит какой-то озлобленный хенсман [4]. Теперь, когда Рабочая партия стала у власти, эта склонность деда приняла особенно неумеренные формы. Конечно, я это объясняю не недостатком воспитания, а исключительно любовью к родине.

Он перестал интересоваться птицами и даже обороной Англии. У него одна мысль — как бы "досадить" членам нового правительства. Он написал письмо в "Таймс" с предложением снять с собак намордники. При этом обстоятельно доказывал, что собаки, руководствуясь своим тонким чутьем, будут отыскивать на улицах членов рабочего правительства и искусывать их.

Конечно, письмо составлено в ироническом тоне и более похоже на памфлет, нежели на деловое предложение. Но мне стоило большого труда уговорить деда отказаться от посылки его в газету.

1 июня. Я захожу к деду все реже и реже и все реже и реже берусь за эту тетрадь.

Не могу сказать, чтобы я был очень доволен своим положением. Политические увлечения Мабель противоречат моему представлению о семейном счастье. У нас страшная толкотня в доме целый день. У Мабель секретарь и стенографистка. Она получает очень много писем от безработных и больных женщин, и старается всем ответить. В этом главным образом выражается ее помощь. Очень редко она дает мне поручения отвезти по какому-нибудь адресу немного денег или порошки аспирина. Остальное время она принимает посетителей, устраивает парламентские завтраки, ездит в парламент и на заседания разных обществ. Мне она безусловно доверяет. Но я не извлек из этого никакой пользы, как, впрочем, и из моего секретного аппарата. В доме говорятся главным образом глупости, передавать которые Черчиллю было бы верхом бестактности. Мой дед очень стар и часто смешон в своих рассуждениях. Но все же он мне ближе до духу, нежели Мабель, которая видит спасение Англии в усах Макдональда.