Последние дни Константинополя. Ромеи и турки - Лыжина Светлана

- Человеку, который рассказал мне о рыбе и золоте, нет смысла лгать, - оживился Шехабеддин.

- Ты доложишь об этом нашему повелителю? - спросил Заганос.

- Да, султан должен знать.

- Когда?

- Сегодня, - евнух опять заговорил извиняющимся тоном. - Чтобы встретиться с тобой, я не поехал с утра во дворец, но как только наша беседа закончится, поеду. Стану искать удобного случая для беседы с султаном. Я бы хотел, чтобы мы провели этот день, как в прежние годы, но это невозможно.

- Но чего ты всем этим добьёшься? - продолжал спрашивать Заганос. - Надеешься, что султан, услышав о золоте румов, прикажет казнить Халила? А меня назначит великим визиром? - он улыбнулся уже без усилия. - Конечно, мне хотелось бы надеяться, но султан - не мальчик. Будь он мальчишкой, то попытался бы приказать...

- И приказ бы не исполнили, - подхватил евнух.

- Сейчас султан не станет отдавать приказа, если сомневается, что его исполнят, - продолжал Заганос. - Думаю, султан не сделает ничего, а просто примет твои слова к сведению.

- Это уже немало, - сказал Шехабеддин.

- Но также может быть, что султан пригласит Халила для беседы и сделает ему внушение. Даже если султан не скажет, от кого узнал о золоте румов, Халил наверняка догадается. И разозлится. И захочет тебя убить. Если раньше не хотел, то теперь уж точно. - На лице Заганоса появилось беспокойство. Он взял Шехабеддина за плечи. - Друг мой, ты играешь с огнём.

- Халил и так хочет от меня избавиться, - возразил евнух. - И от тебя. Мы оба ему мешаем. Поэтому мы должны прилагать все усилия, чтобы первыми избавиться от него. Мне пора. - Он поднялся на ноги, тем самым освобождаясь от рук Заганоса. - Я должен ехать во дворец. Теперь ты знаешь, о чём я собираюсь говорить с султаном, поэтому, если султан захочет поговорить об этом с тобой, ты будешь готов.

- Друг мой... - Заганос тоже поднялся. - Я знаю, что Халил - недостойный человек и не заслуживает своей должности. Он принёс много вреда нам и нашему государству. Со временем, если будет на то воля Аллаха, мы восстановим справедливость. Но сейчас я не хочу об этом думать. Я говорю тебе: друг мой, остановись пока, довольно игр. Всегда надо уметь остановиться и оглядеться, когда край пропасти близок.

- Как может остановиться тот, кто зовётся метеором? - мечтательно произнёс евнух. Он повторял это уже много лет. - Звёзды, падающие с неба, не могут остановиться.

Заганос прекрасно знал, как понимать такие слова, ведь до того, как Шехабеддин оказался при турецком дворе, имя евнуха было короче и произносилось как Шихаб. В переводе оно означало "падающая звезда".

- Заганос, не грусти. - Во взгляде Шехабеддина появились лукавые искорки. - Я ведь объяснял тебе, что наша встреча в этой жизни не случайна. Я принесу тебе счастье.

- Когда звезда падает с неба, это дурной знак, а не счастливый, - ответил Заганос.

- Для тебя - счастливый, - произнёс евнух уже без лукавства. - Звезда упадёт - человек умрёт, но умрёшь не ты. Я предвестник смерти Халила.

- Падение звезды - это смерть и для неё самой, - напомнил друг. - Она разбивается и заснет. Я не хочу твоей смерти. Сколько ещё раз я должен повторить это тебе, чтобы быть услышанным?

- Я слышу тебя, но и ты меня услышь.

- Замедли свой полёт.

- Звезда не может даже этого. Ты знаешь.

- Но ты не пытаешься замедлить.

