Эмилио Сальгари - Охотница за скальпами. Смертельные враги (сборник)
– Камень, должно быть, сорвался! – промолвил Бэд Тернер.
– Нет! – отозвался тревожно Сэнди Гук. – Камень не сорвался, а сброшен на наши головы.
– Вы думаете, что индейцы нас видят?
– Видеть не видят, потому что и у них глаза не кошачьи. Но слышать, надо полагать, слышат и бросают камни наудачу по звуку.
В самом деле, едва Сэнди Гук промолвил эти слова, как новый огромный камень скатился сверху на дно потока, но он пролетел несколько дальше, чем первый, в стороне от беглецов. А это подтверждало предположение экс-бандита, что индейцы бросают камни наудачу.
– Лишь бы хоть на четверть часа прекратились молнии! – пробормотал Сэнди Гук. – Мы вот-вот доберемся до дна потока, а тогда индейцы могут буквально засыпать нас камнями, если только молния выдаст, где мы находимся.
Пожелание Сэнди Гука исполнилось: беглецам удалось, наконец, добраться до дна каньона, а еще десять минут спустя передовые всадники уже приближались к противоположному берегу, и только в это время новая вспышка молнии, к тому же довольно слабая, озарила дно пропасти.
– Гоните, гоните лошадей! – закричал, обернувшись, отставшим товарищам Сэнди Гук. – Сейчас начнется каменный град.
В самом деле, едва он вымолвил эти слова, как на дно каньона скатилась настоящая каменная лавина.
– Где же обещанные вами бизоны? – как нельзя более кстати спросил лорд Вильмор.
И как ни печально было положение беглецов, тем не менее все они одновременно расхохотались.
– Знаете что, милорд? – обратился к англичанину Сэнди Гук с оттенком насмешки в голосе. – Бизоны, надо полагать, уже покончили с водопоем и забрались на тот берег пропасти. Придется, должно быть, и нам отправиться туда же.
– Я согласен! – отозвался англичанин.
– Слышали вы когда-нибудь, милорд, – продолжал Сэнди Гук, – про кость белого бизона, который жил до потопа?
– Нет, не слышал. Расскажите, что это такое.
– Вот чем и объясняется, что вы до сих пор не имели удачи в охоте на бизонов. Ни один индейский вождь не отправится стрелять бизона, если не запасется хоть крошечным кусочком этой чудесной кости. Я, знаете ли, большой скептик и не верю ни в сон, ни в чох, ни в собачью голову. А вот могущество этого талисмана я изведал сам на опыте. Если бы вы знали, сколько бизонов удалось мне уложить при помощи этого талисмана, вы не поверили бы.
– В каком магазине можно купить эту знаменитую белую кость и сколько она стоит? – осведомился лорд Вильмор.
– В магазине? Там вас непременно надуют, милорд! Там вам всучат самую обыкновенную ослиную или баранью косточку и при этом прямо-таки ограбят. Нет, уж если на то пошло, я из дружбы к вам пожертвую моим собственным талисманом. Конечно, это огромная драгоценность, и мне больно расстаться с нею…
– А-о! Драгоценность? Я дам вам десять фунтов стерлингов.
– За такую-то редкость, милорд? – тоном горького упрека, но явно еще удерживая душащий его смех, ответил Сэнди Гук. – Лучше возьмите этот талисман даром. Другой потребовал бы с вас сто фунтов стерлингов.
И с этими словами бандит протянул лорду Вильмору случайно подвернувшуюся ему под руку во время последней остановки какую-то кость, обглоданную зубами койота.
– Вы говорите, что вы продали бы эту вещь за сто фунтов стерлингов? – заговорил, пряча «драгоценный талисман», лорд Вильмор. – Я не могу получить от вас ничего в подарок. Считайте, что я вам должен сто фунтов стерлингов.
– Ваше великодушие выше горного хребта Ларами на полторы тысячи метров. Благодарю вас, милорд, – засмеялся, заключивши эту курьезную сделку, экс-бандит. И тут же обратился к отдыхавшим после трудного перехода через горный поток товарищам: – Ну, что же, готовы ли вы? Пора нам приняться за восхождение. А то как бы индейцы не нагнали нас.
И вот началось восхождение на противоположный берег каньона, сопровождавшееся еще большими трудностями, чем спуск. К счастью для беглецов, опасения Сэнди Гука о возможности преследования покуда не оправдывались: индейцы, по-видимому, еще не обнаружили, что бледнолицые успели перебраться через поток, и надеялись уничтожить их градом камней, поэтому с усердием, достойным лучшей участи, еще в продолжение доброго получаса бомбардировали дно каньона, обрушивая целые лавины.
Было два часа по сохранившемуся у лорда Вильмора хронометру, когда совершенно выбившиеся из сил беглецы выбрались, наконец, на противоположный берег каньона. Джон, индейский агент, настаивал на немедленном пути, но против этого восстал Сэнди Гук, заявив, что лучшего места для отдыха и защиты в случае нападения найти трудно.
– Кроме того, – сказал он, – утром наше положение будет вовсе не таким опасным, как вы все думаете. Вы позабыли, что я до сих пор не разжалован и остаюсь одним из сахемов с правом носить на голове настоящую корону из перьев индюка, а сверх того еще два пера сокола?
– Что вы этим хотите сказать? – спросил Бэд Тернер.
– Наше положение, – ответил спрошенный, – очень серьезно, шериф. Правда, нас шестеро и у нас имеются хорошие карабины. Но индейцы поголовно вооружены магазинками, а это дает им известное преимущество. Надо будет выяснить, сколько человек преследует нас. Очень возможно, что для победы над ними придется прибегнуть к хитрости. Что, например, сказали бы вы, если б завтра, когда индейцы настигнут нас, я представился бы им в качестве их сотоварища, известного вождя, имя которого – Красный Мокасин?
– А мы?
– А вас представил бы в качестве моих пленников.
– Вы с ума сошли, Сэнди?!
– Ничуть не бывало! Подумайте только: с помощью этой военной хитрости мы можем немедленно отвязаться от преследующих нас краснокожих, сберечь наши патроны, силы, а может – и жизни. Согласитесь, что игра стоит свеч.
– Куда денется наше оружие?
– Разумеется, я его заберу себе в качестве трофея победы.
Беглецы переглянулись смущенно. После минутного молчания Бэд Тернер заговорил серьезным тоном:
– Слушайте, мистер Сэнди Гук! Я понимаю, что таким образом можно одурачить индейцев. Но, с другой стороны, ведь одураченными можем оказаться и мы сами. Что, если…
– Если я выдам вас индейцам? Бросьте, шериф! Если бы я был тем самым Сэнди Гуком, каким знала меня прерия раньше, то кто же заставил бы меня скакать сломя голову в лагерь генерала Честера, потом возвращаться в горы, рыться в шахте с риском быть заживо погребенным? Бросьте, говорю я! Дал бы вам честное слово джентльмена, но я покуда не считаю себя вправе давать такое слово и только говорю: поверьте мне и подумайте, что, если бы я хотел вашей гибели, я просто не хлопотал бы о том, чтобы вытащить вас из шахты. Я хочу возвратиться на родину, я хочу стать порядочным человеком и поселиться там, где прошло мое детство. Не думайте же об измене!
