Фредерик Марриет - Служба на купеческом корабле
— Я тотчас же отправлюсь его искать, если вам угодно. Поверьте, мисс Ревель, я искренне сочувствую вам. И если вы не сочтете мой вопрос нескромным, я спрошу вас, что вы предполагаете делать теперь?
— Вы знаете все, мистер Форстер, а потому ваш вопрос не нескромность, а доброта. Бог видит, до чего мне нужен совет! Я хотела бы, по возможности, скрыть правду от капитана Драулока. Не годится дочери говорить о заблуждениях отца. Но вы все знаете, а потому с вами я могу советоваться без стеснений. Конечно, может быть, я приняла очень поспешное решение, но я ни за что не войду в дом моего дяди при таких унизительных обстоятельствах. Это я решила; относительно же того, как поступать, что делать — мне нужен совет. Мое положение ужасно. Что за беспомощное создание женщина! Будь я мужчиной, я могла бы трудом заработать для себя возможность вернуться на родину или честным путем прокормить себя. Но женщина, молодая, одинокая, в далекой стране, без друзей…
— Не говорите, что у вас нет друзей; есть человек, который, если не имеет силы послужить вам, то, по крайней мере, жаждет этого, — ответил Ньютон.
— Нет, не без друга, конечно. Но что может сделать друг, помощи которого я не в состоянии принять? Поэтому я должна обратиться к капитану и, как ни больно мне это, к его щедрости и великодушию; вот зачем я и хочу видеть его. Пусть он даст мне совет. Я вернусь в качестве чего угодно: няни, горничной, возьмусь за всякое небесчестное дело. Я скорее готова сидеть подле кроватей больных лихорадкой, чумой, сидеть целыми месяцами, чем принимать участие в двоедушии моего отца. О, мистер Форстер, что должны вы думать о дочерях, узнав о поведении их отца? — И бедная Изабелла залилась слезами.
Ньютон не мог больше сдерживаться.
— Моя дорогая мисс Ревель, — сказал он, — успокойтесь, пожалуйста. — И он взял ее за руку, которую молодая девушка не отняла. — Если вы страдаете в эту минуту, страдаю и я, глубоко, очень глубоко, потому что я могу только печалиться, а не смею предложить вам помощи. Средства вернуться на родину я для вас добуду у капитана. Вы их не примете от меня! Знаю, не смею надеяться па то, что вы примете мою помощь; знаю, что при подобных обстоятельствах предлагать ее — обида с моей стороны. Подумайте же, с каким отчаянием я должен смотреть на ваше горе, не решаясь предложить помощь той, для которой… О, Боже мой… — вскрикнул Ньютон, подавляя свои чувства.
— Я сознаю всю доброту и деликатность вашего поведения, мистер Форстер, и откровенно скажу, что если бы я только могла принять вашу помощь, я никому в мире не была бы обязана с таким легким сердцем, как вам. Но светские правила воспрещают это.
— Что же я должен делать, мисс Ревель? Пойти за капиталом?
— Погодите немного, дайте мне подумать . Что посоветовали бы вы мне? Скажите, мистер Форстер, скажите откровенно, как друг.
— Я горжусь этим званием. Только на него я и смею надеяться; но, Изабелла… Простите! Я хотел сказать: «Мисс Ревель».
— Нет, нет, я не сержусь. Почему бы не Изабелла? Мы достаточно знаем друг друга, и для меня, такой покинутой, доброе слово…
Изабелла закрыла рукой лицо. Ньютон, стоявший рядом с ней, не мог сдержать чувства. Мало-помалу молодые люди приближались друг к другу, и наконец, я думаю, в силу того же принципа, который соединяет всю вселенную — в силу тяготения, — рука Ньютона обвила стан молодой девушки, и она, рыдая, уронила голову на его плечо. Трудно было Ньютону не излить всей своей души, не высказать той горячей любви, которую он давно чувствовал к ней. Но он мог ей предложить только себя и нищету… Он сдержался. Слова не были произнесены. Тем не менее Изабелла угадала его мысли, оценила его сдержанность и еще сильнее полюбила за его силу.
— Изабелла, — наконец сказал Ньютон, вздыхая, — до сих пор я никогда не ценил богатства и не желал разбогатеть. До сих пор я никогда не чувствовал несчастья бедности.
— Я верю вам, мистер Форстер, и благодарю вас, зная, что вы это чувствуете ради меня. Но, — прибавила она, ободряясь, — слезами горю не поможешь. Я просила у вас совета, а вы только подали мне руку.
— Боюсь, что я никогда не буду в состоянии предложить вам что-либо другое, — ответил Ньютон. — Но позвольте мне, Изабелла, задать вам один вопрос: вы решили никогда не входить в дом вашего родственника?
— На унизительных условиях, которые он поставил, — никогда. Пусть полковник приедет за мной и увезет к себе, тогда я буду жить у него, пока не найду возможности отправиться обратно в Англию. В противном случае я перенесу всякие лишения, всякую честную черную работу, скорее чем поселюсь под его крышей. Но, право, мистер Форстер, необходимо позвать капитана Драулока. Мы с вами тут вдвоем, это неприлично; вы сами должны видеть, что это неприлично.
— Мне кажется, никакого неприличия нет; но, Изабелла, сегодня утром я оказал полковнику пустую услугу, и, может быть, мое слово будет для него иметь некоторый вес. Позволите ли вы мне съездить к нему и попытаться сделать что-либо? Если через два часа не стемнеет, я скоро вернусь обратно.
Изабелла согласилась. Ньютон быстро отправился к Ревелю.
Старик очень удивился, когда слуги сказали ему, что приехали только две леди. А позже объяснения и убеждения Ньютона, главное же — поведение Изабеллы, о решении которой он узнал, поведение, совсем не соответствовавшее его понятиям о женщинах, наконец сломили его. Он велел запрячь экипаж, вместе с Ньютоном приехал в гостиницу, обратился к младшей Ревель с чем-то вроде извинения (изумительное усилие с его стороны) и попросил племянницу воспользоваться его гостеприимством. Через несколько минут полковник и Изабелла скрылись из виду, а Ньютон остался со своими мыслями.
Прошло несколько дней; Форстер принял приглашение полковника отобедать у него и, приехав в дом старика, увидел, что дела шли лучше, чем он ожидал.
Друзья Ревеля смеялись над ним из-за прибавления к его домочадцам, и полковник вздрагивал под ударами насмешек, но в общем, казалось, примирился с положением вещей лучше, чем можно было предвидеть. Однако Ньютон заметил, что, говоря о трех сестрах, он неизменно выражался: «Моя внучатая племянница и две другие молодые девицы».
Глава XXXV
«Бомбейский замок» продолжал свой путь до Кантона. Там он взял новый груз и пассажиров и двинулся в обратный рейс вместе с пятнадцатью ост-индскими судами и еще несколькими местными. Все были нагружены богатствами Востока и спешили излить их в объятия родины. Целые миллионы плыли по волнам. Искусству капитанов купеческих судов доверили благополучное доставление богатств на место; их мужеству было поручено охранять имущество от неприятеля, который давно подстерегал флотилию. Благодаря необыкновенной неосмотрительности, не прислали ни одного военного корабля для охраны собственности, имевшей такую громадную ценность.
