Тамара Мизина - Владычица Рима
В набитом стражей коридоре Лиины тоже уже не было. Юноша не торопясь прошел мимо варваров, не торопясь зашагал по пустому коридору. Шаги его гулко отдавались под каменными сводами.
– Валерий!
Он оглянулся.
Возле колонны, прислонившись плечом и щекой к холодному камню, стояла девочка. Легкая, как тень в полдень, грусть подернула ее светло-серые глаза:
– Ты торопишься?
– Нет, – грусть девочки будила в его душе какие-то неясные, но теплые и потому приятные чувства.
Жестокой мыслью: «А я ведь только что чуть не убил ее мать, и она знает это», – Валерий разом оборвал их.
– Я хочу вернуть тебе…
Римлянин равнодушно посмотрел на возникший из складок одеяния кинжал.
– Он не нужен мне больше.
И сразу глаза девочки сделались такими же прозрачными, какими были недавно:
– Римлянин слишком высокого мнения о себе! Смотри! – распахнув покрывало, она приставила стальное острие к тонкой ткани туники под левой грудью. Губы сжались в черту. Дрогнули, расходясь, черные зрачки. Прорезав ткань, клинок легко вошел между ребрами по самую рукоятку. Не меняя выражения лица, она вытянула из тела смертоносную сталь, глубоко вздохнула несколько раз, повертела в руках кинжал, рассматривая сияющее лезвие, протянула его Валерию: – Возьми на память и не думай, будто кто-то боялся тебя.
Ошеломленный юноша стиснул вложенную ему в руку костяную рукоятку. Презрительно кривя губы, девушка запахнула покрывало. Еще не веря в реальность произошедшего, Валерий поднес к глазам лезвие зеркальной чистоты, а когда, наконец, оторвал от сияющей полоски стали взгляд, девочки у колонны не было.
«Ведьма! – выругался он. – Вот уж у кого нет сердца!»
У коновязи четверо воинов бросали кости и еще трое спорили о чем-то.
Валерий отвязал Кора, да так и замер: ворота, через которые он хотел выехать, были заперты. Он оглянулся, ища, у кого бы узнать, что случилось. Только что игравшие воины стояли вокруг него. Один из них выдернул из рук юноши узду, приказал: «Обыскать!».
Воин ловко обшарил одежду римлянина, вытащил из ее складок письмо, пропуск, кинжал и кошелек. Валерий рванулся, но на его плечах повисли трое, – зеркальная поверхность клинка была затянута кровавой пленкой. Кровь измазала пальцы воину, державшему кинжал.
– Совсем свежая.
– Он только что был у великой госпожи, – пропищал кто-то совсем рядом.
Обернувшись, Валерий успел встретиться взглядом со своим ночным собеседником. Воины растерянно переглянулись. Старший приказал:
– К госпоже. Быстро!
Все бросились внутрь дворца. Валерия сильно толкнули в спину, и он, зацепившись ногой о ступеньку, упал. Его подхватили, поволокли дальше и опять сбили с ног. К концу пути колени у юноши были разбиты в кровь. Стража, выставив копья, удержала бегущих, и старший воин выкрикнул, задыхаясь от бега:
– Где госпожа?! Что с ней?! – в восклицании его прозвучало такое отчаяние, что стража попятилась.
– Что за шум? – на пороге распахнутой настежь двери стояла женщина.
– Госпожа! – в восклицании смешались радость и изумление. Не замечая упершегося ему в живот копья, старший воин подался вперед. – Госпожа жива!
– Пропустите, – приказала стражнику женщина.
Прорвавшись к колдунье, воин коснулся коленом пола, протянул ей окровавленный кинжал:
– Госпожа, прости нас. Я с друзьями стоял у западных ворот и видел, как из дворца вышел этот римлянин, – воин повернулся и указал на Валерия.
– Пусть он подойдет, – велела женщина страже и, обращаясь к собеседнику, разрешила, – продолжай.
– Мне и моим друзьям он показался подозрительным, и мы решили обыскать его, а, обыскав, нашли вот что, – он протянул женщине письмо и кошелек. Кинжал она уже держала в руках. – Мы испугались за госпожу.
– Почему вы испугались за меня?
– Кто-то сказал, что римлянин только что был здесь.
– И ты помнишь кто?
– Не помню, госпожа. Мы испугались за госпожу.
Рассмотрев кинжал и стараясь при этом не замарать пальцы в крови, женщина подняла глаза на Валерия, велела:
– Возьми письмо и деньги, – и, подумав, добавила: – Странная история, – позвала громко: – Лиина!
Из-за створки двери показалось личико девочки, и Валерий невольно вздохнул с облегчением: значит, и девочка жива.
– Лиина, – обратилась госпожа к дочери, – это твои шутки?
Покосившись на кинжал, девочка кивнула, сознаваясь:
– Да.
Все враз обмякли, лишившись переполнявшего их напряжения: виновник переполоха найден. Ничего не случилось и не случится. Впрочем, старшая госпожа так не считала. Брови ее гневно нахмурились.
– И что мне с тобой делать теперь? Сколько раз я тебе говорила, что шутка шутке рознь?! Ты играла человеческой жизнью! Просто так! Видно, давно я тебя не порола!
С тайным злорадством Валерий наблюдал, как испуганно вытягивается лицо девочки. Точно такое же, но явное удовольствие читалось на лицах воинов.
– Не надо. Я не буду больше.
Резкий взмах ладони – и девчонка скрылась за дверью. Оглядев воинов в коридоре, госпожа остановила свой взгляд на Валерии, вздохнув, попросила:
– Задержись еще немного.
– Да, госпожа.
Воины разошлись, стражники заняли свои места.
Лиина сидела в кресле, наполовину спрятавшись за занавесью, и настороженно поглядывала на мать, – обыкновенная набедокурившая и теперь отчаянно трусящая девчонка. Прикрыв плотно дверь, женщина спросила:
– Лиина, ты будешь держать данное тобой при свидетелях слово?
Девочка вытянулась, подалась вперед. На лице ее отразились обида и непонимание: как это ее заподозрили в подобном?! Глядя прямо на дочь, женщина пояснила:
– Ты при свидетелях отпустила этого юношу. Так?
– Да.
– Так по какому праву ты опять держишь его при себе и морочишь ему голову?
Девочка ничего не ответила, только сжалась. Видно, то, что ее поступок можно истолковать подобным образом, ей как-то не приходило в голову.
– Что ты скажешь в свое оправдание?
– Ничего, – девочка хмуро покосилась на Валерия, – виновата.
– Уже это хорошо. Поняла, что натворила.
– Ничего я не натворила. Я его кончиком пальца не задела. Даже наоборот. Не вмешайся я, – что бы с ним было?
– Не о вмешательстве разговор. Об этом, – женщина показала дочери окровавленный кинжал.
– Госпожа, – колдунья повернулась к Валерию. – Ваша дочь уберегла меня от необдуманного поступка.
– Нет, Валерий Цириний Гальба, она морочила тебе голову. Если бы она только хотела уберечь тебя, как ты выражаешься, «от необдуманного поступка», она должна была взять у тебя письмо, передать его мне, потом принести обратно, а не подсовывать тебе нож, который вдруг сам по себе покрывается кровавыми пятнами. Ну, так как, Лиина, ты перестанешь приставать к женатому мужчине, отцу двоих детей?
