Андрей Марченко - Письмо никому
Но деревня была не совсем пуста.
На пороге первого же дома сидел мужчина. Он тоже был бородат, но выглядел гораздо моложе деда Коли. Да что там, вероятно, он был одного возраста с Егором.
На его коленях лежало ружье. Гостеприимство — гостеприимством, но, похоже, здесь первый раз встречали гостей с ружьем. Это ружье существенно отличалось от ружья деда Коли. У того была двустволка, под обыкновенные охотничьи патроны. Здесь же ствол был один, гораздо большего диаметра. И очень специфически выглядел казенник — это ружье было кремниевым. Может, оно было и не слишком современно, но, вероятно, справлялось со своей функцией — делало дырки. Человек на пороге дома излучал уверенность в себе и в своем оружии.
— Наверное, за километр было слышно как вы через лес ломитесь… — заметил незнакомец. — Не скажу, что рад вас видеть. Но все равно здравствуйте.
На оружие Егор посматривал с опаской и интересом. На таких ружьях его всегда удивляло соотношение калибра и толщины ствола. Вероятно, заряди такое ружьецо современным пироксилиновым порохом и забей заряд в пушку туже, то это бы оружие не представляло опасности никому, кроме как владельцу. Но с иной стороны, если заряжать как следует, то оружие довольно смертоносно, особенно в таких стесненных обстоятельствах.
Кто был перед ними? Очередной охотник за нечистью. И много их тут?
— Ружье случайно не серебряными пулями заряжено?.. — спросил Егор.
— Есть и серебряные, но в данном случае — старый добрый свинец. А в чем, собственно дело? Интересует серебро?.. За деньгами мертвых приперлись?
— Да нет… Тут, говорят, нечистая сила шалит. Ну и в деревне нас наняли ее прогнать.
— Надо же… А что про нее рассказывают?
— Говорят, лес валит, ловушки чистит… Скоро баб начнет портить…
— Мда… Насчет последнего — враки, а все остальное — это я.
— Но ты… Э-э-э…
— Человек, как и вы, если ты об этом спрашиваешь.
— Да. Леших не бывает.
Егор кивнул: в общем случае это многое упрощало, не переворачивало с ног на голову. Леших действительно не существовало. Но с иной стороны, как теперь обернуть все к вящей пользе?
— И что, вы говорите, селяне?.. Хотят меня убить? — тем временем спросил житель Мертвой Деревни.
— Ну не то, чтобы тебя… Может, есть смысл тебе предстать перед ними, многие вопросы снимутся.
— Но появятся иные. Скажем, отчего бы мне не расплатиться за то, что я из ловушек стянул… Или свалят на меня что-то, что я не делал, скажем то, что у кого-то корова три года назад сдохла. Нет, не пойду… Уйду в леса — и так я тут засиделся.
— А вы-то отчего на меня пошли? Вы же не местные?..
— Нам деньги нужны были, чтоб уехать отсюда.
— И куда уехать?
— Сначала до ближайшего банкомата…
— Не понял ни словечка. Может, все же расскажите, в чем, собственно говоря, дело.
И Егор стал рассказывать — не то, чтобы подробно, не то, чтобы правду, но общую канву сохранил. Дескать, плыли на дырявой лодке, попали в дурацкую деревню, где банкомата нет, мобильник не работает и всякое такое. Отдельно упомянул, что денег и надо не так уж и много.
Рассказ Егора привел.
— Так бывает — живет человек, никого не трогает, а потом выясняется, что цена твоей жизни — два автобусных билета.
Сидящий задумался и кивнул:
— Я, пожалуй, помогу вам. Не оттого, что я вас боюсь или нечто наподобие. Я так поступаю, потому что все люди братья и всякое такое… Только вы местным не говорите, что меня здесь видели. Вообще, никому и ничего не говорите.
Затем, подумав еще немного, продолжил:
— А давайте со мной. Пешком через тайгу. Дней через пять выйдем к железке. По ней к городу недалеко, километров двадцать…
— Нам побыстрей надо.
Он поднялся на ноги:
— И, действительно, зачем мне салаги за спиной в тайге. Давайте за мной.
Пошли улицами Мертвой Деревни. Казалось странным, что она не заросла вдрызг, что лес не ворвался на поляну, не сгноил домишки в своей тени, что избы не истлели сами по себе, что их в прах не источили какие-то короеды, шашель или что в этих краях водится.
Только трава росла здесь буйно, была не по пояс, а чуть пониже.
— А что это? — спросил Антон, оглядываясь по сторонам.
— Деревня староверов… — ответил местный с ленью так, словно объяснял нечто совершенно понятное. — Наверняка они бежали сюда от цивилизации, от новых веяний религии.
— И что, они все умерли?..
— До единого. Я читал их дневники или, верней, летописи. Вы вот умеете читать на древнеславянском?
— Нет.
— А я научился. Интересное занятие — вроде как головоломку разгадываешь. И летоисчисление у них интересное — от сотворения мира. Так вот, эпидемия выкосила их за два неполных месяца.
— Эпидемия? Это, вероятно, опасно, заразно?..
— Уже нет. Судя по всему, это был грипп, вроде испанки. В те времена от него умирали тысячами, а наш нынешний иммунитет над таким гриппом просто посмеется. Уже не узнать, кто затащил его сюда, но у староверов совершенно не было антител к этой инфекции, и им осталось только умереть.
— Печальная история — кивнул Егор.
— Где-то так… Еще странно как они умирали. Все закончилось тем, что последний похоронил предпоследнего, выкопал могилу себе. Но умер в доме, не дойдя до кладбища. Он до сих пор лежит в одной избушке.
— А отчего его не похоронил?
— Оттого, что не люблю покойников. Да и это он сто лет назад был покойником, а теперь это достопримечательность.
Свернули к одной избушке — к ее крыльцу была вытоптана тропинка. Очевидно, именно здесь и обитал человек, считающий себя хозяином тайги.
— Проходите. Только разувайтесь.
В избушке было не по-холостяцки чисто. На полу лежали половички сплетенные из грубой ткани. Когда их плели, вероятно, на престоле сидел Александр III, если не царь с индексом поскромней.
На стене висело ружье — точная копия того самого, который был в руках у местного Зверобоя. Под ним, у стены, стоял сундук с замком…
— Так и не нашел ключ… — будто извинился Петр.
Из-под сундука достал длинную пластину, ввел ее между крышкой и сундуком. Крышка ушла вверх.
— …Но гвозди уже сгнили.
В сундуке лежали замотанные в ткань два пистоля времен Очакова и покоренья Крыма. Достал нечто наподобие кисета. Из него высыпал на ладонь полдюжины…
— Что это? Пули?.. — спросил Егор.
— Ага. Этого должно хватить.
— Они из?..
— Из серебра. Вероятно, оборотней здесь все же опасались. Продадите селянам, да и уезжайте отсюда. Я тоже пойду.
