Наталья Павлищева - Против «псов-рыцарей»
– Нет! Я командовал только своими людьми, а те же норвежцы подчинялись Улофу! И все были против меня, обвиняя в трусости из-за осторожности. Стоило послать людей в лес на разведку, и все тут же начинали кричать о том, что я боюсь.
Вот тут Биргер говорил правду, он действительно опасался возможного нападения, но несколько преувеличивал, ведь сумей он настоять, и Улоф Фаси сделал бы все по приказу зятя короля. Но для Биргера были важны две вещи: во-первых, убедить всех, что его ранение произошло из-за применения колдовства и привело к тому, что зять короля больше не мог руководить боем, а во-вторых, что все провалилось именно из-за того, что его не слушали.
Биргер очень постарался, чтобы шведы как можно скорее забыли этот провал, а если и помнили, то только его ранение и героическое поведение во время похода. И преуспел, он так и остался героем, а позже, после смерти бездетного Эрика Картавого, смог объявить королем своего сына и стать при нем регентом.
Шведы запросили у Великого Новгорода мир. В своем письме король Швеции клялся не приходить на Русь войной. Так князь Александр Невский победой на Неве надолго обеспечил мир хотя бы с одной страной.
С другими мир еще предстояло завоевывать, не все учатся на ошибках соседа, есть такие, что им только радуются. И бьют лбы теми же граблями.
Разлад
Все произошло, как описано в летописях, в чем я лично и не сомневалась. Александр ранил Биргера, шведы и остальные быстренько унесли ноги, можно праздновать. Я могла радоваться еще и тому, что сработало мое предупреждение, ведь говорила же когда-то Биргеру, что, если его ранят, нужно спешно удирать, не то будет такое… такое…
Но меня шведы не беспокоили вовсе, я переживала за оставшихся в Бьельбу Лушку и Анею. Что теперь будет с ними?
А где Вятич, от него ни слуху ни духу?
И чем заниматься самой – тоже неясно.
Долго размышлять не пришлось, жизнь внесла свои коррективы, причем далеко не радужные.
Я довольно быстро получила подтверждение, что русский человек не только пофигист в своей основе, но и обладает странной формой забывчивости: он плохо помнит тех, кому многим обязан. Это не обо мне, это о князе Александре и новгородцах. Я не могла поверить своим ушам, казалось, только вчера хоронили павших в Невской битве, радовались победе и дивились тому, как совсем молодой князь сумел обмануть опытных шведов и разбить их практически без потерь, ведь погибших было всего два десятка, имя князю новое дали – Невский, славили прилюдно, едва не молились на него…
Но это вчера, а сегодня уже начались претензии. Кого-то он там наказал без разрешения веча. Хотелось кричать:
– Вы что, сдурели, что ли?! Он вас спас, а вы ему в такой мелочи отказываете?
Или нужно было положить ровными рядками половину Новгорода, а потом одолеть шведов, может, тогда оценили бы?
А уж когда Невскому пожалели лесных угодий для ловов и охоты… я действительно едва не рванула на площадь позорить новгородцев.
На дворе боярина Колбы появился новый человек. Зачем пришел и о чем подолгу говорит с хозяином, никто не знал да и не спрашивали, опасно. По виду не новгородец и даже не русич, хотя сказал, что псковский. В Пскове вроде знал многих, только разговаривал как-то странно, словно слова вспоминал. Назвался Андреем, но на само имя не всегда откликался, а боярин его раз по-другому обозвал: Андреасом. Но через два дня незваный гость исчез, а еще через два его попросту забыли, потому как в Новгороде началась смута.
По городу стали ходить люди и мутить народ не слушать больно грозного князя. Новгородцы, еще не забывшие победы своего Невского, сначала гнали болтунов взашей, одного вообще притащили на двор к Александру Ярославичу. Случилось это так.
Мастер Олекса, живший на Плотницком конце, частенько хаживал к своему другу-свояку Михайле на Людин конец. Однажды возвращаясь после хорошей беседы, конечно, с медами от свояка, он увидел, как невзрачного вида мужичонка что-то тараторит, завлекая народ. По всему видно, не скоморох, не разносчик товара. О чем болтает? – заинтересовался Олекса. Довольно потрепанный мужичишка, страшно щербатый, не все и поймешь, что говорит, поносил ни много ни мало самого князя-героя! Твердил, что совсем городу воли вольной не стало от его самоуправства. Олекса рассвирепел:
– Ты что это князя поносишь, тать поганый?! А ну повтори, что сказал!
С десяток человек, что слушали болтуна, разом отхлынули в разные стороны, Олексу знали многие, и про силу его кулаков тоже наслышаны. Мужичонка испугался, но, будучи прижатым к тыну крепкой рукой Олексы, вынужден был отвечать.
– Я… да я ничего… говорю, мол, князюшко наш Александр Ярославич больно много власти себе взял, как бы беды не вышло.
– Тебе что с того? Ты чей?
Мужичок снова заюлил:
– Я не тутошний. Мы в веси живем, что за Волховом.
– Так чего же против нашего князя болтаешь?!
Почти разбежавшиеся новгородцы собрались вокруг снова. Видя такое, мужичок осмелел:
– Князь Александр стал в наших лесах охотиться, себе добычу брать.
– Ну и что? – не выдержал рябой Игнат, возле дома которого шел разговор. – Как же ему не охотиться, если бояре князю содержание урезали? Дружину, чай, кормить надо.
– А-а, – тянул мужичок, – нашу скору берет, наших зверей бьет, наши ловы пустеют…
Нельзя сказать, чтобы среди новгородцев не нашлось сочувствующих. Увидев такое, Олекса, который просто слышать не мог, если кто слово говорил против любимого князя, сгреб болтуна и потащил на княжий двор.
Князя в тот день дома не оказалось, зато его воевода разобрался быстро и круто – мужика за злые речи выпороли и обещали вообще повесить, если язык не прикусит.
На следующий день по городу разнесся слух, что князь Невский расправляется с неугодными по своей воле без совета с лучшими людьми города.
Кроме того, из-за разорения южных городов Руси подвоз хлеба в Новгород резко сократился. Это стало заметно сразу, опустели лавки, закрылись несколько складов, в которых держали зерно. Новгородцы поняли, что ожидается голод. Все, кто мог, бросились закупать остатки хлеба. Купцы запасы поспешили припрятать. В городе все чаще стали раздаваться недовольные речи, мол, вместо того, чтобы ссориться со шведами, их надо было замирить, тогда бы хоть оттуда привезли зерно. Единожды услышав такое, князь не смог сдержаться и велел попросту повесить смутьянов.
Снова загудел вечевой колокол, призывая горожан на площадь. Шли-торопились со всех пяти концов, гадая, что еще случилось.
Я тоже поторопилась, понимала, что не сдержусь и начну кричать и корить, но сидеть дома не могла. Площадь была запружена народом, бросились в глаза могучие детины, расставленные по площади словно в шахматном порядке. Наверное, следить за порядком, с высоты такого роста хорошо видно все, что творится вокруг, а громадными ручищами можно сгрести и угомонить любого нарушителя порядка. Разумно, ничего не скажешь, как и многое другое в Новгороде.
