Джон Биггинс - Под стягом Габсбургской империи
Нам сообщили, что свиней соберут на сербском берегу и погрузят на баржи, которые спустятся вниз по течению и пристанут к Граховской отоке — низменному лесистому островку посреди реки, а уже в предрассветные часы их переправят на австрийский берег. Остров выбрали отчасти потому, что его густой подлесок служил отличным укрытием, а отчасти потому, что не было уверенности, австрийская это территория или сербская — русло реки сильно изменилось с восемнадцатого века, когда та являлась границей между Австрией и Османской империей. План явно состоял в том, чтобы одурачить таможенников, заставив тех думать, будто как только они увидят собирающихся на сербском берегу свиней, животных высадят прямо напротив.
Власти планировали устроить засаду на контрабандистов прямо на острове, и наша роль в этой операции заключалась в вооруженной поддержке в случае, если дойдет до серьезной стычки. «Тиса» немедленно разведет пары и проследует вверх по течению в направлении Панчовы, чтобы ввести контрабандистов в заблуждение. Затем, когда стемнеет, она вернется и встанет на якорь между двумя островами пониже Нойградитца. Две шлюпки с вооруженными матросами, одна под командованием Зейферта, а вторая — под моим, с обмотанными тряпками веслами (чтобы заглушить плеск воды), подгребут ближе к Граховской отоке и станут ждать сигнала жандармов. В целом это выглядело как забавная потеха: долгожданная смена корабельной рутины с едва достаточным уровнем опасности и секретности, чтобы совсем уж не походить на ночной пикник.
Мы сделали все нужные приготовления. По образцу 1914 года, разумеется: белые кители с золотым галуном на поле боя уже остались в прошлом, но до десанта спецназовцев еще было далеко. Но мы понимали, что темнота, тишина и внезапность — наше самое лучшее оружие, так что тщательно подготовились к этой необычной операции. Шестнадцать матросов сняли свою чудесную бело-синюю форму и натянули старые армейские рубашки и тому подобное. Ботинки заменили кедами на резиновой подошве или несколькими парами шерстяных чулок. Лица оставались проблемой, пока Йовановичу не пришла в голову блестящая мысль смешать сажу из топки с льняным маслом. Мое собственное обмундирование состояло из кед, старых флотских штанов, когда-то купленного в Англии темно-синего рыбацкого свитера и шерстяной кепки. Я вооружился пистолетом Штейра и швартовочным крюком, половина матросов взяла винтовки Манлихера, а другая половина — пистолеты и деревянные ручки от саперных лопаток.
Должен сказать, собравшись на квартердеке «Тисы» в свете наполовину закрытой облаками луны, выглядели мы как настоящие пираты: шестнадцать молодых венгров превратились из одетых с иголочки моряков в нечто похожее на шайку гайдуков [29] и бетиаров [30] — своих предков. В воздухе висело почти осязаемое напряжение. Жизнь в Нойградитце была невыносимо скучной, несмотря на матчи по крикету, и любое новое занятие с радостью приветствовалось. По широким ухмылкам я также почувствовал, что перспектива разбить местным жителям несколько голов им не так уж отвратительна. Венгры и сербы никогда друг друга не любили.
Во время приготовлений капитан имел до странности отсутствующий вид. На закате он удалился к себе в каюту, когда мы собрались уже спуститься вниз по реке, и оставался там, вероятно, листая армейский устав в поисках инструкций об организации ночных атак на шайки свиных контрабандистов. Если он занимался именно этим, то, похоже, ему не сопутствовала удача. Тем лучше, решил я, по крайней мере, старый осел не будет стоять на пути. Потом, около часа ночи, когда мы грузились в две шлюпки, он вдруг появился на палубе и при виде сцены, представшей перед ним в приглушенном свете фонаря, выпучил глаза от изумления.
— Га... гу... грррр... — В конце концов он обрел голос, — божежтымой-матерьбожья-чертпобери! — завопил он. — Герр шиффслейтенант, объясните, во имя Господа и Пресвятой Девы, что это? Кто эти мерзкие чернолицые ублюдки? Что означает эта выходка? Прохазка, Зейферт... Который из вас Зейферт? Под трибунал, обоих!
Я шагнул вперед и отдал честь со всей возможной невозмутимостью.
— Докладываю, что отряд к высадке готов, все в сборе, герр командир.
Мне показалось, что его чуть удар не хватил.
— Готовы и в сборе? Что значит готовы и в сборе? В жизни не видел группу менее готовых и собранных людей! Да вы не хуже меня знаете, что говорится в «Наставлении о правилах ношения военной формы» во время десантных операций в этой климатической зоне, наглец! Бело-синяя форма, краги и ранцы, легкий походный порядок, бутылка с водой и штык у левого бедра, саперный инструмент — у правого, двести патронов в подсумке, офицеры и сержанты с соответствующими рангу саблями, перед каждым отрядом свыше десяти человек — горнист и знаменосец. Где знаменосец? Отвечайте, ГДЕ ЗНАМЕНОСЕЦ?! Прохазка, клянусь, я отдам вас под трибунал за эту выходку. А теперь отведите людей вниз и не возвращайтесь, пока они не будут экипированы как положено морякам, а не трубочистам! Получите пять лет исправительных работ в крепостной тюрьме, или меня зовут не фон Полтл...
Что ж, приказ есть приказ, в особенности если исходит от капитана корабля. С этим мерзким клоуном надо что-то делать, и срочно, а не то он испоганит всю операцию. Внезапно мной овладело безумное чувство — сейчас или никогда, будь что будет. Я ответил по-английски.
— Простите, капитан, я вас не понимаю.
Он умолк и озадаченно уставился на меня. Как я и подозревал, он владел только немецким. Потом он ответил, но слабым запинающимся голосом, тоном человека, который уверен, что всё это — просто дурной сон.
— Was bedeutet «не панимайю»? Прохазка, bist du ganz verrückt oder so [31]?
— Я сказал «Простите, я вас не понимаю». Забыл немецкий, да и все равно на борту мы пользуемся английским, так ведь?
Я повернулся к собравшемуся десантному отряду - матросы явно получали удовольствие от происходящего. Тьму над рекой с жужжащим комарьем осветили шестнадцать белеющих ухмылок, и все хором ответили:
— Да, мы тоже не понимаем. Мы все - славные мадьяры, не говорить немецкий!
— Простите, капитан, — сказал Зейферт, — мы как раз хотели завести переводчика, разве вы не знали? Ну ладно, старина Прохазка, разве нам уже не пора?
— Как скажешь. Отряд, у лодок становись!
Полтл беспомощно стоял, что-то бормоча, как человек, только что переживший сердечный приступ. Пока отряд грузился в две спущенные на воду шлюпки, он лишь бубнил себе под нос, будто перебирая четки:
— Арестовать... взять под стражу... в кандалы... схватите их и уведите в тюрьму...
