Дэвид Ротенберг - Шанхай. Книга 1. Предсказание императора
Макси прошел мимо торговца речными камнями. Тот протянул ему кусок красивейшего халцедона, но Макси мотнул головой и нырнул в переулок. Считая деревянные дверные проемы, он вошел в пятый и оказался у южного входа в Муравейник. Затем спустился по лестнице — точь-в-точь как в первый раз, еще до вторжения англичан.
Внезапно Макси замер. С ним произошло то, к чему он не привык: холодные пальцы страха пробежали по позвоночнику.
Он быстро прогнал страх прочь, прошептав:
— Нельзя чрезмерно осторожничать, если хочешь жить своей жизнью.
После этого Макси прошел тем же путем, которым шел две ночи назад, когда в первый раз оказался в постели Рейчел Олифант.
На второй день плавания, утром, джонка Ричарда, двигаясь вдоль северного берега Янцзы, достигла деревушки, где он раньше трижды прятал опий от властей. Чэнь договаривался об этом с кем-то из местных жителей.
Ричард приказал повернуть джонку по ветру и пристать к берегу. К реке гурьбой подошли селяне, на всякий случай держа наготове пики и древние мушкеты. Под прицелом этих допотопных ружей Ричард приказал позвать капитана.
— Что, господин?
Ричард не отвечал.
— Господин?
— Прикажите спустить шлюпку. Я отправляюсь на берег.
Двадцатью минутами позже Ричард сидел на носу шлюпки, подняв руки вверх и показывая, что он не вооружен. Как только лодка вошла в прибрежные камыши, сильные руки схватили Ричарда и протащили его по мелководью к берегу. Он не сопротивлялся. Он искал глазами приятеля Чэня, но того нигде не было видно. Человек, возможно, покинул деревню, а может быть, и сам этот грешный мир. Ричард опасался, что второй вариант наиболее вероятен.
Затем Ричарда бросили лицом на галечный пляж. Когда он перевернулся и посмотрел вверх, в сердце ему были направлены четыре пики. Он медленно поднялся на колени и сказал на безупречном китайском:
— Разве так принимают старого друга? Неужели учтивость ушла из Поднебесной империи?
— У тебя здесь нет друзей.
Голос с придыханием принадлежал молодому человеку в одеянии даосского монаха. По тому, с каким почтением обращались к монаху крестьяне, Ричард понял, что он тут вроде муллы или приходского священника.
— Отчего же? Я всегда был другом этим людям.
— Друг не приносит другу отраву.
— Я не приносил отравы. Я всего лишь торгую.
Молодой даос издал горлом насмешливый звук и сплюнул. Именно в этот момент Ричард услышал звук рассекаемой воды. Он повернулся и увидел, что десятки проворных деревенских лодок направляются к его джонке. Джонке, на борту которой находились четыре манговых ящика с опием.
Вскоре пустые ящики уже валялись на берегу, а Ричарда и его людей посадили в шлюпку и отправили по реке, напутствуя проклятиями и злыми воплями:
— Вам с вашей отравой здесь не место! Ни здесь, ни в любом другом месте на реке!
Тремя днями позже Ричард и его люди вернулись к тому месту, где они оставили лошадей. Лошадей не было. Такова оказалась плата за доверие к местным жителям.
— Лошадиное мясо — очень вкусное, — сообщил капитан джонки, а потом пробормотал что-то насчет того, что это последний раз, когда он рискует своей шеей и собственностью ради круглоглазых чудовищ.
Через две ночи Ричард вернулся в Шанхай.
Макси запалил масляную лампу, чтобы получше рассмотреть брата.
— Ты выглядишь ужасно, — констатировал он.
— Ничего удивительного.
Ричард рассказал Макси о том, каким ужасным провалом обернулась его поездка, сообщив также, что он потерял четырех лошадей и теперь должен капитану за джонку, которую у них отобрали.
— Пусть встанет в очередь. Перед ним уже скопилась целая толпа кредиторов.
— Что нам теперь делать, брат?
Макси никогда не видел Ричарда до такой степени потерянным.
— Сейчас? Сейчас нам следует поспать.
Взяв брата за руку, он отвел его к кровати, уложил и накрыл простыней, потом опустил москитную сетку.
Через три часа Макси услышал, как Ричард встал с кровати и пошел к двери.
— Сегодня ночью — никакого опия, братец, — остановил его Макси. — Поспи. Завтра у нас будет куча дел.
На следующее утро братьев разбудил рев труб и звон цимбал. Макси разбудил аму, мальчиков и тайком вывел их на заднюю улицу. Затем он и Ричард открыли дверь своего шанхайского дома. На пороге стоял маньчжурский мандарин во всех регалиях — с табличкой на шее, подтверждающей его властные полномочия, и в лиловых шелковых одеждах, свидетельствующих о том, что он прибыл прямиком из Пекина.
Волосы сановника были заплетены в косу, уложены на макушке и прикрыты конической шапочкой. Ричард вспомнил первую встречу с маньчжурским мандарином, случившуюся почти пятнадцать лет назад. При виде диковинного наряда ему захотелось расхохотаться. Однако мандарин поднял тогда руку, и по этому сигналу вперед вывели трех человек и тут же казнили их. Пока происходила экзекуция, сановник мыл руки, ел сласти и… улыбался, глядя на Ричарда. Тому сразу стало не до смеха.
Хотя теперь перед ним стоял другой мандарин и иностранцы, согласно Нанкинскому договору, теоретически находились под защитой, улыбка на лице сановника была пугающе знакомой.
Ричард отвесил гостю поясной поклон. Макси, стоявший рядом, сделал то же самое.
Мандарин пренебрег проявлениями вежливости и проговорил высоким, носовым голосом:
— Я пришел, чтобы осмотреть свою будущую собственность.
Затем он кивнул головой, и вперед выбежали шесть стражников, оттолкнув Ричарда и Макси в сторону. Мандарин, подобно большому клиперу, идущему на всех парусах, проплыл мимо братьев Хордунов и вошел в их дом.
Ричард почувствовал, как напрягся Макси. Он взял его за руку и оттащил подальше от двери.
— Ты что, позволишь этому…
— Цзай сян, Макси. Он цзай сян, мандарин.
— И у него с собой солдаты.
— И это тоже.
Макси взглянул на Ричарда.
— В чем дело, братец?
— Ты видел его улыбку?
Макси кивнул:
— Лично мне его улыбочки — по барабану.
— Это улыбка знающего человека, Макси. Знающего чертовски много. Будто он заранее был в курсе, как все сложится.
— Что-то я не догоняю.
— Он знал, как все будет здесь, у излучины реки. Макси, они позволили нам строить здесь город, тратить наши деньги, использовали наш опыт и все это время ждали момента, чтобы все у нас отобрать.
Макси это не понравилось. И то, как длинные пальцы мандарина беззастенчиво ощупывали простыни на постели Ричарда.
Глава двадцать первая
