Анатолий Ковалев - Потерявшая сердце
Елена выскользнула из толпы и, будто влекомая неведомой силой, двинулась вслед за свитой капитана. Девушка видела, как тот уселся в роскошную карету, запряженную шестеркой лошадей, и те понесли его в сторону Дворцового моста.
— Капитан к матушке-императрице в гости поехал. — Хрипловатый женский голос раздался над самым ее ухом, так что Елена вздрогнула.
Она и не заметила, как очутилась возле распахнутых дверей трактира, рядом с двумя размалеванными девицами. Женщине, чей голос привлек ее внимание, на вид было лет сорок пять, а то и больше. Широко расставленные тусклые глаза, плоское лицо и бледная, веснушчатая кожа выдавали в ней чухонку. На скулах лежали пятна румян, губы также были накрашены. Шелковое, невероятно засаленное платье давно потеряло лоск и цвет, его отрепанные оборки сгнили от грязи. Лицо проститутки хранило мертвенное и наглое выражение, синяки, замазанные белилами, казались трупными пятнами. Это было существо, обитающее на самом дне общества, не имеющее никаких шансов подняться из грязи, его окружающей. Так некоторые глубоководные рыбы обречены никогда не видеть солнца, потому что подъем на поверхность воды убил бы их, превратив в комок расплющенного мяса.
— Капитан знаком с императрицей? — спросила Елена, решив про себя, что заговорит именно с этой женщиной. «Она может знать не меньше других, если на то пошло!»
— Уж, наверное, знаком, раз она принимает его у себя, — с раздражением ответила та.
— Откуда вы это знаете? — удивилась графиня.
— «Петербургские ведомости» читаю! — рассмеялась проститутка, продемонстрировав наполовину беззубый рот.
Ее товарка выглядела помоложе и посвежее, но была так же грязна. Она не вступала в разговор, стреляя глазами по сторонам в поисках клиентов.
Елена не знала, как завести разговор об Афанасии. К тому же ее начинало тошнить от резкого запаха дешевых духов, исходившего от обеих женщин. Она уже решилась уйти, но чухонка вдруг вцепилась в край ее накидки и буквально притянула девушку к себе. Изо рта проститутки несло гнилью и перегаром, Елена едва не лишилась сознания от омерзения.
— Слышь, барышня! — фыркнула чухонка, которой явно хотелось завести скандал. — Ты такая чистенькая, такая беленькая. Вроде не гулящая, а то оделась бы повиднее. Что тебе нужно от нас? Чего пристала?
— Я брата ищу… — едва вымолвила Елена. Кровь вдруг отхлынула от ее лица, она с трудом устояла на ногах.
— Пусти ее! — вмешалась наконец вторая проститутка. — Видишь, она какая-то больная.
По выговору своей заступницы Елена поняла, что та полька. Этой женщине едва ли было больше тридцати, у нее оказалось довольно миловидное лицо. Она явно старалась одеваться по последней моде, но платье с рукавами «а-ля мамелюк» и высокий чепец не шли к ее располневшей фигуре, делая женщину похожей на кубышку.
— Да отпусти ж ты ее, холера! — закричала она, увидев, что Елена валится на бок.
Полька едва успела подхватить падающую девушку и усадить ее на тумбу, красовавшуюся возле трактира.
— Что это с ней, Терезка? — спросила испуганная чухонка.
— Что, что? По ней не видишь? — зло ответила та.
— Да неужели?! — всплеснула руками чухонка и тут же прониклась сочувствием к девушке: — Вот доля наша бабья, проклятущая!
К ним постепенно подходили любопытствующие девицы, также гулявшие по панели в одиночку или парами. Одна из них, самая молодая и красивая, с черными, как смоль, косами, уложенными в замысловатую прическу, взглянула на сомлевшую Елену и воскликнула:
— Ой, да я ведь ее знаю!
— Откуда, Стешка?
— Она только что была на пристани, встречала английский фрегат, — сообщила та и уважительно добавила: — Сам капитан ей поклонился.
— Не выдумывай! — замахали на нее руками девицы.
— Правда! Истинная правда! Вот вам крест! — Степанида перекрестила грудь и вдруг жестоко, надрывно закашлялась.
В это время Елена открыла глаза.
— Это правда, что капитан английского фрегата тебе поклонился? — сразу же набросилась на нее чухонка.
— Да, — шевельнула она бледными губами.
— Знакомы вы, что ли? — спросила другая девица с завистью.
Было ясно, что виконт де Гранси является неким недосягаемым существом для этих женщин, обреченных пачкаться среди отбросов общества.
— Нет, — пробормотала Елена, осторожно поднимаясь с тумбы. Голова у нее все еще слегка кружилась. — Наверное, он перепутал меня с кем-то…
Силы постепенно возвращались к ней. Она уже без страха смотрела на сочувствующих ей уличных девиц. «И что я находила в них опасного? Они все несчастные какие-то…»
— Что ж ты по ночам по улицам бегаешь, когда у тебя дитя под сердцем? — укоризненно спросила полька Тереза.
— Нет! — Глаза Елены испуганно расширились.
— Какое «нет»! Мне-то уж голову не морочь! Моя матушка повитухой была, меня не обманешь, — продолжала Тереза. — Или скажешь, что и с мужчиной никогда не бывала?
— Небось обманул тебя какой-нибудь прохвост? — спросила Стешка.
«Вот, значит, в чем причина моих недомоганий! — Истина, открывшаяся так внезапно, ослепила и оглушила Елену. — Как я ни разу об этом не подумала?!» Девицы тем временем хором возмущались.
— Все мужчины одним миром мазаны!
— Им лишь бы своего достичь, а там — хоть сдохни у них на глазах, и с ребенком вместе!
— Обрюхатили, слышь, такую, что ничего и не поняла! Смотрите, она же девчонка совсем!
— Ладно, не очень-то убивайся, — подвела итог Стешка. — От плода завсегда избавиться можно. Мы тут все это не по разу делали.
— Слушайте, девицы! — обратилась к своим товаркам чухонка. — Что мы тут проклажаемся? Ночи еще холодные, простудиться недолго. Айда в трактир! Угостимся винцом!
— Лушка еще не заработала, а выпить захотела! — прыснул кто-то.
— Не рановато ли отдыхать? — рассудительно спросила другая подруга. — Может, сначала кавалера дождешься?
— Да где они, эти кавалеры? — отмахнулась Лукерья. — Что-то как провалились, не ловятся…
— Сейчас англичане коней разгрузят и сюда пришвартуются, — загалдели девицы.
— Шиллинги в кармане зазвенят, Луш! Разбогатеешь!
— Да, как же! — смеялась вместе со всеми чухонка, беззаботно показывая свой беззубый рот. — Разбогатеешь от мужчин, жди! Каждый за гривенник проехаться норовит, дешевле, чем на извозчике!
— А и вправду, девки, дворяночку в трактир свести надо, — внезапно поддержала Лушкино предложение Степанида. — Пусть хоть чаю напьется. Вон как глазами водит, не понимает, на каком свете оказалась!
В трактире было тепло и неожиданно чисто. Елену поразили выскобленные до белизны столы, тщательно промытые маленькие окна, начищенный до яростного блеска самовар, венчавший стойку с закусками. Проворный мальчик с остриженными в кружок волосами принес за их стол бутылку сладкого вина и чайник, поставил блюдце с колотым сахаром, плетеную корзинку с сухарями. Когда девицы, выпив по рюмочке, схлынули, снова отправившись искать клиентов, с Еленой за столом остались только Лукерья и Степанида.
