Густав Эмар - Мексиканские ночи
— Надеюсь, ничего опасного, но все же она предпочла остаться дома.
Граф моментально встал.
— Быть может, я пришел не во время, — я удаляюсь…
— Нет, кабальеро, вы нам не чужой. Вы родственник и жених доньи Долорес, — на последних словах она сделала ударение. — А уж сколько услуг вы нам оказали, и говорить нечего. Поэтому достойны самой глубокой нашей признательности. Что бы ни случилось, всегда будете желанным гостем, — добавила с улыбкой донья Кармен.
— Вы смущаете меня, сеньориты, превознося мои ничтожные заслуги.
— Будем ли мы иметь удовольствие видеть у нас вашего друга?
— Не позднее чем через час, он будет здесь. Но вы уходите от нас, донья Кармен?
— С вашего разрешения я вас покину на несколько минут, надеюсь, донья Долорес не даст вам скучать. Пойду проведаю маму.
— Идите, сеньорита, и будьте любезны передать донье Марии мое самое горячее сочувствие и огорчение по случаю ее недомогания.
Девушка с улыбкой поклонилась и упорхнула, словно птичка.
Оставшись наедине, донья Долорес и граф ощутили неловкость. Оба чувствовали, что надо, наконец, объясниться. Но если женщине трудно сказать любящему ее человеку о своей нелюбви, то еще сложнее это сделать мужчине.
Несколько минут оба молчали, украдкой поглядывая друг на друга. Наконец граф решил, что вряд ли в ближайшее время снова наступит столь благоприятный момент для объяснения, и, сдерживая волнение, начал:
— Привыкаете ли вы потихоньку к вашему положению затворницы, на которое вас обрекли несчастливые обстоятельства нашей жизни?
— Я примирилась со своей судьбой и, если бы не печальные воспоминания, была бы совершенно счастлива.
— Рад за вас.
— Донья Мария и донья Кармен меня обожают, заботятся обо мне. Есть у меня преданные друзья. Чего же еще желать в этом мире, где полное счастье недостижимо?
— Завидую вашей философии, но на правах родственника и… друга считаю своим долгом предупредить вас, что, как бы ни были вы довольны своим нынешним положением, оно не может длиться вечно, вы не можете жить постоянно в этой милой семье, мало ли по какой причине вам придется расстаться с ней.
— Вы правы, — прошептала Долорес.
— Вы сами знаете, — продолжал граф, — что судьба людей в этой несчастной стране полна превратностей, особенно судьба девушек, таких красивых, как вы. На каждом шагу их подстерегают опасности. Я ваш родственник, если не самый близкий, то, во всяком случае, самый преданный. Надеюсь, вы в этом не сомневаетесь?
— Бог мой, конечно, не сомневаюсь! Я полностью доверяю вам и глубоко признательна за все, что вы для меня сделали.
— Только признательны? — произнес граф, сделав ударение на последнем слове.
Донья Долорес ласково на него взглянула.
— Как еще я могу назвать свое чувство, если не признательностью?
— Извините, но наше положение настолько необычно, что я, право, боюсь обидеть вас каким-нибудь неосторожным словом.
— Не надо бояться! Вы мой друг, и, что бы вы ни сказали, я со вниманием выслушаю.
— Вы меня называете другом, но ваш отец хотел…
— Да! — взволнованно прошептала донна Долорес. — Отец хотел устроить мою судьбу, но смерть ему помешала.
— Ваша судьба зависит от вас одной, — возразил граф. Девушка с минуту подумала и сказала, бледнея:
— Воля отца для меня закон. И если вы пожелаете, я выполню его волю.
— Нет! — вскричал граф. — Я поклялся дону Андресу сделать все, что возможно, для вашего счастья. Вашу руку я мог бы принять только вместе с вашим сердцем. Но я никогда не сделаю вас несчастной, не заставлю выйти замуж против вашего желания.
— Благодарю вас, — ответила донья Долорес, опустив голову, — вы добры и благородны!
Молодой человек нежно взял ее за руку.
— Долорес, позвольте мне считать вас сестрой!
— О, да! — ответила девушка едва слышно.
— Ведь я для вас только друг?
— Увы, это так!
— Дальнейшие объяснения излишни, вы свободны!
— Что вы хотите сказать? — робко спросила донья Долорес.
— Я хочу сказать, что возвращаю вам ваше слово, но оставляю за собой право заботиться о вашем счастье и благополучии.
— Неужели это возможно?
— Вы не любите меня, Долорес, ваше сердце принадлежит другому. Наш брак принес бы несчастье нам обоим. Бедное дитя, в ваши юные годы вы и так перенесли много горя. Будьте же счастливы с тем, кого любите! Я сделаю все, чтобы ваш союз был поскорее заключен.
— Ax! — в слезах вскричала девушка, сжимая руку графа. — Почему я люблю не вас, такого великодушного и достойного человека!
— Сердце нам не подвластно. Но, может быть, все к лучшему! Осушите ваши слезы, дорогая Долорес, и поверьте мне ваши сердечные тайны, которые, впрочем, я и так знаю.
— Неужели? — вскричала девушка. — Откуда же?
— Он не был так скромен, как вы, дорогая Долорес, и во всем признался.
— Он меня любит! Возможно ли это?
— Сейчас он сам вам ответит, — сказал граф, услышав торопливые шаги.
В тот же момент появился Доминик.
— Ax! — воскликнула Долорес, в изнеможении опустившись на скамью, с которой было встала.
— О Боже! — вскричал, бледнея, Доминик. — Что случилось?
— Ничего особенного, донья Долорес разрешает вам объясниться.
— Это правда? — прошептал Доминик, опускаясь перед девушкой на колени.
— О мой друг! Зачем вы выдали мою тайну? — произнесла она с упреком.
— Дорогая Долорес! Ведь вы не доверили мне своей тайны. Я сам о ней догадался, — ответил граф.
— Изменник! — воскликнула девушка, погрозив пальцем. — Но погодите! Теперь и ваша тайна раскрыта! Она убежала, оставив молодых людей одних. Доминик, удивленный, хотел броситься за ней следом,
но граф его удержал.
— Останься, у девушек свои секреты. Чего тебе еще надо — ты теперь знаешь, что она тебя любит!
— О друг мой! — вскричал Доминик. — Я счастливейший из людей!
— Эгоист, — мягко заметил граф, — только о себе думаешь, а я мучаюсь и теряю надежду.
Донья Долорес убежала, чтобы собраться с мыслями и прийти в себя от смущения.
На пороге она столкнулась с доньей Кармен и порывисто обняла ее. Видя, что подруга взволнована, донья Кармен отвела Долорес в ее комнату.
Прошло довольно много времени, прежде чем Долорес успокоилась и рассказала подруге о том, что произошло в саду.
Донья Кармен очень обрадовалась этой новости. Не будет больше недомолвок, и они могут свободно мечтать о будущем. Они уверены в любви молодых людей, и нет больше препятствий на пути к их счастью.
Так рассуждала донья Кармен, уговаривая Долорес успокоиться.
Девушки не скрывают своих чувств от молодых людей, но сами ни за что не объяснятся в любви из гордости.
