Юрий Корчевский - Защитник Отечества
Вечером посоветовался с Дарьей, она решила остаться у родственника. Я знал, что через полгода князь Курбский перебежит к литвинам и получит за своё предательство обширные владения в Литве и на Волыни. Оказавшись в Литве, он выдал властям всех сторонников Москвы. В дальнейшем, Курбский активно действовал против Руси и царя Ивана, не раз возглавлял литовские отряды и, надо сказать, не безуспешно. В одном из походов он загнал в болото русскую рать и полностью истребил её. При этом князь не считал себя изменником. Он полагал, что пользуется старинным боярским правом «отъезда» – смены подданства и службы.
Мне нужно было укрыться всего на полгода. Уедет князь – минует гроза, тогда и Адашев убедится в чёрной душонке князя, поймёт, что прав был я тогда, под Полоцком. Итак, решено – уезжаю в Новгород, Дарья остаётся в Москве. Я подробно объяснил, где в случае нужды найти Сергея – он должен помочь.
Расставались тяжело. Я уезжал не на неделю, не на месяц, причём – в неизвестность. Половину денег из мешочка я оставил Дарье, смогу ли я поддержать её деньгами (в будущем) – я тогда не знал.
Пешком вышел из города. Нанял у рыбаков лодку с парусом и дошёл до Волока Ламского, там нашёл попутное судно, и с купцами по Шоши, Тверце, Мсте добрался до Господина Великого Новгорода. Старинный русский город встретил мощными городскими стенами и сиянием многочисленных церковных куполов.
Лепо!
На первое время остановился на постоялом дворе, решил пару дней осмотреться, отдохнуть после дороги. Чтобы узнать городские новости, хоть как-то быть в курсе городских событий, решил сходить на торг. Когда я вышел на торговую площадь, чуть не оглох от многоголосого шума, мычания коров, блеяния овец – торг, поистине, был велик – пожалуй, и за день не обойти. Я постоял, осмотрелся, пошёл по рядам. Приценивался к товарам, завязывал разговор, слушал, о чём говорят люди. И неожиданно для себя попал в поруб.
Я спокойно стоял у оружейной лавки, оглядывая выставленное для продажи смертоносное железо. По проходу шёл явно поддатый норманн – здоровенный верзила с вислыми усами, рожа красная от выпитого, жилистый, с руками чуть не до колен, ладони – в грубых мозолях от вёсел. И хоть он был без кольчуги, из-за спины выглядывали рукояти перекрещенных мечей, висящих на перевязи. Молодцу явно хотелось почесать кулаки, он искал приключений. Намеренно толкнул одного прохожего, другого. Навстречу ему шла пара: мужик с окладистой рыжей бородой, и с ним – явно жена, в кике, с лукошком для покупок. И хотя пара посторонилась, норманн качнулся в сторону и выбил лукошко из рук женщины. Из выпавшего лукошка покатились немудреные покупки – яблоки, морковь, репа. Норманн ухмыльнулся, пнул ногой овощи. Женщина бросилась собирать продукты, мужик стиснул кулаки.
– Что русич, силой померяться хочешь? Или кишка тонка? Все вы, русичи, трусы.
Такого принародного оскорбления мужик выдержать не смог, кинулся на обидчика. Но куда мастеровому против воина, сызмальства росшего в воинских забавах. Норманн ловко увернулся и завесил кулаком мужику в ухо. Тот упал, затем поднялся, присел, и, покачиваясь, тряс головой.
– Ну, кто ещё хочет?
И вдруг меня как чёрт под руку толкнул. Всё происходило на моих глазах, да и окружающие видели, но броситься на помощь никто не спешил. Уж больно нехорошая слава закрепилась за норманнскими гостями. Буйны, несдержанны, в питие неумеренны, оружием, с которым не расстаются никогда, владеют отлично.
Я вышел вперёд, из оружия был только поясной нож. Норманн – я их пока не различал – швед ли (по-местному – свей), норвег? – выхватил оба меча из-за спины и завращал ими. Мечи слились в два сверкающих круга. Гиблое дело – он обеерукий. Обычный воин держит в правой руке меч, в левой – щит. Мастера – в каждой руке по мечу. Очень опасно! Но я ничего предпринять не успел: растолкав зевак, вышли трое городских стражников – в кольчугах, опоясаны мечами.
– Брось оружие, – это норманну.
Тот скрипнул зубами, но подчинился. Будь это в другом месте, я думаю, норманн запросто уложил бы всех троих, но – в чужом городе, на торгу – ни князю, ни посаднику это не понравится, до корабля своего такой храбрец и не дойдёт. В городской дружине тоже умельцы есть.
Воины подобрали брошенные мечи, связали меня с норманном верёвкой, старший встал впереди, двое воинов шли сзади. Я был обескуражен – я-то за что? Можно сказать – никаким боком. Единственное, что я успел, – сказать мастеровому: «На суд приди, свидетелем».
Нас провели мимо златоглавой Софии, по переулкам – на окраину, к небольшой бревенчатой избе, тюремщикам отдали мечи норманна и мой нож. Нас развели по разным камерам, заперли. Я не особенно переживал – ну, посижу ночку в тюрьме, не впервой в поруб попадаю. Завтра – княжий суд, разберутся, свидетелей много. В конце концов, если что пойдёт не так, я всегда смогу беспрепятственно покинуть стены узилища. Но не хотелось и в Новгороде быть беглецом, я чувствовал, что правда на моей стороне.
Я сгрёб в кучу лежавшую на полу солому и улегся. Чего зря время тратить, когда можно выспаться. Плохо, что знакомых нет – никто не придёт, еду не принесёт, а кормить арестованных за городской счёт не принято.
Так началась моя жизнь в Новгороде.
Глава VII
Воспользовавшись безопасным помещением с бесплатной охраной, я безмятежно проспал до утра, пока меня не разбудили тюремщики.
– Вставай, тут тебе харчей принесли.
Я удивился – кто бы это мог быть? Но все вопросы заглушили голодные спазмы желудка. В конце концов, какая разница – кто принёс еду?
Тюремщик подал лукошко, я откинул холстину. Так, варёные яички, полкаравая хлеба, кусок вяленого мяса и солёная рыба. Разумно: холодильника нет, ничего не испортится. Чтобы добро не пропало, я всё съел за один присест, правда – не спеша. В животе приятно затяжелело. Но предаться перевариванию мне не дали, появился тот же тюремщик.
– Выходи, суд княжий, всех на площадь велено. Голому собраться – только подпоясаться.
Меня вывели из тюрьмы, во внутреннем дворе уже стояло с десяток арестантов. Всех связали одной верёвкой и колонной повели на площадь. Народу было довольно много, человек триста-четыреста.
Нас подвели к помосту, на котором стояло кресло, пока пустое. Вскоре вышел князь, уселся в кресло.
Сначала разбиралось дело о краже скота. Мне это было неинтересно, я стал вглядываться в толпу. О! Знакомые лица: я узнал мастерового с женою и оружейника, у лавки которого я стоял тогда. Это хорошо, свидетели, причём с моей стороны. Я бросил взгляд на норманна – он был через несколько человек от меня. Тот стоял, сохраняя невозмутимость, с пренебрежением поглядывая на народ.