Заганос не любил таких разговоров, не любил, когда друг вспоминал о значении своего имени, поэтому Шехабеддин улыбнулся теперь уже виновато:

- Все мы смертны. Но я надеюсь, что успею полюбоваться на твоё счастье прежде, чем окончательно погаснуть. - Евнух прямо посмотрел Заганосу в глаза: - Не надо грустить из-за того, что неизбежно. Я погасну, но Халил умрёт, а ты возвысишься и станешь великим визиром, потому что я - твоя счастливая звезда. Так и случится, или я - не я.

* * *

Шехабеддин родился очень далеко от Турции, в персидских землях. Ему было двенадцать лет, когда правитель тех земель, Шахрух*, в союзе с Белобаранной ордой решил усмирить Чернобаранную орду**. Никто не оповещал о начале войны***. О ней стало известно, когда однажды днём чья-то конница ворвались в персидский город. Ворота, как всегда, были открыты, чтобы впускать караваны торговцев. Нападения никто не ждал.

_____________

* Муин аль-Хакк ва-д-Дин Шахрух - четвёртый сын Тимура (Тамерлана), эмир империи Тимуридов, куда входила территория современного Ирана (Персии).

** Белобаранная орда - тюркские кочевые племена Ак-Коюнлу. Чернобаранная орда - тюркские кочевые племена Кара-Коюнлу. На флагах этих племён было условное изображение белого и чёрного барана соответственно.

*** Война началась в 1420 году и длилась 17 лет.

_____________

Шехабеддин, который тогда носил совсем другое имя и являлся мальчиком, помнил, как играя с собакой во дворе отцовского дома, услышал шум и крики на улице. Затем оказались сломаны двери, ведшие во двор. Затем отца убили прямо посреди двора и тут же кинулись ловить остальных обитателей дома, чтобы связать им руки и вести куда-то.

Шехабеддин помнил, как шёл по улице, связанный длинной верёвкой: в одной цепочке со своей матерью, двумя братьями и тремя сёстрами. Вторая отцова жена не шла с ними, потому что её увели куда-то в другую сторону.

Очень скоро они оказались за пределами города, а там, возле главных ворот, уже собралась большая толпа из пленников: женщин и детей. Шехабеддина, который тогда ещё не стал Шехабеддином, продали работорговцу Фалиху - продали вместе с матерью, двумя братьями и тремя сёстрами. Тогда казалось, что это удача, ведь если все очутились у одного работорговца, значит, могли надеяться, что и дальше не разлучатся.

Фалих повёз их и ещё полтора десятка купленных женщин и детей куда-то через пустыню, по пыльной дороге меж песчаных холмов. Никого не заставляли идти пешком - всех рабов везли на мулах, а ночами держали в большой палатке из плотной шерстяной ткани, защищавшей от ночного холода. Из-за этого казалось, что работорговец - добрый человек, но на одной из стоянок люди Фалиха вдруг вошли в палатку и взяли одного из мальчиков. Шехабеддин, которого пока не вывели, и его семья настороженно наблюдали за происходящим.

Выбранный мальчик не понимал, что происходит, но его мать просила сына не плакать, чтобы не сердить людей Фалиха. Местность была пустынной, поэтому не могло случиться, что на маленького раба вдруг нашёлся покупатель. Мать не очень беспокоилась и надеялась, что сына вскоре приведут обратно.

Рабы в палатке тихо ждали, что случится дальше, прислушивались к голосам, доносившимся снаружи, и вдруг раздался ужасный крик мальчика. Затем был громкий плач, который постепенно стих, а ещё через некоторое время люди Фалиха снова пришли и взяли ещё одного мальчика.

Шехабеддин, чья очередь пока не пришла, начал молиться, чтобы она никогда не пришла ни для него, ни для его братьев. Он смотрел, как мать нового мальчика, которого уводили, цеплялась за своего сына, пыталась помешать людям Фалиха, но всё было бесполезно - её отталкивали раз за разом.

Она была так упорна, что на некоторое время вырвалась наружу, за пределы тканевых стен, а когда её втолкнули обратно, вышла на середину палатки и тихо сказала:

- Там еврейский врач оскопляет наших сыновей.

Правоверным запрещено превращать правоверных в евнухов, и потому работу поручили человеку, которому это не запрещено. К тому же евреи всегда славились как хорошие врачи.