Синтия Хэррод-Иглз - Чернильный орешек
– В игре, – поправила его Люси, но больше ничего не стала говорить.
Что ж, ее беспокойство, по крайней мере, заставило Ричарда быть предусмотрительным, и шел он проворно и настороженно, держа руку на эфесе шпаги и постоянно озираясь кругом. Сворачивая за угол на Кэтт-стрит, он заметил на некотором расстоянии впереди от себя две фигуры и на мгновение замер, но тут же расслабился, увидев, что это были никакие не головорезы, а просто мужчина с женщиной, явно люди приличные, сами торопившиеся домой. А спустя еще мгновение он уже стремглав несся по улице к ним, и рука его вытаскивала шпагу из ножен. Дело в том, что когда эта парочка миновала начало какого-то переулка, оттуда на них бросились две темные тени.
Все было закончено мгновенно в шумном и стремительном порыве. Двое разбойников, с радостью набросившиеся на безоружного пожилого мужчину и молодую женщину, куда меньше желали встретиться лицом к лицу с полным сил молодым человеком, в руках которого была обнаженная и весьма острая шпага. Они мигом обратились в бегство, скрывшись в темном лабиринте улочек и переулков, оставив запыхавшегося и гордого своей победой Ричарда без единой царапины. Он повернулся к спасенным им людям. Мужчина лежал на земле, уже пытаясь подняться, а девушка стояла подле него на коленях и озабоченно старалась помочь ему.
– Сэр, с вами все в порядке? – спросил Ричард. Мужчина осторожно ощупал голову.
– Шляпа… где моя шляпа?
– Вот она, отец, – ответила девушка, дотягиваясь до шляпы и передавая ее отцу.
Тот нахлобучил шляпу на голову и крепко ухватился за руку дочери.
– Помоги мне подняться, Кэт. Вот так. Да-да, молодой человек, со мной все в порядке, благодаря вам… и благодаря моей шляпе. Один из этих негодяев ударил меня чем-то вроде дубинки, но удар пришелся по шляпе. Она у меня, видите ли, из хорошего плотного фетра. Шляпа мужчины лучше всякой рекомендации. Итак, молодой господин, кому же я имею честь быть обязанным?
Поднявшись на ноги, мужчина оказался невысоким и жилистым, седовласым, но лицо его было решительным, а взгляд – живым. На вид ему можно было дать лет пятьдесят. Одежда его была сшита из невзрачного сукна, правда, отличного качества, только вот покрой был совсем немодным. Мужчина говорил с таким странным акцентом, что Ричарду пришлось сосредоточиться, чтобы понять его речь. Потому Ричард и принял старика за иностранца, быть может, за голландца.
– К вашим услугам, сэр, Ричард Морлэнд из Йорка, – поклонившись, представился он и добавил, обращаясь к молодой женщине: – И к вашим, мадам.
Глаза старика пытливо ощупали лицо Ричарда.
– Что ж, вы подоспели более чем своевременно, сэр… но постойте-ка! Морлэнд из Йорка? Морлэнд из Йорка?! Господи, благослови, да уж не родственник ли вы тем Морлэндам из Йорка, этому семейству поставщиков шерсти? Морлэндам, поставщикам тончайшего полотна?
Ричард удивился.
– Да, сэр. Мой отец – Эдмунд Морлэнд. Я его старший сын.
– Ах, Боже мой, ну кто бы мог подумать! – старик, кажется, пришел в неописуемый восторг. – Я слышал о вашем семействе, сэр, как вы понимаете. Мы ведь занимаемся одним и тем же делом – вы и я. Позвольте и мне представиться: Джеффри Браун, сэр, торговец одеждой из Норвича, к вашим услугам, сэр. А это моя дочь, Кэтрин.
Ричард снова отвесил поклон, а девушка присела в низком реверансе. Толстый темный плащ с капюшоном плотно укутывал ее. Но, распрямившись, она повернулась к нему лицом и ярко блеснула глазами. И даже в темноте Ричард разглядел, что ей вряд ли было больше шестнадцати лет. А старик между тем продолжал:
– Ну кто же в торговле сукном не слышал о семействе Морлэндов? Так-так, вы только подумайте! Что ж, весьма приятно быть обязанным человеку, который, если можно так выразиться, из одного с тобой делового круга. Мне хотелось бы, сэр, отплатить вам какой-либо услугой, хотя я уж и не знаю, какой услугой может быть оплачено спасение человеческой жизни.
– Да ничего особенного, сэр, – смущенно ответил Ричард. – Но не позволите ли вы мне проводить вас? Я должен убедиться, что вы благополучно добрались до дома.
– Ну конечно же, сэр, конечно. Мы остановились в «Белом олене». А когда мы там окажемся, вы должны позволить нам, по крайней мере, угостить вас скромным ужином. Я был бы очень рад потолковать с вами, молодой человек. Морлэнд из Йорка, вот так чудеса!
Довольно захихикав, он взял свою дочь за руку и двинулся в путь. Ричард пристроился рядом с ними, все еще несколько смущенный. Он по-прежнему пытался уловить мелодию этого незнакомого акцента. Казалось забавным, что он дважды за один вечер услышал о городе Норвиче. А еще Ричард был совсем не прочь полюбоваться скромными глазками этой молодой особы, пока что внимательно изучавшими землю.
Беспорядки, которые назревали на юге, совершенно не ощущались на севере. Жизнь там продолжалась тихо-мирно, как это и было последние полвека, а то и больше. Вот почему, когда эти беспорядки в конце концов начались, северяне были потрясены сверх всякой меры. Началось это все в 1638 году, когда король, проводя свою политику принудительного введения в стране единообразной религии, приказал в Шотландии на богослужениях использовать англиканский молитвослов. Но Шотландия слишком долго исповедовала пресвитерианство, чтобы принять подобную мерзость. Шотландская ассамблея немедленно отвергла это распоряжение, и в начале 1639 года под командованием бывалого воина Лесли[16] стала собираться шотландская армия.
Эту новость привез в Морлэнд сам Эдмунд. Он нашел Мэри-Эстер в длинном зале, где она присматривала за первой в этом году уборкой. На очаге стояло большое ведро с золой от пшеничной соломы и еще одно, со свежей мочой. Все это смешивалось в нужных пропорциях, и получалось великолепное чистящее вещество. Стоял там также и небольшой горшок с квасцами, а другой – с мелом для побелки. Двое слуг растянули на полу турецкий ковер, который обычно покрывал длинный стол, и с помощью щеток прочищали его золой. Остальные слуги доводили до блеска столовое серебро и протирали картины. Сама же Мэри-Эстер буквально разрывалась на части, приглядывая за слугами, разговаривая с Хиро, которая заглянула в гости, и не упуская из вида маленького Эдуарда, норовящего то и дело сунуть руки, куда не следует. Лия упрямо вертелась поблизости, усиленно стараясь забрать ребенка, но Мэри-Эстер обожала своего Эдуарда, которому исполнилось уже три года, и он становился все забавнее. Ей также не хватало и присутствия Анны и Гетты, которые теперь проводили значительную часть дня за приготовлением уроков.
Когда появился Эдмунд, Эдуард немедленно побежал к нему, а Мэри-Эстер, повернувшись к мужу с любящей улыбкой, сказала:
