Алла Бегунова - Звенья разорванной цепи
— Любезная Анастасия Петровна, — улыбнувшись, Якоб-Георг пригубил бокал с рейнским вином, — позволю себе заметить, выйдет сие совершенно ненатурально.
— Что «ненатурально»?
— Чтобы вы хоть на кого-нибудь взглянули снизу вверх, с покорностью и обожанием.
— Неужели? — курская дворянка отделила от рыбьего хребта кусочек розового мяса запеченной семги.
— Осмелюсь доложить, вы даже на светлейшего князя Потемкина-Таврического не смотрите с покорностью.
— Вам показалось.
— Вовсе нет. Скорее он смотрит с покорностью на вас.
— Обычное ваше преувеличение.
— Нисколько. Благородный дворянин так и должен относиться к своей возлюбленной.
— Ну, хорошо. Тогда вы смотрите с покорностью на меня. — Аржанова положила в рот кусочек вкусной рыбы.
— Охотно, дражайшая моя супруга Лора.
— Вот именно. Вы абсолютно правы. Мне нужно привыкать к новому имени. И вообще побольше рассказывайте о прекрасной баронессе фон Шулленус. Если вам не трудно, конечно.
Надворный советник задумался.
— Лора была набожной, восторженной и романтической девушкой, — наконец сказал фон Рейнеке. — Она любила рукодельничать, и особенно ей удавалась вышивка гладью. Предметом ее постоянных забот являлся цветник в их небольшом поместье. Соседи утверждали, будто голландские тюльпаны вырастают у нее крупнее и красивее, чем где-либо еще в Курляндии. Часто она засыпала с книгой в руках, но читала исключительно сентиментальные романы о безответной любви доблестных рыцарей к их очаровательным дамам, живущим в каком-нибудь неприступном замке… Короче говоря, бедная Лора — полная ваша противоположность.
— Ничего подобного! — горячо не согласилась с ним Флора. — Я тоже люблю книгу Гете «Страдания молодого Вертера»!
— А еще — верховую езду, лошадей, оружие, опасные для жизни приключения…
— Вам придется к этому привыкнуть, добрый мой Якоб-Георг, — она пристально посмотрела ему в глаза.
Рейнеке-лис, хитрый, умный и расчетливый, взял ее руку и осторожно прикоснулся губами к тонким пальцам:
— О нет, я не возражаю! Более того, мечтал бы стать идеальным партнером. Но чувствую, какое-то тревожное ощущение не дает вам покоя.
— Вы очень проницательны.
— Увы, Анастасия Петровна! — тяжело вздохнул «Немец». — Дипломатическая служба развивает у людей большую наблюдательность и острую интуицию.
— Говорите откровенно. Это нам только поможет.
— Вы глубоко ошибаетесь, думая сейчас о чем-то непристойном и неприличном. Мой интерес к вам не имеет той, особой подоплеки… Ну как бы поточнее сказать… — он мучительно подыскивал слова для объяснения. — Ладно, прибегну здесь к помощи латыни: «sex appial»… Мне рассказали лишь о некоторых ваших действиях в Крымском ханстве, и я решил, что с тайным агентом Ее Величества такого класса лестно и полезно поработать каждому, кто всерьез воспринимает свою должность…
— Я не верю вам, милый друг! — ответила курская дворянка. — Я не знаю ни одного мужчины без таковой… как вы там ее назвали … «sex» подоплеки. Это — особенность вашего пола. Крест, возложенный Господом Богом на всякого самца, вечно озабоченного одним и тем же…
Может быть, и не стоило ей говорить с надворным советником так резко. Но он сам напросился и получил отпор. Теперь Анастасии следовало быстро успокоиться и обратить все ранее сказанное в шутку. Цели и задачи операции «Золотая цепь» названы. Документы оформляются. Впереди — дальнее путешествие и совместная служба.
Напарник по предыдущей операции, заносчивый и недалекий польский шляхтич Анджей Кухарский, донимал ее своими наглыми приставаниями и закончил жизнь с пулей в виске, выпущенной из егерского штуцера метким стрелком Николаем. Штуцер в отменном порядке и сейчас, а Николай поедет с барыней в Вену. Однако с Якобом-Георгом фон Рейнеке, пожалуй, такого не случится никогда. Он — птица более высокого полета и столь глупо вести себя не будет. Только Флоре от этого ничуть не легче.
Глава шестая
Путешествие не будет веселым
Действительный тайный советник князь Дмитрий Михайлович Голицын, посол России при дворе императора Иосифа Второго, занимал этот пост уже двадцать девятый год. Он давно сжился с обитателями прекрасной Вены, перенял у них традиции, обычаи, привычки. Он жил на широкую ногу, не как дипломатический чиновник, пусть и высокого ранга, а как местный аристократ и богач. Он имел собственный роскошный особняк в Пратере, самом фешенебельном районе, и загородную виллу «Predigstuhl», где летом устраивал великолепные праздники с щедрым угощением, концертом и фейерверком. На них бывали не только сотрудники дипломатического корпуса, но и важные персоны из высшего венского общества.
Много знакомых Голицын также завел и среди австрийской богемы. По четвергам в гостиной его дома в Пратере охотно собирались художники. Князь со знанием дела участвовал в беседах своих гостей. Он владел большой коллекцией картин, скульптур и редкостей из бронзы. Часто посол сам приобретал произведения у знакомых ему живописцев и часто находил им состоятельных покупателей. Рекомендации Дмитрия Михайловича, известного знатока и покровителя искусств, много значили для непосвященных.
Два первых десятилетия царствования Екатерины Великой начальство в Санкт-Петербурге высоко ценило труды действительного тайного советника. Он получил орден Святого Андрея Первозванного за блестяще проведенные переговоры с австрийцами, пруссаками и поляками о первом разделе Польши в 1772 году. Несмотря на козни, чинимые французами, не желавшими усиления северного колосса, тогда к России отошли значительные территории на западе, по берегам рек Двина и Днепр, с городами Динабург (совр. Дауговпилс — А. Б.), Полоцк, Орша, Рогачев, Могилев-на-Днепре, Гомель и с населением в 1,8 миллиона человек.
Следующим его достижением стал торговый договор между Австрией и Россией, заключенный в 1785 году. Сближение двух великих монархий продолжалось. Русские купцы получили немалые льготы, а князь Голицын — очередную награду.
Начало Второй русско-турецкой войны, в которой обе страны выступали союзниками, Дмитрий Михайлович встретил с радужными надеждами. Победы российского и австрийского оружия в 1787 и в 1788 годах над заклятыми врагами христианства — османами, внушили ему оптимизм. Теперь он рассчитывал на орден Святого Владимира высшей степени. Голицыну казалось, будто на его дипломатическом мундире вместе с голубой Андреевской лентой — красная муаровая с черными полосами по краям Владимирская лента будет выглядеть особенно эффектно. Не говоря уже о серебряно-золотой восьмиконечной звезде с девизом этого ордена в центре: «Польза, честь и слава» — и эмалевым рубиновым крестом с расходящимися лучами.
