Генри Хаггард - Нада
— Чтоб отомстить за Балеку, сестру мою, которой я в том поклялся, и за всех моих родных! — вскричал я и пронзил его копьем. Он, умирающий, упал на мятые воловьи кожи. Еще раз заговорил он, но только и сказал:
— Жаль, что я не послушался совета Нобелы, которая предостерегала меня против тебя, собака!
Затем он замолк навеки. Но я стал рядом с ним на колени и твердил ему в ухо имена всех тех моих близких, которые умерли от его руки: имена Македамы, отца моего, моей матери, моей жены Ананди, моего сына Мусы и всех остальных моих жен и детей, наконец, имя Балеки, сестры моей. Глаза и уши его были открыты, и я думаю, отец мой, что он видел и понимал; я думаю также, что ненависть на моем лице, когда я потрясал своей иссохшей рукой перед его глазами, была для него страшнее ужаса смерти. Наконец он отвернулся, закрыл глаза и застонал. Вскоре глаза его открылись сами, он умер.
Таким образом, отец мой, погиб король Чака, самый великий человек, когда-либо живший в Земле Зулу, и самый жестокий; погиб он от моей руки и ушел в те краали Инкосазаны, где нет сна. Он умер, как жил, в крови; пловца в конце концов всегда уносит течение. Он ушел по той тропинке, которую гладко проторили для него ноги убитых им, многочисленные, как трава на склоне гор, но лгут те, которые говорят, что он умер как трус, моля о пощаде. Чака умер, как и жил, мужественно. Да, отец мой, я хорошо это знаю, эти глаза видели его, а эта рука лишила его жизни.
И вот король лежал мертвым, а полк Пчел приближался, и я беспокоился о том, как он отнесется к происшедшему; хотя принц Мхлангана и считался их начальником, но все же воины любили короля за то, что он был велик в битве, а подарки раздавал не считая. Я оглянулся: принцы стояли в недоумении, девушка убежала, вождь Мксамама был убит Мезило, который также лежал мертвым, а старый вождь Нгвазона, убивший Мезило, стоял раненый, никого другого не было в краале.
— Проснитесь, короли! — закричал я братьям. — Войска у ворот! Скорее заколите этого человека! — И я указал на старого вождя. — Остальное же предоставьте мне.
Дингаан тогда подскочил к Нгвазоне, брату Нанди, и сильным ударом копья поразил его; тот свалился, не испустив даже крика. Но принцы опять остановились, молчаливые и недоумевающие.
Между женщинами, слышавшими крики и видевшими взмахи копий над изгородью, распространилась весть об убийствах, от них она перешла к полку Пчел, который с песнями подходил к воротам крааля. Внезапно воины перестали петь и бегом кинулись к хижине, перед которой мы стояли.
Я бросился к ним навстречу, испуская крики печали, держа в руке маленький ассегай короля, еще окрашенный его кровью, и обратился к вождям их:
— Плачьте, вожди и воины, плачьте и рыдайте, нет больше вашего отца! Король умер! Небо соединится с землей от ужаса, ибо король умер!
— Каким образом, Мбопа? — спросил предводитель Пчел. — Каким образом умер наш отец?
— Он умер от руки злого бродяги по имени Мезило, который, услыхав от короля повеление умереть, выхватил из его рук этот ассегай и заколол его, потом, прежде чем кто-либо из нас мог его удержать, он убил вождей Нгвазону и Мксамаму. Подойдите и взгляните на того, кто был королем; по приказанию королей Дингаана и Мхланганы подойдите и взгляните на того, кто был королем, чтобы весть о гибели от руки Мезило разошлась по всей стране.
— Ты лучше умеешь делать королей, Мбопа, чем защищать от удара бродяги того, кто был твоим королем! — сказал предводитель Пчел, смотря на меня с подозрением.
