Вальтер Скотт - Айвенго (с иллюстрациями)
- Однако, мой отец,- сказал рыцарь,рассматривая жалую обстановку хижины, где не было ничего,кроме кучи сухих листьев, служивших постелью, деревянного распятия, молитвенника, грубо обтёсанных стола и двух скамеек,- вы так бедны, что могли бы, кажется, не бояться грабителей; к тому же ваши собаки так сильны, что, по-моему, могут свалить и оленя, а не то что человека.
- Это добрый лесной сторож привёл мне собак,- сказал отшельник,- чтобы они охраняли моё одиночество до тех пор, пока не наступят более спокойные времена.
Говоря это,он воткнул факел в согнутую полосу железа, заменявшую подсвечник, поставил трехногий дубовый стол поближе к очагу, подбросил на угасавшие уголья несколько сухих поленьев, придвинул скамью к столу и движением руки пригласил рыцаря сесть напротив.
Они уселись и некоторое время внимательно смотрели друг на друга. Каждый из них думал,что редко ему случалось встречать более крепкого и атлетически сложенного человека, чем тот, который в эту минуту сидел перед ним.
- Преподобный отшельник,- сказал рыцарь, долго и пристально смотревший на хозяина, - позвольте ещё раз прервать ваши благочестивые размышления. Мне бы хотелось спросить вашу святость о трех вещах: во-первых, куда мне поставить коня, во-вторых, чем мне поужинать и, в-третьих, где я могу отдохнуть?
- Я тебе отвечу жестом,- сказал пустынник,- потому что я придерживаюсь правила не употреблять слова, когда можно объясниться знаками.- Сказав это, он указал на два противоположных угла хижины и добавил:- Вот тебе конюшня, а вот постель, а вот и ужин, - закончил он, сняв с полки деревянную тарелку, на которой было горсти две сушёного гороха, и поставил её на стол.
Рыцарь, пожав плечами, вышел из хижины, ввёл свою лошадь, которую перед тем привязал к дереву, заботливо расседлал её и покрыл собственным плащом.
На отшельника, видимо,произвело впечатление то,с какой заботой и ловкостью незнакомец обращался с конём. Пробормотав что-то насчёт корма, оставшегося после лошади лесничего, он вытащил откуда-то охапку сена и положил её перед рыцарским конём, потом принёс сухого папоротника и бросил его в том углу, где должен был спать рыцарь. Рыцарь учтиво поблагодарил его за любезность. Сделав всё это, оба снова присели к столу, на котором стояла тарелка с горохом. Отшельник произнёс длинную молитву, от латинского языка которой осталось всего лишь несколько слов; по окончании молитвы он показал гостю пример, скромно положив себе в рот с белыми и крепкими зубами, похожими на кабаньи клыки, три или четыре горошины - слишком жалкий помол для такой большой и благоустроенной мельницы.
Желая последовать этому похвальному примеру, гость отложил в сторону шлем, снял панцирь и часть доспехов. Перед пустынником предстал статный воин с густыми курчавыми светло-русыми волосами, орлиным носом, голубыми глазами, сверкавшими умом и живостью, и красиво очерченным ртом,оттенённым усами более тёмными,чем волосы;вся его осанка изобличала смелого и предприимчивого человека.
Отшельник, как бы желая ответить доверием на доверчивость гостя, тоже откинул на спину капюшон и обнажил круглую, как шар, голову человека в расцвете лет. Его бритая макушка была окружена венцом жёстких чёрных волос, что придавало ей сходство с приходским загоном для овец, обнесённым высокой живой изгородью. Черты его лица не обличали ни монашеской суровости, ни аскетического воздержания. Напротив, у него было открытое свежее лицо с густыми чёрными бровями чёрная курчавая борода,хорошо очерченный лоб и такие круглые пунцовые щёки, какие бывают у трубачей. Лицо и могучее сложение отшельника говорили скорее о сочных кусках мяса и окороках, нежели о горохе и бобах, и это сразу бросилось в глаза рыцарю.
Рыцарь с большим трудом прожевал горсть сухого гороха и попросил благочестивого хозяина дать ему запить эту еду. Тогда отшельник поставил перед ним большую кружку чистейшей родниковой воды.
- Это из купели святого Дунстана,- сказал он.- В один день, от восхода до заката солнца, он окрестил там пятьсот язычников - датчан и британцев. Благословенно имя его!
С этими словами он приник своей чёрной бородой к кружке и отпил маленький глоточек.
- Мне кажется,преподобный отче,- сказал рыцарь, - что твоя скудная пища и священная, но безвкусная влага, который ты утоляешь свою жажду, отлично идут тебе впрок. Тебе куда больше подходило бы драться на кулачках или дубинках, чем жить в пустыне, читать молитвенник да питаться сухим горохом и холодной водой.
- Ах, сэр рыцарь,- отвечал пустынник,- мысли у вас, как и у всех невежественных мирян, заняты плотью. Владычице нашей богородице и моему святому покровителю угодно было благословить мою скудную пищу, как издревле благословенны были стручья и вода, которыми питались отроки Содрах, Мисах и Авденаго,не пожелавшие вкушать от вин и яств, присылаемых им сарацинским царём.
- Святой отец,- сказал рыцарь,- поистине бог творит чудеса над тобою, а потому дозволь грешному мирянину узнать твоё имя.
- Можешь звать меня,- отвечал отшельник,- причетником из Копменхерста, ибо так меня прозвали в здешнем краю.Правда, прибавляют ещё к этому имени прозвище святой,но на этом я не настаиваю,ибо недостоин такого титула. Ну, а ты,доблестный рыцарь, не скажешь ли,как мне называть моего почтенного гостя?
- Видишь ли, святой причетник из Копменхерста,- сказал рыцарь,- в здешнем краю меня зовут Чёрным Рыцарем; многие прибавляют к этому титул Лентяй, но я тоже не гонюсь за таким прозвищем.
Отшельник едва мог скрыть улыбку, услыхав такой ответ.
- Вижу,сэр Ленивый Рыцарь,что ты человек осмотрительный и разумный,-сказал он,-и вижу,кроме того,что моя бедная монашеская пища тебе не по нутру;может, ты привык к роскоши придворной жизни, избалован городскими излишествами… Помнится мне, сэр Лентяй, что когда здешний щедрый лесной сторож привёл мне этих собак и сложил у часовни корм для своей лошади, он как будто оставил здесь кое-какие съестные припасы. Так как они для меня непригодны, то я едва не позабыл о них, обременённый своими размышлениями.
- Готов поклясться, что он оставил,- сказал рыцарь.- С той минуты, как ты откинул свой капюшон,святой причетник,я убедился, что у тебя в келье водится пища получше гороха.Сдаётся мне,что твой сторож - добрый малый и весельчак. Да и всякий, кто видел,как твои крепкие зубы грызут этот горох, а горло глотает такую пресную жидкость, не мог бы оставить тебя на этом лошадином корме и захотел бы снабдить чем-нибудь посытнее. Ну-ка, доставай скорее, что там принёс тебе сторож.
Отшельник внимательно посмотрел на рыцаря. Видно было, что он колебался, не зная, благоразумно ли откровенничать с гостем.
