Александр Дюма - Черный тюльпан
Она на минуту задумалась.
«А что, если я приду к Бокстелю, и окажется, что я не знаю его, если этот Бокстель не мой Якоб, если это другой любитель, который тоже вырастил черный тюльпан, или если мой тюльпан был похищен не тем, кого я подозреваю, или уже перешел в другие руки. Если я узнаю не человека, а только мой тюльпан, чем я докажу, что этот тюльпан принадлежит мне?
С другой стороны, если я узнаю в этом обманщике Якоба, как знать, что тогда произойдет. Тюльпан может завянуть, пока мы будем его оспаривать. О, что же мне делать? Как поступить? Ведь дело идет о моей жизни, о жизни бедного узника, который, быть может, умирает сейчас».
В это время с конца Большого рынка донесся сильный шум и гам. Люди бежали, двери раскрывались, одна только Роза оставалась безучастной к волнению толпы.
– Нужно вернуться к председателю, – прошептала она.
– Вернемся, – сказал лодочник.
Они пошли по маленькой улочке, которая привела их прямо к дому господина ван Систенса; а тот прекрасным пером и прекрасным почерком продолжал писать свой доклад.
Всюду по дороге Роза только и слышала разговоры о черном тюльпане и о премии в сто тысяч флоринов.
Новость облетела уже весь город.
Розе стоило немало трудов вновь проникнуть к ван Систенсу, который, однако, как и в первый раз, был очень взволнован, когда услышал магические слова «черный тюльпан».
Но, когда он узнал Розу, которую он мысленно счел сумасшедшей или еще хуже, он страшно обозлился и хотел прогнать ее. Роза сложила руки и с искренней правдивостью, проникавшей в душу, сказала:
– Сударь, умоляю вас, не отталкивайте меня; наоборот, выслушайте, что я вам скажу, и если вы не сможете восстановить истину, то, по крайней мере, у вас не будет угрызений совести из-за того, что вы приняли участие в злом деле.
Ван Систенс дрожал от нетерпения; Роза уже второй раз отрывала его от работы, которая вдвойне льстила его самолюбию и как бургомистра, и как председателя общества цветоводов.
– Но мой доклад, мой доклад о черном тюльпане!
– Сударь, – продолжала Роза с твердостью невинности и правоты, – сударь, если вы меня не выслушаете, то ваш доклад будет основываться на преступных или ложных данных. Я вас умоляю, сударь, вызовите сюда этого господина Бокстеля, который, по-моему, является Якобом, и я клянусь богом, что, если не узнаю ни тюльпана, ни его владельца, то не стану оспаривать права на владение тюльпаном.
– Черт побери, недурное предложение! – сказал ван Систенс.
– Что вы этим хотите сказать?
– Я вас спрашиваю, а если вы и узнаете их, что это докажет?
– Но, наконец, – сказала с отчаянием Роза, – вы же честный человек, сударь. Неужели вы дадите премию тому, который не только не вырастил сам тюльпана, но даже украл его?
Быть может, убедительный тон Розы проник в сердце ван Систенса, и он хотел более мягко ответить бедной девушке, но в этот момент с улицы послышался сильный шум. Этот шум казался простым усилением того шума, который Роза уже слышала на улице, но не придавала ему значения, и который не мог заставить ее прервать свою горячую мольбу.
Шумные приветствия потрясли дом.
Господин ван Систенс прислушался к приветствиям, которых Роза раньше совсем не слышала, а теперь приняла просто за шум толпы.
– Чтo это такое? – воскликнул бургомистр. – Что это такое? Возможно ли это? Хорошо ли я расслышал!
И он бросился в прихожую, не обращая больше никакого внимания на Розу и оставив ее в своем кабинете.
В прихожей ван Систенс с изумлением увидел, что вся лестница вплоть до вестибюля заполнена народом.
По лестнице поднимался молодой человек, окруженный или, вернее, сопровождаемый толпой, просто одетый в лиловый бархатный костюм, шитый серебром. С гордой медлительностью поднимался он по каменным ступеням, сверкающим своей белизной и чистотой. Позади него шли два офицера, один моряк, другой кавалерист.
Ван Систенс, пробравшись в середину перепуганных слуг, поклонился, почти простерся перед новым посетителем, виновником всего этого шума.
– Монсеньор, – воскликнул он, – монсеньор! Ваше высочество у меня! Какая исключительная честь для моего скромного дома!
– Дорогой господин ван Систенс, – сказал Вильгельм Оранский с тем спокойствием, которое заменяло ему улыбку, – я истинный голландец, я люблю воду, пиво и цветы, иногда даже и сыр, вкус которого так ценят французы; среди цветов я, конечно, предпочитаю тюльпаны. В Лейдене до меня дошел слух, что Гаарлем наконец обладает черным тюльпаном, и, убедившись, что это правда, хотя и невероятная, я приехал узнать о нем к председателю общества цветоводов.
– О монсеньор, монсеньор, – сказал восхищенный ван Систенс, – какая честь для общества, если его работы находят поощрение со стороны вашего высочества!
– Цветок здесь? – спросил принц, пожалевший, вероятно, что сказал лишнее.
– Увы, нет, монсеньор, у меня его здесь нет.
– Где же он?
– У его владельца.
– Кто этот владелец?
– Честный цветовод города Дордрехта.
– Дордрехта?
– Да.
– А как его зовут?
– Бокстель.
– Где он живет?
– В гостинице «Белый лебедь». Я сейчас за ним пошлю, и если ваше высочество окажет мне честь и войдет в мою гостиную, то он, зная, что монсеньор здесь, поторопится и сейчас же принесет свой тюльпан монсеньору.
– Хорошо, посылайте за ним.
– Хорошо, ваше высочество. Только…
– Что?
– О, ничего существенного, монсеньор.
– В этом мире все существенно, господин ван Систенс.
– Так вот, монсеньор, возникает некоторое затруднение.
– Какое?
– На этот тюльпан уже предъявляют свои права какие-то узурпаторы. Правда, он стоит сто тысяч флоринов.
– Неужели?
– Да, монсеньор, узурпаторы, обманщики.
– Но ведь это же преступление, господин ван Систенс!
– Да, ваше высочество.
– А у вас есть доказательства этого преступления?
– Нет, монсеньор, виновница…
– Виновница?
– Я хочу сказать, что особа, которая выдвигает свои права на тюльпан, находится в соседней комнате.
– Там? А какого вы о ней мнения, господин ван Систенс?
– Я думаю, монсеньор, что приманка в сто тысяч флоринов соблазнила ее.
– И она предъявляет свои права на тюльпан?
– Да, монсеньор.
– А что говорит в доказательство своих требований?
– Я только хотел было ее допросить, как ваше высочество изволили прибыть.
– Выслушаем ее, господин ван Систенс, выслушаем ее. Я ведь верховный судья в государстве. Я выслушаю дело и вынесу приговор.
– Вот нашелся и царь Соломон, – сказал, поклонившись, ван Систенс и повел принца в соседнюю комнату.
Принц, сделав несколько шагов, вдруг остановился и сказал:
