Елена Гантимурова - Кольцо Дамиетте
– Ах, кто к нам пожаловал! – голос судьи засочился патокой. – Милая Катарина, – ты ведь позволишь так себя называть, не правда ли, – как ты здесь оказалась? Неужели ты решила навестить меня?
Он обернулся к трактирщику, небрежно махнул рукой в сторону остановивших Катарину бродяг:
– Пусть сядут у окна, и пива им!
Присмиревшие преследователи устроились за одним из столов, приняв из рук трактирщика кружки с пивом. Длинный выложил отобранную у коротышки монету и громко потребовал еды для обоих. К девушке они утратили интерес, только низенький, не простив удара, несколько раз метнул в ее сторону злобный взгляд.
Сегодня судья облачился в просторную белоснежную рубашку, рукава которой колыхались крупными сборками вокруг кистей рук. Поверх рубашки падала складками темно-синяя шерстяная накидка. Толстая цепь из золота спускалась по широкой груди, заканчиваясь на объемном животе массивной узорчатой бляхой. Пряжка на поясе тоже была золотой, при ходьбе они касались друг друга и позвякивали.
Явно обрадованный появлением Катарины судья радостно потирал маленькие пухлые ручки:
– Как смело с твоей стороны! Я рад вдвойне!
Он попробовал взять ее за руку, но Катарина отодвинулась и поспешила объяснить визит:
– Я шла не к вам, а к господину аптекарю. Моя подруга больна, и я искала нужные лекарства. – Видя, как хмурится лицо судьи, быстро закончила: – Я рада, что встретила вас, на меня напали около гостиницы. – она кивнула в сторону выхода.
Толстые губы Бижора опять расплылись в улыбке:
– Ну конечно, в моей гостинице ты в безопасности! Тебя проводят в замок, а пока готовят лошадей, ты отдохнешь в одной из комнат. Эльза! – Он жестом подозвал одну из служанок. Та хитро сощурилась, понимающе переглянулась с товаркой и, отставив поднос, подошла, низко присев в поклоне. Бижор с видимым удовольствием оглядел вырез ее платья, приказал: – Проводи нашу гостью наверх.
Оторвав взгляд от служанки, судья обернулся к Катарине:
– Ну что же ты, дитя мое, смелее! Мы чудно проведем время, – встретив удивленный взгляд, он зачастил: – То есть я хотел сказать, что ты сможешь пару часов отдохнуть от тех потрясений, которые пришлось пережить на пути сюда!
Катарина попятилась:
– Господин судья, я не могу позволить себе… м-м… отдохнуть. В самом деле, я очень спешу. Возможно, от лекарства зависит жизнь невесты графа!
– Нет, ты непременно должна воспользоваться моим гостеприимством. Эльза, скорее уведи госпожу.
С одной стороны Бижор, с другой служанка теснили Катарину к лестнице.
С улицы послышался топот копыт, потом кто-то в тяжелых сапогах протопал по ступеням веранды. Дверь распахнулась, возникший на пороге стражник громко крикнул, обращаясь к Бижору:
– Именем графа Эдмунда Хоэнверфенского!
Все опять повернули головы, трактирщик отставил в сторону кружки с пивом.
– Что такое? – озабоченно пробормотал Бижор. – Заседание суда назначено на завтра.
Он шагнул вперед, оставив Катарину за спиной:
– Что случилось?
– Господин судья, – видя всеобщее внимание, стражник приосанился и постарался скрыть волнение, – в замке произошел несчастный случай.
Посетители шумно заохали, гонец замолчал, важно соблюдая паузу. Судья нетерпеливо приказал:
– Да что там, говори же!
Сердце Катарины сжалось, рука затеребила ворот плаща. «Лаура! Я не успела!» – пронеслась мысль.
– Посланник герцога Леопольда, прибывший со свадебным кортежем, упал с крепостной стены. Его тело нашли на склоне холма, недалеко от Южной башни.
Часть 3
Сквозь плотные шторы пробивалась тусклая полоска света. Лаура все время спала, а когда ненадолго просыпалась, не поднималась с кровати. От слабости она не могла пошевелить рукой, все вокруг расплывалось в нечеткие тени.
Она бы с радостью не просыпалась совсем – после того как девушка услышала о смерти Флориана, жить не хотелось, но организм выздоравливал, и, несмотря на сопротивление сознания, силы возвращались.
Катарины не было у постели, но больная знала – подруга где-то рядом. Сколько раз за эти дни, просыпаясь в полубреду, она ощущала на лбу теплую ладонь Катарины, утешительные слова окутывали успокоительным туманом, на губы лились капли сладковатой настойки, и Лаура, не успев забиться в рыданиях и судорожно всхлипывая, засыпала.
Тело Флориана обнаружил караульный, когда после дежурства решил-таки проверить, что высматривают вороны у Южной Башни. На юноше был промокший насквозь плащ, а под ним – одежда, в которой его видели за вечерней трапезой. Выходило, что несчастье произошло поздно вечером или ночью, но что делал посланник герцога ночью и в дождь на крепостной стене, осталось загадкой.
На насильственную смерть ничто не указывало. Неосторожно оступился? Зачем так близко подошел к краю пропасти? Ни караульные, ни слуги не видели, чтобы он разговаривал с кем-то из обитателей замка, а, кроме вызванного к постели Лауры аптекаря, посторонние в ворота Хоэнверфена в тот день не входили. Граф Эдмунд, если и заподозрил неладное, доказательств убийства не нашел, и во всеуслышание объявил о несчастном случае. Отец Бенедикт, с сомнением качая головой, заговорил о самоубийстве, но с чего бы доверенному лицу его светлости, будущему крестоносцу, бросаться со стены?
Потеря Пажа легла тяжелым камнем на сердце девушек. Катарина, а вслед за ней и потрясенная Лаура ни в какое самоубийство не верили. Как и в роковую случайность.
С той минуты, как графский стражник принес в трактир Бижора весть о несчастье, Катарина не знала покоя. Лаура находилась на краю гибели, Паж погиб. И если подруга, напоенная принесенной из Верфена травяной настойкой, – не соврал старый негодяй, помогло! – начала поправляться, то Флориана вернуть было невозможно. Оставалось строить догадки и предположения о том, кто и зачем убил юношу, да винить себя за то, что не смогла отвести беду. Лауре о происшествии рассказали с большой осторожностью. Несмотря на это, Катарина провела в страхе много часов – больная вновь приблизилась к рубежу, отвести от которого стоило неимоверных усилий. Несколько дней пришлось давать усыпляющие капли. Катарина в испуге ловила едва различимое дыхание и боялась пропустить момент, когда оно исчезнет. Болезнь отступила, Лаура возвратилась к жизни. Сегодня первый день, когда она смогла без судорог и рыданий выслушать о расследовании смерти Пажа. Катарина осторожно приступила к обсуждению другого важного вопроса:
– Лаура…
– Я знаю, что ты хочешь спросить… – Лаура смотрела прямо перед собой, теребя тонкими пальцами кисею атласного покрывала.
Катарина с тревогой ожидала продолжения. Глаза на похудевшем лице подруги казались огромными, около сухих губ пролегли две неглубокие складки. Потерявшие золотой блеск волосы небрежно закреплены перламутровым гребнем. Лаура выглядела слабой и обессилевшей, но голос звучал решительно:
