Иван Алексеев - Завтрашний взрыв
— А как ты оказался на Засечной черте? И где пропадал более полугода?
— Раны залечивал, отлеживался то в лесном ските, то в одном селе. — И Михась произнес название села.
Услышав это название, Катька вздрогнула, как от озноба. Ведь они ж там были, проводя свои поиски! В ее цепкой профессиональной памяти мгновенно всплыло множество ярких деталей и мелких подробностей. Но девушка, вернее, боец особой сотни Лесного Стана не стала выражать вслух свои эмоции и недоумение. «Что-то здесь не так! — решила она. — Не могли же мы лопухнуться, как малыши-первогодки. Нужно всю эту информацию на досуге хорошенько обдумать, еще порасспросить Михася, но не прямо, а как бы между прочим. Есть во всем этом некоторая нестыковочка, которая мне почему-то весьма не нравится!»
— А на Засечную черту я отправился сразу, как только почувствовал себя годным для ратной службы, — продолжил свой рассказ Михась. — Наша дружина там ведь испокон веков оборону держала, вот я и решил в строй побыстрее встать. До Засечной черты мне было в пять раз ближе, чем до Лесного Стана.
— Понятно. А Разик с бойцами сейчас где?
— Они идут к Москве с земским войском.
— Так решающая битва с ордынцами будет под Москвой?
— Да.
И Михась кратко обрисовал маневры противника и наших полков в предыдущие дни.
— Ты об этом и докладывал боярину?
— Так точно, — кивнул Михась. — Боярин собрал сейчас своих людей на совет, чтобы наметить план действий при различных вариантах дальнейшего развития событий.
— Неужели есть угроза захвата ордою Москвы? — воскликнула Катька. — Почти двести лет Русь не испытывала подобного горя и позора!
— Что я тебе на это могу сказать?.. — с болью и тоской в голосе ответил Михась. — Если бы на Засечной черте стояли полнокровные полки да ежели бы ими командовал талантливый полководец, такой как князь Михайло Воротынский, то враг бы и Оку форсировать не смог. А сейчас… От наших нынешних воевод, тех, что царского гнева да окрика Разрядного приказа пуще любого неприятеля боятся, какой угодно дури можно ожидать.
Катька помолчала несколько минут, обдумывая услышанное, затем медленно произнесла, тщательно подбирая слова:
— Ну, мы-то с тобой люди военные, наше дело — Родину защищать, стольный град отстаивать. А вот Джоана, ей-то уж точно рисковать не следует. И так она, тебя разыскивая, частенько по краю пропасти прохаживалась.
Михась вздрогнул, словно от внезапного удара. Очевидно, ему, ослепленному безмерным счастьем от встречи с невестой, просто не успела прийти в голову простая мысль, что любимой девушке, как и всем жителям Москвы, угрожает близкая опасность. Его дрожь передалась крепко прижавшейся к нему Джоане, также пребывающей в каком-то чудесном полусне и не произнесшей за все это время ни слова.
— Майк, что случилось, родной? — встрепенувшись, промолвила она.
— Ничего, мой свет, ничего! Все хорошо, — неуверенно ответил Михась.
Но Джоана, конечно же, почувствовала тревогу в голосе жениха, решительно поднялась с его колен.
— Кэт, объясни, пожалуйста, чем вы оба обеспокоены? — В голосе Джоаны звучала привычная властность наследницы отважных рыцарей, хозяйки поместий и замков.
— Враг уже под самой Москвой! — прямо ответила Катька.
— Ну и что? Ведь они же не смогут вас победить? Правда, Майк?
— Правда, любовь моя!
— Так, с вами все ясно! — усмехнулась Катька и произнесла не терпящим возражений тоном, весьма характерным для особников: — Джоаночка, отправляйся с Михасем в нашу светелку. Вам обоим есть о чем поговорить, и там вас никто не потревожит. А я пойду в палаты к боярину, приму участие в военном совете.
Проводив взглядом влюбленную парочку, скрывшуюся среди цветущих яблонь, Катька медленно поднялась со скамьи, внезапно ощутив вместо радости, захлестнувшей ее при встрече с братом, тревогу и печаль. Может быть, некое тяжелое предчувствие кольнуло ее в сердце? Катька, не желая поддаваться всяким там бабьим переживаньям, гордо вскинула голову, расправила плечи и зашагала решительно и твердо, почти по-строевому, словно на ней был надет не сарафан, а обмундирование дружинника Лесного Стана.
Подойдя к крыльцу, которое вело в боярские хоромы, девушка увидела, что на крыльце, облокотившись на резные перила, стоит Кашка и нетерпеливо вертит головой, словно высматривая и поджидая кого-то.
— Здорово, боец! — радостно завопила Катька и бросилась вверх по ступеням.
— Здравствуй, Катенька! — Кашка сбежал ей навстречу, и они крепко обнялись на середине лестницы.
— Ты как здесь оказался?
— Что значит как? Прискакал вместе с твоим любимым братом. Вот, стою ожидаю его возвращения. Боярин велел вслед за ним не ходить, но, как только он сам явится, сразу вести его на военный совет. — В голосе Кашки, давно женатого и потому не подверженного, в отличие от Михася, возвышенным любовным чувствами, прозвучало едва заметное осуждение такого небрежения к воинской дисциплине.
— Так ты прибыл вдвоем с Михасем? — удивилась Катька. — Он нам ни слова об этом не сказал!
— Что ж, понимаю, сам молодым был! — Лицо тридцатилетнего Кашки озарилось теплой улыбкой. — Наверняка как увидал он свою суженую, так и забыл обо всем на свете.
— Именно так, — кивнула Катька, не вдаваясь в подробности.
Катька безумно любила старшего брата, признавала его превосходство, но с детства стремилась догнать и даже превзойти его во всем, включая воинскую службу. И потому часто над ним подтрунивала, компенсируя, таким образом, это самое превосходство Михася над собой. Она, конечно, могла бы поведать Кашке забавный эпизод встречи жениха и невесты, когда они вначале не узнали друг друга и Джоана приготовилась даже вступить в схватку с незнакомцем. Однако Кашка был хоть и свой, как все обитатели Лесного Стана, но слишком уж старый, по мнению восемнадцатилетней Катьки. Поэтому он не мог понять и одобрить ее детских шуточек. Лучше Катька прибережет смешной рассказ для истинных ценителей, то есть для Желтка и Разика.
— Ладно, я — к боярину, а ты стой и жди Михася, — сменив тон, деловито произнесла Катька и, не дожидаясь ответа, легко взбежала, словно вспорхнула, на высокое крыльцо.
— Слушаюсь, сестра особница! — полушутливо-полусерьезно, вытянувшись по стойке «смирно», гаркнул ей вслед Кашка.
Катька, войдя в хоромы, постучала в дубовую дверь, за которой располагалась совещательная палата, и, не дожидаясь ответа, пользуясь привилегией особников совать свой нос в любые дела, решительно потянула за кованое кольцо, распахнула тяжелую створку.