Но слов его никто не услышал: некоторые из вождей прошли вперед, чтобы взглянуть на умершего великого короля, а другие с толпой воинов стали бегать взад и вперед, крича в ужасе, что теперь земля и небо соединятся и род человеческий прекратится, потому что король Чака умер.
Как поведать тебе, отец мой, о том, что случилось после смерти Чаки? Рассказ об этих событиях наполнил бы много книг белых людей, а может быть, многое уже об этом написано в них. Потому-то я стараюсь говорить кратко и рассказал тебе только некоторые события из царствования Чаки; предмет же моего повествования не царствование Чаки, а жизнеописание людей, живших в те дни, из которых только Умслопогас и я живы — если только Умслопогас, сын Чаки, еще не умер. Поэтому в немногих словах расскажу о том, что случилось после кончины Чаки, до того времени, как король Дингаан послал меня к тому, кого звали Убийцей и кто правил племенем Секиры. Если бы я знал, что Умслопогас жив, Дингаан скоро бы последовал за Чакой вместе с Мхланганой, и Умслопогас стал бы править как король в Земле Зулу. Но увы! Мудрость покинула меня. Я не обратил внимания на голос сердца, твердившего мне, что угрозы Чаке и желание отомстить за смерть Мбопы шли от Умслопогаса. Узнал я истину слишком поздно. Тогда же мне казалось, что речь шла о каком-нибудь другом Мбопе. Таким образом, отец мой, судьба играет нами. Мы воображаем, что управляем ею, а на деле судьба управляет нами, и ничто не случается без ее воли. Весь мир составляет большой узор, отец мой, разрисованный рукой Всемогущего на чаше, из которой Он пьет воды премудрости; наши жизни, то, что мы делаем и чего не делаем, — крохотные части узора, такого огромного, что только очи того, кто живет наверху, в силах видеть его целиком. Даже Чака, палач людей, и все убитые им составляют крохотную песчинку на пространстве этого узора. Как нам быть мудрыми, отец мой, когда мы только орудия мудрости? Как нам строить, когда мы только камешки в стене? Как нам даровать жизнь, когда мы младенцы во чреве судьбы? Или как нам убивать, когда мы только копья в руках убийцы?
Вот что случилось, отец мой! Сперва все шло гладко в стране после смерти Чаки. Люди говорили, что чужеземец Мезило заколол короля, но вскоре все узнали, что Мбопа, мудрец, врач и приближенный короля, убил его и что оба брата короля Мхлангана и Дингаан, дети Сензангаконы, также подняли копья против него. Но он умер, а земля и небо не соединились от ужаса, так не все ли равно? Кроме того, новые короли обещали править народом кротко и облегчить ярмо, надетое Чакой, а люди в беде всегда готовы верить в лучшие времена. Благодаря этому единственными врагами, грозившими принцам, были они сами, и Нгвади, сын Нанди, любимый единоутробный брат Чаки. Я же, Мбопа, ставший после королей первым человеком в стране, перестал быть врачом, а стал вождем. Во главе полков Пчел и Убийц я пошел на Нгвади и убил его среди его краалей. Битва была отчаянная, но в конце концов я победил его и его племя: Нгвади убил восемь человек, пока не подоспел я и не заколол его. Я вернулся в свои краали с немногими оставшимися в живых.
Братья-короли стали все чаще ссориться, а я мысленно взвешивал их на своих весах, чтоб узнать, который из них более расположен ко мне. Я убедился, что оба боятся меня, но что Мхлангана решил убить меня, если одержит верх, а Дингаану мысль эта еще не приходила в голову. Тогда я опустил чашу весов Мхланганы и поднял чашу Дингаана, усыпляя опасения Мхланганы, пока мне не удалось окружить его хижину. Тогда Мхлангана последовал за своим братом Чакой по дороге, которую открывает ассегай, и на время править стал один Дингаан. Вот что случается с земными князьями, отец мой. Я человек маленький, и участь моя скромна; несмотря на это, мне выпало послужить причиной смерти всех трех братьев, двое из них пали от моей руки.
