Александр Мазин - Белый Волк
Очень вовремя вышел. Как раз тогда, когда братик с сестричкой собрались кончать вдову.
Возможно, эта женщина вела себя неправильно. То есть даже наверняка. Я считаю, что отнимать детей у матери — просто подло. Но убивать женщин — не менее гнусно.
Вдова держалась молодцом. Гордо и бесстрашно. Собственно, другого от вдовы ярла и ожидать не стоило. Она стояла в одиночестве посреди подворья, на котором много лет была полновластной хозяйкой, и глядела на Торда и Гундё — как солдат на вошь. Терять ей, кроме жизни, было нечего. Дочерей ее здесь не было. Замужние, они жили со своими супругами. Брат ее был убит Медвежонком, и именно эта смерть вызвала повальное бегство противника. Словом, кровных родственников вдовы в усадьбе не осталось. И, похоже, никого, кто хотел и мог за нее вступиться.
Довольно большая толпа под присмотром людей Болтуна и Гундё выполняла функции зрителей. У многих женщин были заплаканные лица. Не исключено, что сегодня они стали вдовами. Мне было их искренне жаль, хотя я понимал: путь воина — путь смерти. И те, кто выходят замуж за военных, не могут этого не понимать.
Торд Болтун обнажил меч. Это был трофейный меч — час назад у Болтуна его не было. И это был точно не его трофей, потому что в минувшей битве от его руки погибли только те, кто уже был не в состоянии сопротивляться.
Почему-то присвоенный меч разозлил меня чуть ли не больше, чем его намерение убить женщину.
По уму, мне следовало сдержать гнев: я был один — против многих и вдобавок порядочно устал. Я-то, в отличие от Торда, бился, а не добивал раненых.
Но бывают случаи, когда моему рассудку приходится помалкивать.
— Эй, ты! — гаркнул я, кипя от бешенства. — А ну отойди от женщины!
Торд вздрогнул и оглянулся. Удивился, увидев меня. Он что, ожидал, что я, как и берсерки, свалюсь в беспамятстве?
— Это не твое дело, ульфхеднар! — огрызнулся он. — Иди к своим и не мешай!
Так и есть. Мужик решил, что я — воин-оборотень.
И, ей-богу, настроение сейчас у меня было — чисто как у берсерка.
Рыча от ярости, я потянул из ножен меч и двинулся на Болтуна.
Притрухал, мерзавец! Но повел себя по-мужски. Встал между мной и сестрой, к которой жались два махоньких пацанчика. Их вид меня отрезвил. Я остановился.
— Слушайте все! — Я вложил меч в ножны, но оставил ладонь на рукояти. — Меня зовут Ульф Вогенсон. Я — хускарл ярла Хрёрека Сокола из рода Инглингов. Я говорю: Закон был попран. Мы пришли, чтобы восстановить Закон. Потому боги отдали нам победу! Нам! — Я ударил себя кулаком в грудь — скандинавы любят красивые позы и красивые жесты. — Нам, а не тебе! — Мой указующий перст нацелился в Торда Болтуна. — Если кто-то думает иначе — пусть выйдет сюда, назовет свое имя и попробует оспорить мои слова! — Вдоводел со свистом вылетел из ножен. — Ну! Кто? Ты! — Я направил меч на одного из приспешников Торда. Тот попятился и постарался затеряться в толпе, которою только что с важным видом «пас». Однако ему не позволили — вытолкнули обратно. Мужик бросил копье, поднял пустые руки и быстро замотал головой.
— Может быть, ты?
Очередной попутчик тоже продемонстрировал полную лояльность.
Я «отметил» каждого из спутников Торда. А затем «нацелил» Вдоводела на него самого.
Но и у Торда не было желания испытывать судьбу.
Толпа домочадцев покойного ярла заметно осмелела. С десяток крепких мужчин выдвинулись вперед, всем своим видом выражая готовность поддержать любое мое начинание. Что, собственно, и требовалось.
Я вновь упрятал меч в ножны и подошел к Гундё, по пути довольно грубо отпихнув Болтуна. Если бы он дернулся, я бы его прикончил. С удовольствием. Но он не дал мне повода.
— Не бойся, женщина! — сказал я экс-наложнице. — Твоих детей никто не обидит!
— Это не ее дети! Это сыновья Лодина-ярла!
Ух ты! Старая леди решила вставить свое слово. Может, зря я помешал Торду ее прикончить?
Я подошел к ней вплотную. Глаза в глаза. Молча. Ну-ну… Знакомое выражение лица. Только моя Рунгерд — в тысячу раз красивее.
— Ярла, — проговорил я так тихо, что слышала только она. — Но не твои. Слыхал, у тебя есть еще дочери, госпожа? Может, и внуки есть?
— Есть, — так же тихо ответила она.
— У твоего брата остались дети? — спросил я еще тише.
— Да, — чуть слышно.
— Мой друг убил твоего брата. Я заплачу верегельд. Ты примешь?
— Почему ты? Торд привел вас. Торд ответит за смерть!
Болтун услышал. Борода неплохо прячет гримасы, но эту я уловил.
«Дай срок, и я прикончу тебя, сука!» — отчетливо читалось на физиономии Торда.
— Торд! — рявкнул я. — Я хочу, чтобы всё оружие и доспехи убитых были с ними на костре! Ты понял? Если увижу, что кто-то взял хоть что-то — руку отрублю! Ясно? — и выразительно поглядел на присвоенный меч.
— Ясно, — буркнул Болтун.
Он уступил, но не сдался. Придется держать ухо востро. И бодрствовать хотя бы до тех пор, пока не очухается Каменный Волк.
Потом был пир. Невеселый. Радостной выглядела только Гундё: ей вернули детей.
Я восседал на почетном месте и делал вид, что пью. Краем глаза наблюдал за моими друзьями. Процесс релаксации шел нормально. По моим прикидкам, дедушка должен очнуться часиков через пять-шесть. Вдвоем нам будет намного легче.
Торд, поганец, тоже почти не пил. Делал вид. И сверлил меня ненавидящим взглядом. Вот сволочь неблагодарная. А я изучал физиономии своих сотрапезников в поисках того, кому мог бы доверять. И не находил. Немало было таких, кто не питал к Болтуну дружеских чувств. Однако сейчас был не тот случай, когда враг твоего врага становится другом. Это ведь мы со Свартхёвди и Стенульфом перебили их корешей. За такое здесь положено отвечать конкретно и лично. По-моему. Или на наемников вендетта не распространяется? Еще минус: все присутствующие друг с другом были хорошо знакомы. Когда был жив Лодин-ярл, они играли в одной команде. А мы были здесь чужаками.
Это очень правильно, что я назвал имя Хрёрека. Его знают во всей Дании. Надо полагать, знают и то, что мой ярл не прощает убийства своих людей.
Надо бы мне произнести тост за моих друзей. Это будет стратегически правильно.
Я встал. И произнес. Стараясь говорить нараспев, ритмично, как тут принято, я вкратце изложил историю недавней битвы. Упомянул, что мои друзья — любимцы самого Одина, поэтому каждый из них может запросто побить хоть двадцать врагов разом. В чем все присутствующие имели возможность убедиться. Далее я выдал фантастическую историю подвигов Медвежонка. Если ей верить, выходило так, что всеми своими победами Хрёрек-ярл обязан именно ему. Но это неудивительно, ведь… И тут я плавно перешел к родословной моего друга (я слышал ее так часто, что запомнил наизусть), особо остановившись на папе, Сваре Медведе, и маме — знаменитой на весь Сёлунд колдунье.
